Когда ты выйдешь на поляну, не обращай внимания ни на какие звуки, прикосновения, щипки и пинки; они не имеют значения. Эльфы и феи просто развлекаются и не причинят тебе вреда, если ты не предоставишь им для этого повод, размахивая руками, ругаясь и озираясь по сторонам. Передвигайся с достоинством, сохраняя приветливое, вежливое выражение лица — и феи, охваченные любопытством, больше не будут к тебе приставать.
Когда ты подойдешь к старому дубу, привяжи один конец красной пряжи к его ветви, после чего отойди назад к паре молодых берез, протянув за собой красную нить через всю поляну.
Вернувшись к паре берез, брось оставшийся моток красной пряжи между их стволами. Не проходи сам между березами! После этого продень конец синей пряжи через отверстие в катушке и сделай на этом конце узел, чтобы нить не выпадала из катушки. Брось моток синей пряжи вслед за красным, произнося слова, которым я тебя научу». Тамурелло строго обратился к катушке: «Не выполняй заклинание сейчас — я только процитирую его с целью обучения. Висбьюме: внимание! Когда наступит время, громко произнеси: „Катись, катушка, куда катишься!“ Затем отвернись и отступи на несколько шагов. Не смотри туда, куда бросил катушку — между стволами берез. Все понятно?»
«Безусловно. И что потом?»
«Не могу точно сказать. Если феи станут тебя расспрашивать, говори: „Кто меня зовет? Покажитесь! Кому может отвечать разумный человек, если вокруг никого нет?“ После того, как эльфы покажутся, утверждай, что не имел представления о существовании их обители — чтобы тебя не могли заподозрить в том, что ты умышленно выбрал именно эту поляну. Когда феи спросят, чем ты занимаешься, отвечай: „Я открыл портал в Хаи-Хао, но туда никто не может войти без моего разрешения!“»
«И это действительно так?» — спросил Висбьюме, зачарованный чудесной перспективой.
«Важно, чтобы феи тебе поверили! Остальное не имеет отношения к делу».
«Если я их обману, и они это обнаружат, эльфы мне не простят; за мной вечно будут гоняться филины — вспомни, как они проучили дудочника с Кабаньего Пригорка!»
«Не исключено! Портал, однако, настоящий — хотя его может сдуть первым порывом ветра».
Висбьюме намеревался задать множество вопросов, надеясь точнее определить возможные последствия своего предприятия, но Тамурелло уже соскучился и встал, чтобы удалиться.
«Подожди еще минутку! — взмолился Висбьюме. — Если феи мне ответят, может быть, они согласятся сделать для меня что-нибудь еще — например, подарят шлем мудрости, сапоги-скороходы или хотя бы неистощимый кошель, чтобы я больше ни в чем не нуждался?»
«Спрашивай у них! — улыбнувшись, обернулся Тамурелло; улыбка его показалась Висбьюме несколько презрительной. — Предупреждаю, однако: алчность не вызывает у эльфов ни малейшего сочувствия». С этими словами Тамурелло отошел от скамьи, пересек площадь и направился в город по Сфер-Аркту.
Висбьюме угрюмо смотрел ему вслед. Чародей, казалось бы, добровольно оказал ему помощь, но его поведение нельзя было назвать ни щедрым, ни даже благожелательным… Что ж, дареному коню в зубы не смотрят; в конце концов Тамурелло, несомненно, полезный человек. А странности и мелкие недостатки полезных людей нужно терпеть и прощать — такова сущность плодотворного сотрудничества.
Еще не вечерело, и Висбьюме тоже направился вверх по Сфер-Аркту. В Хайдионе он потребовал, чтобы его провели к Роско, помощнику камергера: «Я — Висбьюме, агент его величества! Его величество приказал выдать мне кошель золотых и серебряных монет, а также предоставить мне добротного коня с седлом, упряжью и прочими необходимыми в пути принадлежностями».
«Вам придется подождать, — ответил Роско. — Я обязан проверить обоснованность вашего запроса во всех подробностях».
«Это оскорбительно! — заявил Висбьюме. — Я пожалуюсь на вас королю!»
«Жалуйтесь сколько влезет», — пожал плечами Роско и пошел давать указания конюху.
Через час Висбьюме выехал из Хайдиона на север, оседлав степенную белую кобылу с широким крупом и уныло повисшей головой. Голосом, звеневшим от ярости, Висбьюме требовал от конюха лихого скакуна: «Почему я должен ехать по королевским делам как деревенский увалень, везущий на рынок мешок с репой? Разве в гордых конюшнях Хайдиона для благородного человека нельзя найти ничего лучше вихляющей задом клячи?»
Конюх похлопал по своим ушам, показывая, что ничего не слышит. Висбьюме подозревал, что конюх притворяется, но ему пришлось удовольствоваться предложенной лошадью; кроме того, выданный ему кошель не отличался увесистостью, характерной для золота.
Повернув на Старую дорогу, ученик чародея ехал на восток, пока не начало темнеть, и остановился в поселке Пинкерсли, в гостинице «Лиса и виноград». На следующий день он прибыл в Малый Саффилд и на перекрестке свернул на север. Ночью он миновал Тон-Тимбл и наутро уже приближался к Глимводу. Во второй половине дня Висбьюме занимался разведкой окрестностей и, терпеливо расспрашивая местных жителей, выяснил местонахождение Придурковатой поляны — ему следовало углубиться в Тантревальский лес на милю по тропе дровосека. Вернувшись в Глимвод, Висбьюме переночевал на постоялом дворе трактира «Желтолицый пришелец».
Рано утром Висбьюме отправился верхом по тропе дровосека и вскоре подъехал к Придурковатой поляне. Спешившись, он привязал кобылу к дереву, после чего, держась в тени, осторожно рассмотрел поляну. Перед ним открылась мирная буколическая картина — тишину нарушало только жужжание насекомых. В траве веселящим глаз ковром пестрели лютики, ромашки, мальвы, васильки и десятки других цветов. В мягко-голубом небе парили редкие пушистые облачка. Посреди поляны возвышался пологий холм, а на нем рос корявый чахлый дуб. Вокруг нельзя было заметить никаких живых существ.
Висбьюме приготовил мотки пряжи, после чего выступил из лесной тени на залитую солнцем поляну. Ему показалось, что тишина стала еще глубже — даже насекомые смолкли.
Ученик чародея уверенными шагами прошествовал по поляне, не глядя по сторонам. У холмика он остановился; теперь кто-то дернул его за плащ. Висбьюме не обратил внимания. Вынув моток красной пряжи, он привязал конец нити к одной их нижних ветвей старого дуба.
Из-за холма послышались мяуканье и хихиканье, внезапно смолкнувшие. Висбьюме ухом не повел. Развернувшись на месте, он направился, разматывая за собой красную нить, к двум молодым березам на краю поляны. У него из-за спины доносились шорохи, шепот, приглушенные восклицания. Висбьюме, казалось, ничего не слышал. Снова кто-то дернул его за плащ, но ученик чародея продолжал, как ни в чем не бывало, шагать по поляне, разматывая красную нить. Остановившись перед парой березок, он бросил значительно уменьшившийся моток красной пряжи вперед — так, чтобы тот прокатился между стволами. Затем, выполняя указания Тамурелло, он продел конец синей пряжи через отверстие в катушке, закрепил его узлом, бросил моток синей пряжи вслед за красным, подкинул катушку в воздух и прокричал: «Катись, катушка, куда катишься!»
Не забывая о предупреждениях Тамурелло, Висбьюме отвернулся и отбежал от берез, пританцовывая на длинных ногах. Полузакрыв глаза и блаженно улыбаясь, ученик чародея безмятежно взирал на солнечную поляну; тем временем откуда-то со стороны донесся пронзительный звенящий звук — словно кто-то провел шилом по натянутой проволоке.
Узкие плечи Висбьюме подергивались и ежились от любопытства, но страх преобладал — он наклонил голову, как виноватая собака; если бы у него был хвост, он поджал бы его. «Только последний дурак не прислушивается к предостережениям! — увещевал он сам себя. — А я, несмотря на все мои недостатки, не дурак!»
Кто-то тихонько пнул его в тощую щиколотку. Висбьюме не отреагировал. Пара пальцев больно ущипнула его за ягодицу, что заставило Висбьюме инстинктивно подпрыгнуть и вскрикнуть; в воздухе всколыхнулась волна тихого смеха.
Негодующие слова готовы были сорваться с языка Висбьюме — эльфы слишком много себе позволяли… Ученик чародея отошел шагов на десять и, полуобернувшись, покосился на Придурковатую поляну. Чудо из чудес! Сквозь яркий туман, клубящийся вокруг холма посреди поляны, проглядывало изысканно-волшебное сооружение из яркочерного и молочно-белого стекла. Стройные колонны поддерживали купола и высокие арки, над ними другие купола и арки, еще и еще, выше и выше, ярус за ярусом, перемежавшиеся террасами и балконами, а на самом верху теснилась группа остроконечных башен, увенчанных развевающимися вымпелами и гирляндами. В тенистых залах за арочными окнами мерцали громадные люстры из бриллиантов и лунных камней, отливавшие пронзительными красными, синими, зелеными и лиловыми отблесками… По меньшей мере Висбьюме казалось, что он все это видит — как только он пытался присмотреться и разглядеть что-нибудь получше, эта деталь скрывалась за медленно наплывающим вихрем тумана.
Другие формы то появлялись, то исчезали, становясь то почти различимыми, то размытыми. Нить красной пряжи, протянутая через поляну, теперь превратилась в нечто вроде феерической мостовой из полированного красного порфира, окаймленной парой роскошных балюстрад. Эльфы и феи бегали по этому проспекту туда-сюда, проверяя качество покрытия и указывая друг другу то на путь, проложенный катушкой, то на обитель. Иные бегали, прыгали, кувыркались и выкидывали сумасшедшие трюки на балюстрадах — судя по всему, обитатели Придурковатой поляны одобряли чудесное нововведение. Ближе к Висбьюме феи собирались небольшими группами и в торжественном молчании созерцали невидимый ученику чародея портал, явно оказывавший на них чарующее воздействие. Краем глаза, почти невольно, Висбьюме ощущал присутствие какого-то необыкновенного объекта, грозившего приковать все его внимание — любопытство начинало преодолевать опасения.
Прозвучал тонкий ясный голосок: «Смерд! Смертный нахал! Зачем ты делаешь то, что сделал?»
Висбьюме посмотрел по сторонам, притворяясь ошеломленным, и произнес, словно декламируя поэму облакам: «Как странно ветер шумит в листве! Мне показалось, что со мной кто-то говорит! О голос ветра, говори со мной, расскажи о своих неведомых блужданиях! Ответь мне, ветер!»
«Дурак! Ветер не разговаривает с людьми!»
«И снова я слышал голос! Кто говорил со мной? Явись, не бойся! Я не могу беседовать с пустотой».
«Смотри же, смертный! Пусть тайное станет явным».
Туманы развеялись над холмом, обнажив во всем великолепии замок эльфов. Висбьюме окружили толпы полулюдей — одни сидели, другие выглядывали из травы. Шагах в двадцати стояли король Тробиус и королева Боссума, при всех регалиях. Чело Тробиуса увенчивала корона из сцелеона — хрупкого металла, выкованного из отражений лунного света в озерных водах. Изящные навершия короны заканчивались бледно-голубыми сапфирами. Синяя бархатная мантия Тробиуса была расшита ивовыми сережками; шлейф мантии стелился за королем фей — в десяти шагах у него за спиной его поддерживали шесть круглолицых косоглазых чертенят, шмыгавших морщинистыми носами. Одни волочили ноги, другие тянули мантию на себя, чтобы подстегнуть лентяев; время от времени они начинали шалить, изображая нечто вроде перетягивания каната, не забывая поглядывать на Тробиуса — тот очевидно не одобрял подобные забавы.
Одежды королевы Боссумы были сотканы из шафрана глубокого светло-желтого оттенка, блеском напоминавшего свежее сливочное масло, а ее корона сверкала призмами топазов. Шлейф Боссумы несли бесенята женского пола, чопорно дисциплинированные и с высокомерным неодобрением косившиеся на проделки пажей Тробиуса.
Перед королевской четой стоял герольд, эльф Бреан; он снова произнес пронзительно-ясным голосом: «Смертный, знаешь ли ты, что вступил без разрешения на Придурковатую поляну? Перед тобой их королевские величества Тробиус и Боссума! Изволь объяснить в их августейшем присутствии и к сведению их благородных приближенных цель своего вторжения в наши неприкосновенные владения!»
Висбьюме отвесил во все стороны шесть церемонных поклонов: «Да будет известно их королевским величествам: меня наполняет гордостью и радостью тот факт, что они соблаговолили обратить внимание на мое скромное сооружение, представляющее собой, по сути дела, портал, ведущий в Хаи-Хао».
Герольд передал сообщение царственным особам; король Тробиус ответил, и герольд снова повернулся к ученику чародея: «Их августейшие величества желают знать, как тебя зовут и каково твое положение в мире, чтобы они могли справедливо оценить твое поведение и определить меру наказания, соответствующую тяжести твоего проступка — если они заключат, что ты совершил проступок».
«О каком проступке может быть речь? Я ни в чем не виноват! — звучным контральто возразил Висбьюме. — Разве это не Крушевой[16] погост, где я надеялся испытать свой портал?»
«Смертный глупец! Ты усугубил свое прегрешение! Так нельзя выражаться в присутствии нетленных! Ты забыл о приличиях или не имеешь о них никакого представления! Кроме того, это вовсе не погост, а благословенная Придурковатая поляна — взгляни, перед тобой возвышается Щекотная обитель!»
«А! Надо полагать, я ошибся — приношу глубочайшие извинения. Я слышал о Щекотной обители и ее достопримечательном племени! Разве не вы одарили королевскую семью Лионесса принцессой Мэ-дук?»
Герольд Бреан в некотором замешательстве взглянул на Тробиуса. Король фей подал знак: «Подойди, смертный! Зачем ты устроил портал на нашей поляне?»
«Государь, по-видимому, я заблудился; портал — невзирая на множество его волшебных преимуществ — не следовало устраивать на Придурковатой поляне. Но меня интересует судьба принца, которого вы предусмотрительно приютили пять лет тому назад — что с ним теперь, где он? Я хотел бы с ним поговорить».