- Это не должно быть очень уж дорого. К тому же питаться мы будем консервами и возьмём с собой водку. Говорят, "Столичная" там очень высоко ценится. Но тратиться на покупку тряпок я не хочу. Когда мы вернёмся, обещаю тебе достать всё, что угодно.
О поездке в капиталистическую страну простой смертный не мог тогда даже мечтать, но и в "страну братского социалистического лагеря" попасть тоже было нелегко, а семью в полном составе за границу и вовсе старались не выпускать. Хотя бы одного представителя элементарной ячейки общества государство оставляло у себя в качестве заложника. Для Мухановых сделали исключение. Узнав об этом, Володин коллега Пётр Слизняков, давно подавший заявление на путёвку, тоже решил взять с собой жену. Он был склочник и интриган, ссориться с ним никто не хотел и перед руководителем группы встал неприятный вопрос
- кого из ранее утверждённых кандидатов оставить дома. Предлог мог быть любой, можно было даже обойтись и без предлога, сославшись на решение высшего начальства, но руководитель хотел выглядеть объективным и, собрав комиссию, провёл дополнительное собеседование со всеми соискателями. Им задавали вопросы по международному положению и истории КПСС, а когда очередь дошла до секретарши, её стали спрашивать особенно придирчиво. Она, зная свою незащищённость, подготовилась лучше других и правильно ответила на все вопросы. Тогда руководитель группы поинтересовался, почему она хочет за границу и всё ли осмотрела на 1/6 части суши, именуемой Советским Союзом. Женщина всё поняла и расплакалась. Она долго копила деньги на отпуск и перед пенсией хотела съездить в Германию для того, чтобы купить себе приличное зимнее пальто и привезти подарки внукам, однако её планам не суждено было осуществиться. Члены комиссии вместо неё
включили в туристическую группу жену Слизнякова. Конечно, им было жалко секретаршу, но они решили, что если она не уйдёт на пенсию, то сможет поехать в будущем году...
Уже в самолёте Володя увидел Егора Кузьмича Заречного, который был председателем колхоза-миллионера. Они иногда встречались в Райкоме и, столкнувшись в новой обстановке, почувствовали себя давнишними приятелями, а после первой же экскурсии стали обмениваться впечатлениями. Другие члены группы в это время выясняли, где можно купить недорогую модную одежду.
В магазинах Берлина знали, для чего приезжают русские туристы и относились к ним также, как москвичи относятся к жителям дальних пригородов, выбрасывающих в столицу интендантский десант. Советских граждан легко можно было отличить не только потому, что они ходили группой, послушно следуя за экскурсоводом и сопровождаемые недремлющим оком старшего. Было что-то необъяснимое в их поведении и в выражении лиц. Продавцы узнавали их сразу и довольно хорошо объяснялись с ними с помощью жестов и нескольких русских слов, которые молодые успели выучить, а старые вспомнить. Заречный пошёл по магазинам вместе со всеми, но когда старик-менеджер на ломаном русском языке стал расхваливать ему женское пальто, председателя колхоза затрясло. Он выскочил из магазина и быстро зашагал в гостиницу. Ему показалось, что немец злорадствовал, глядя на покупателей из России, которые до сих пор не могли изготовить у себя ни красивой одежды, ни качественной обуви, ни современных бытовых приборов.
В конце следующего дня, после прогулки по городу и обязательного возложения цветов к подножию памятника советскому солдату- освободителю, когда группа из Красногорска возвращалась в гостиницу, Володя спросил Заречного:
- Что вы такой сердитый, Егор Кузьмич. Выпейте, у вас сразу настроение поднимется.
- Я в одиночку не могу. Заходи, выпьем вместе.
- Да поздно уже...
- Ничего не поздно, ты, небось, со своими друзьями в баньках до утра гудишь, а сейчас и одиннадцати нет. Приходи, и жену с собой бери, я угощаю.
Володя посмотрел на Аллу, но она отрицательно покачала головой:
- Нет, я устала и пойду спать, а ты иди, если хочешь.
- Хорошо, - сказал Володя, почувствовав, что жена явно не настроена заниматься любовью. К тому же наладить хорошие отношения с председателем колхоза никогда не помешает.
Егор Кузьмич действительно скверно себя чувствовал. Эта поездка напомнила ему события тридцатилетней давности, когда на Украине погибла его первая жена. В Заречном вновь проснулась ненависть к фашистам и отвращение к немецкому языку. Он вспомнил, с каким трудом ему удалось уйти добровольцем на фронт и с какой злобой он там сражался. Вспомнил он и чистенькие деревни Германии и аккуратные городки, в каждом из которых обязательно был хорошо оборудованный стадион, пляж с туалетами и какими-то кабинками непонятного назначения. Потом ему объяснили, что эти кабинки служили для переодевания. Всё указывало на спокойную и благополучную жизнь, гораздо более удобную и богатую, чем в Советском Союзе. Это вызывало ещё большую ненависть, но вернувшись с фронта, Заречный постепенно забыл военные впечатления. Теперь же, вновь оказавшись в Германии, он увидел, что здесь можно без всякой очереди купить и продукты, и одежду, и бытовую электронику. Но больше всего Заречного раздражали полицейские в форменных касках и с дубинками. Они напоминали ему эсэсовцев.
- Да это совсем другие люди, Егор Кузьмич, - пытался успокоить его Володя, - посчитайте, сколько лет прошло.
- Может, и прошло, но мне всё равно хочется их задушить. Я видел, как продавцы ухмылялись, когда показывали нам свои товары. Старик наверняка воевал против нас во время войны, сам подумай, где ещё он мог выучить русский. Я в этой стране спать не могу, мне всё время кошмары снятся. А днём, когда вижу, как они живут, становится ещё хуже. Они ведь проиграли войну и у них в магазинах по пять сортов колбасы, а у нас?.. Лучше бы я сюда не приезжал.
- Да бросьте вы, Егор Кузьмич. Давайте лучше выпьем, - сказал Володя.
Заречный не отказывался и через некоторое время, практически в одиночку, опустошил вторую бутылку. Изрядно захмелев, он спросил:
- Ты знаешь, кто первый поднял знамя над Рейхстагом?
- Конечно, знаю, Егоров и Кантария, - ответил Володя.
- Егоров и Кантария, - передразнил Заречный.
- А кто же?
- Я с Ашотом Мирзояном. И было это не знамя, а красное полотнище на палке, потому что мы очень спешили. Ведь к Рейхстагу в любой момент могли пробиться другие наши подразделения. - Заречный открыл третью бутылку, налил себе полный стакан и залпом его осушил.
- Мы охраняли Рейхстаг от своих, потому что сами хотели получить награды, но на следующий день приехали особисты и сорвали наше полотнище, а когда мы начали протестовать, один из них сказал, что это приказ Главнокомандующего. Жуков велел найти двух молодых ребят, представителей двух великих народов - русского и грузина, чтобы те всё сделали, как положено. Хохол с армянином для этой цели не подходили. Потом прибыли военные операторы и стали совещаться, как лучше заснять историческое водружение знамени.
Володя с интересом смотрел на Заречного. Теперь, спустя столько лет, многие участники Войны хвастали, что чуть ли не в одиночку выиграли Курскую битву или Сталинградское сражение, но рассказ этого человека казался ему весьма правдоподобным. И если он действительно не врал, то ему должно было быть очень обидно.
- А почему вы не взяли настоящее знамя? - спросил Володя.
- Потому что мы не знали, где оно находится. За его утерю всё подразделение расформировывали, а командира расстреливали, поэтому он всегда держал знамя рядом.
- Где же он был, когда вы подошли к Рейхстагу?
- Чёрт его знает.
- А почему вы раньше об этом ничего не говорили?
- Жить хотел.
- Да, - подумал Володя, - его запросто могли обвинить в клевете и отдать под трибунал. Конечно, теперь к председателю передового колхоза, участнику парада Победы и орденоносцу проявят снисхождение и сочтут его рассказы пьяным хвастовством.
- Не могу я больше находиться в Германии, боюсь, уйду в штопор и набью кому-нибудь морду, - сказал Заречный, провожая Володю.
На следующий день старший группы сказал, что Егор Кузьмич заболел и его отправили домой. Этот факт ещё больше убедил Володю в правдивости рассказа Егора Кузьмича. Ведь в официальной версии действительно было очень много подозрительных совпадений. Количество людей, водрузивших знамя, их национальность и то, что съёмочная группа со всем очень непростым оборудованием оказалась в нужный момент в нужном месте.
Володя не испытывал ненависти к немцам. Наоборот, видя их чистенькие городки и аккуратные постройки, думал, что Пётр Великий недаром приглашал их в Россию. Народ и на самом деле талантливый.
После очередной экскурсии Муханов спросил гида, где находится недорогой пивной бар. Тот ответил, что может показать им одно интересное местечко, в которое как раз сегодня собирался пойти со своей девушкой. Там будет проходить осенний пивной фестиваль.
Володя обрадовался. Немецкого он не знал и даже если бы ему всё подробно объяснили, легко мог бы заблудиться.
Бар находился недалеко от гостиницы и выглядел очень скромно. Внутри стояло несколько длинных столов человек на двадцать каждый, рядом лавки, а в углу была площадка для музыкантов. Там уже расположились баянист, певец и барабанщик. Экскурсовод огляделся, но, не увидев своей девушки, предложил Мухановым сесть рядом. Вскоре подошла официантка и спросила, что они будут заказывать. Они жестами показали на кружку пива и сосиски. Официантка задала ещё какой-то вопрос, но Володя разобрал только слово пиво, а их экскурсовод пояснил, что оно здесь нескольких сортов. Тёмное, светлое и золотистое, причём каждый сорт может быть разных видов. В Москве Володя редко ходил в бары, но хорошо знал, что там выбора не было. Всем давали одно и то же - пиво бочковое, разбавленное. Подумав, он сказал гиду:
- Закажи на свой вкус.
- Возьмите одну кружку тёмного, а одну светлого, выпейте по половине и поменяетесь, - предложил тот. Мухановы так и сделали. Пока музыканты настраивались, экскурсовод закончил первую кружку и заказал ещё, а сосед напротив спросил у Мухановых как им нравится немецкое пиво. Гид перевёл. Володя ответил, что пиво им очень нравится, но они с одной кружкой планируют просидеть целый вечер, потому что денег на другую может и не хватить. Им же ещё хочется посмотреть, как в барах люди поют песни и стучат кружками. Сосед Володи по его жестам все прекрасно понял, засмеялся и что-то сказал экскурсоводу, а тот перевёл:
- Не беспокойтесь, заказывайте, этот парень заплатит. Я его знаю, он за вечер не напрягаясь выпивает кружек семь-восемь.
- Так это же семь литров! - удивился Володя.
- Он член элитного клуба любителей пива, а туда принимают только тех, кто выпьет двенадцать.