Боря снял дочку с турника, отвёл её в комнату, плотно прикрыл дверь и, вернувшись, сказал:
- Когда вы приходите ко мне в гости, держите свои советы при себе иначе я вас сюда больше не пущу, понятно?
- Как ты со мной разговариваешь?
- Вы мне не ответили на вопрос. Понятно?
- Ты.. я... тебя за это Бог накажет, - с трудом сдерживая слёзы, ответила Поланская.
После этого на коммуналку действительно как будто обрушилось проклятье. Через неделю умерла мать Тамары. Случилось это неожиданно и Тамара несколько дней выла, как волк на луну. Она чувствовала, что совершенно не приспособлена к жизни и без посторонней помощи ей будет очень трудно. Сестра устроила её уборщицей и стала заходить раз в неделю, а Тамара начала учиться готовить. Делала она что-нибудь очень простое, вроде яичницы с колбасой и получалось у неё вполне сносно. Обнадёженная первыми опытами, она попросила Бориса купить замороженные картофляники, потому что помнила, как вкусно готовила их мать. Борис купил полуфабрикаты, а вечером она положила их в кастрюлю, залила маслом и поставила на плиту. Вскоре Рая и Борис услышали звук, похожий на взрыв, потом ещё один, а через секунду к ним в комнату вбежала испуганная Тамара и, указывая на кухню, сказала:
- Там стреляют.
Подходя к кухне, они увидели как кусок картофляника с огромной скоростью вылетел из двери и, ударившись о стену коридора, пополз вниз, оставляя масляно-картофельный след. Боря резко остановился. Ведь если такой снаряд попадёт в голову, он может обжечь или даже покалечить. Боря отступил и некоторое время думал, что делать, а потом обвязался одеялом, подошёл к плите, снял кастрюлю, быстро донёс её до раковины, перевернул вверх дном и прижал одеялом. Раздалось ещё несколько взрывов, но теперь картофляники бомбардировали стенки кастрюли. Боря пустил на неё холодную воду и подождал несколько минут, а когда стрельба прекратилась, стал думать, почему это произошло. Скорее всего, масло, пропитывая верхний слой картошки с тестом, создавало герметическую оболочку, внутри которой оставалась вода. Эта вода при высокой температуре превращалась в пар и расширялась, а поскольку деваться пару было некуда, он разрывал картофляник как бомбу. Приготовление картофляников оказалось таким опасным, потому что Тамара не проткнула их в нескольких местах ножом, как советовала инструкция. Если бы она сделала это, пар вышел бы наружу не вызывая разрушений. Ошибкой изготовителей было и то, что они напечатали инструкцию мелким шрифтом, а не большими красными буквами с пометкой "министерство обороны предупреждает".
Борису потребовалось несколько дней, чтобы отмыть масло с картошкой и перекрасить стены. После этого кулинарного эксперимента сестра Тамары сама стала привозить ей еду раз в неделю. Это решило продовольственную задачу, но в житейском смысле Тамара требовала постоянного присмотра. Включив репродуктор она, несмотря на постоянные напоминания, забывала его выключить и Борис вынужден был слушать все передачи, начиная с зарядки в шесть утра кончая Гимном Советского Союза в двенадцать ночи. Стенка из сухой штукатурки звук не ослабляла. Из уважения к покойной Боря довольно долго терпел, но услышав в очередной раз жизнерадостный голос, бодро советовавший в шесть утра поставить ноги на ширину плеч, а руки вытянуть вперёд, он вскочил с кровати и бросился в комнату Тамары. Сорвав репродуктор со стены, он с силой грохнул его об пол и крикнул:
- Если ты ещё раз оставишь радио включённым, я у тебя переломаю всю технику, поняла?
Она завыла, как испуганный зверь, и, выскочив из своей комнаты, спряталась в туалете, а вечером пришла её сестра с мужем.
Свояк Тамары - Игорь - чувствовал себя очень неудобно. Усевшись посреди кухни и не глядя Борису в глаза, он говорил, что они соседи и должны жить дружно, а если между ними возникают разногласия, то их следует решать мирно и он всегда готов помочь. Тамара наблюдала за переговорами из своей комнаты, чуть приоткрыв дверь. Воспользовавшись паузой, она пробубнила своим низким голосом:
- Он голый прибежал в мою комнату, он хотел меня изнасиловать. Игорь встал, зло захлопнул дверь и попросил в следующий раз в случае инцидента обращаться сразу к нему, благо телефон у них есть.
Следующий раз не заставил себя долго ждать. Через несколько дней Рая зашла на кухню в тот момент, когда Тамара ела борщ из её кастрюли. Рая на секунду замерла от удивления, а Тамара, увидев её, испугалась и, бросив ложку, убежала в свою комнату. Рая к борщу не притронулась и не дала его ни Борису, ни Лене, а вечером, дождавшись соседку, одела ей кастрюлю с борщом на голову.
На очередной встрече воюющих сторон было решено разъезжаться. Тамарины родственники согласились на это неохотно, они прекрасно понимали, что жить с ней будет нелегко. Перспектива же со временем сплавить её в богадельню казалась весьма отдалённой, поэтому инициативу взял на себя Борис. Он выписал бюллетень по обмену жилплощади и стал регулярно появляться на сходках, где собирались меняющиеся. Там он познакомился с несколькими маклерами и выяснил, что Володя Муханов уже давно подрабатывает на этой ниве. Узнав планы Коганов, Володя предложил им свои услуги и для разговора пригласил их в двухкомнатную квартиру, где был прописан с матерью.
Придя к нему, Борис с Раей большую часть времени ждали, пока он закончит очередные переговоры. Телефон у него разрывался, но в перерыве между звонками Володя успел показать им общую тетрадь, в которую он записывал адреса, фамилии и телефоны людей, искавших обмены. Он с гордостью похвастал тем, что иногда проворачивал очень сложные комбинации. За услуги он брал высокую цену, но работу свою выполнял мастерски и клиенты всегда оставались довольны. Когда ему приходилось отвечать на очередной звонок, он говорил собеседнику, как тому повезло, потому что он буквально минуту назад закончил переговоры с двумя (тремя, четырьмя или пятью) другими участниками и добился потрясающего обмена. Нужно только воспользоваться моментом, ибо второго такого случая не представится. Жар-птица может улететь и потом они всю жизнь будут жалеть об этом. Если же клиент даст добро, то Володя сделает всё возможное, чтобы успешно завершить обмен.
Маклерство было призванием Муханова. Он проявлял дипломатические способности Талейрана, казуистику Макиавелли и изворотливость Остапа Бендера. Правильно сыгранная роль доставляла ему видимое удовольствие, тем более что в зависимости от ситуации ему то и дело приходилось импровизировать.
Подняв трубку очередной раз и услышав первую фразу, Володя жестами показал гостям, чтобы они ушли на кухню, но ещё до того как дверь за ними закрылась, Боря услышал:
- Конечно, Трофим Спиридонович.
Так звали первого секретаря. Понятно, что вмешательство главы района могло значительно ускорить бюрократический процесс, но услуги свои, по слухам, Хозяин оценивал очень высоко.
Обстоятельно поговорить с Мухановым в тот вечер так и не удалось. Звонки продолжались до двенадцати ночи и в общих чертах выяснив, что надо Коганам, Володя пообещал сделать всё возможное по очень низкой цене. Пожимая Борису руку, он сказал:
- Как лучшему другу я тебе устрою с Раей рай в шалаше. Только мне нужно ещё разок посмотреть разные варианты. Через недельку я вам позвоню.
Ни одно из его предложений Борю не устроило. Ему было неудобно платить старому другу, а теперь уже неудобно обращаться и к другому маклеру. В конце концов, он решил, что всё сделает сам, а кстати, это будет хорошим предлогом, чтобы в ближайшее время не искать работу. Не отказываясь от услуг приятеля, Боря сам стал заниматься обменом, однако освоение маклерской премудрости потребовало гораздо
больших усилий, чем он ожидал.
Нина Михайловна помирилась с зятем, но от скуки и одиночества наводила у себя порядок чуть ли не каждый день, а когда ребята приходили к ней в гости, бегала вокруг них как вышколенная прислуга людоеда, хорошо знающая, чем грозит малейшая ошибка. Выглядела она очень плохо и готова была на всё, чтобы жить вместе с дочерью и нянчить внучку.
Рая сказала ей о готовящемся обмене и Поланская стала уговаривать Бориса съехаться, обещая впредь ни во что не вмешиваться. Она большую часть времени проводила дома одна. Ей было очень тоскливо и казалось, что друзья, которые раньше с удовольствием и без предварительного звонка приходили к ней, теперь почему-то оказывались заняты.
Рая жалела мать, но обещаниям её не верила. Боря поначалу тоже был категорически против объединения, однако тёща не соглашалась ни на какие другие варианты и он стал думать, что, наверное, совместная жизнь имеет свои плюсы. Например, если он уедет на шабашку, Рая не будет дома одна. Это может удержать её от разных соблазнов. Конечно, самым лучшим лекарством от возможных недоразумений был бы второй ребёнок, но вряд ли Рая согласится. К тому же сначала нужно обеспечить финансовый тыл для своего потомства, то есть опять-таки поехать на заработки.
Между тем Тамара оправилась от шока и опять стала выходить из своей комнаты. На мелкие инциденты Коганы старались не реагировать, но однажды Тамаре что-то взбрело в голову, она вошла в ванную, когда Лена чистила зубы, схватила девочку за руку и отшвырнула её от умывальника. Лена испугалась, заревела и побежала к родителям. Узнав, что произошло, Рая рванулась в коридор и Борису с большим трудом удалось её удержать.
- Я сам, - сказал он.
Дверь в ванну оказалась закрыта. Боря дёрнул её и сорвал крючок. Он не боялся, что застанет Тамару голой. Душ она принимала редко, а руки мыла не чаще двух раз в день. Он взял её за плечи и, сильно тряхнув, сказал:
- Если ты ещё раз дотронешься до моей дочери, я тебя убью.
Тамара с воплем убежала к себе, заперлась и весь день жалобно выла, а вечером, как и следовало ожидать, явилась её сестра с мужем. Рая рассказала, что произошло, и показала поцарапанную руку дочери с синяками и следами ногтей. Игорь невольно представил себе, как сумасшедшая испугала девочку и что пережили её родители. Он даже подумал, что Боря поступил с его родственницей по-божески. Тамара, как обычно, следила за переговорами из своей комнаты, и время от времени бубнила:
- Пусть "котятся в свой Изра"иль.
С большим трудом перемирие было достигнуто, но обмен нужно было форсировать.
Когда Рая рассказала матери про очередное столкновение с Тамарой, Нина Михайловна предложила поменяться квартирами без всякого оформления документов. Она думала, что хотя Тамара и сумасшедшая, но всё-таки живая душа и иметь её в соседях гораздо лучше, чем не иметь никого. Рая была поражена. Уже одно то, что мать предлагала такой вариант, говорило о многом.
- Нет, мам, ты с Тамарой жить не сможешь. Её даже собственные родственники не очень хотят брать к себе.
- Тогда давай съедемся. Мы можем получить большую квартиру и все в ней прекрасно уместимся. Я буду в отдельной комнате и ни во что не стану вмешиваться. Мне просто нужно, чтобы вы были рядом, я боюсь оставаться одна.
- А Зубов?
- Он на мою жилплощадь не претендует, так что вы можете быть спокойны.
- Что у тебя с ним?
- Мы иногда встречаемся, но жить я хочу с вами. Поговори с Борей, убеди его. Всё равно я ни на какой другой обмен не соглашусь.
Это был ультиматум и после продолжительных болезненных переговоров Коганы приняли условия Нины Михайловны.
Муханов быстро организовал им многоходовой обмен, который был выгоден абсолютно всем: одни хотели уехать из своей квартиры всё равно куда, потому что в неё привезли из Афганистана гроб с телом их единственного сына; другие стремились переселиться поближе к родителям-пенсионерам, которые могли бы нянчить внуков, не выходя из дома; третьему необходима была отдельная комната для того, чтобы любопытные соседи не мешали заниматься гешефтами; четвёртый разъезжался с женой и согласен был не только на любую конуру в коммуналке, но даже на чердак с протекающей крышей и Володя специально для него изыскал такую возможность. Во время переговоров участники обмена нервничали и стремились побыстрей закончить изматывающий душу процесс, а Муханов, пользуясь этим, под разными предлогами тянул из них деньги. Наконец, всё было подписано и оформлено и Коганы въехали в четырёхкомнатную коммуналку, которая занимала весь верхний этаж небольшого двухэтажного дома, расположенного рядом с парком. В их квартире были высокие потолки. На некоторых стенах ещё сохранились побитые временем и неаккуратным обращением барельефы, в ванной - мозаика, а на полу угадывался старинный паркет. Дом этот до революции принадлежал местным капиталистам, а потом на первом его этаже сделали сберкассу, а на втором поселили несколько семей потомственных пролетариев. После того как выехавшие хозяева убрали из коммунальной кухни свои холодильники и газовые плиты, она опять стала похожа на столовую и сделалась достаточно просторной, чтобы выполнять прежние функции. Потенциал у квартиры был огромный, но в ней требовалось сделать капитальный ремонт. Боря начал с того, что соорудил специальные леса, забрался на них и стал снимать паутину с потолка. Когда он в очередной раз неаккуратно провёл щёткой, то сквозь слой белил проступили какие-то краски. Он осторожно освободил небольшую площадь потолка от более поздних наслоений и увидел часть картины. Больше он ничего делать не стал, решив сначала посоветоваться с Горюновым. Конечно, у него и самого был некоторый опыт в строительстве, но ни в коровниках, ни в свинарниках росписей на потолке не делали, даже если помещения предназначались для всесоюзных чемпионок и мировых рекордсменок. Вася же, увидев его квартиру, пришёл в восторг. Он посоветовал каждую комнату реставрировать отдельно. Картины под белилами должны были хорошо сохраниться, а если даже они и выцвели, он сможет их переписать. Восстановление барельефов он тоже хотел сделать сам. Правда, раньше он никогда этим не занимался, но был уверен, что справится.
- Это слишком большой труд, а платить мне нечем, - сказал Боря.