- Возможно, но тогда ты так не считал. Не скрещивал рук, не смотрел на меня так оскорбительно. Тебе не помешает узнать, что Моника решает вопрос по расторжению вашего брака.
- Ты лжешь! Это неправда.
- Она не обвиняла тебя в суде из страха; но в секретных документах, которые уже на пути в Рим, тебе приписывается всевозможные низости. Ее отчужденность от Ренато ложная. Они заодно, хотя и делали вид, что наоборот. И если у них что-то не выйдет, не важно, они быстро найдут другое. Ты мешаешь им, но они знают, как тебя устранить. Я тоже мешаю им, их останавливает только рождение ребенка, который возможно бы и родился, не встань ты по глупости у меня на пути. Ренато отказал мне, но Бриттон…
- И от Бриттона ты ждала…?
- От Бриттона я ждала, чтобы он привез меня туда, где я бы столкнулась с тобой!
- На чем мы остановились? Почему никак не договоришь?
- Ты единственная моя надежда, Хуан. И так понятно, что я в тупике. Иногда я не знаю, что говорю, ослепшая от ревности и отчаяния. Моника, эта святая, которую ты добиваешься, моя черная тень. Она положила глаз на Ренато, отравила сначала мою любовь к нему, затем любовь к тебе… а теперь… Клянусь, она худшая твоя недоброжелательница! Мягкий воск в руках Ренато. Они только и пытаются навредить тебе, но не при свете дня. Они уже приготовили тебе…
- Не верю ни единому слову. Из твоего рта выходит только вранье! Не приближайся, или пожалеешь!
- Это ты пожалеешь, что… – пригрозила Айме, но ее прервала служанка-метиска, которая воскликнула:
- Ай, сеньора, наконец я нашла вас! Сеньора София велела вас найти. Сказала, чтобы к возвращению сеньора Ренато вы находились у себя в комнате.
- Замолчи, идиотка! – прервала Айме.
- Зачем оскорбляешь такую полезную служанку? – усмехнулся Хуан. – Ты несправедлива. Видно, она бежала спасать тебя. Так платит дьявол свои слугам.
- На самом деле, так платит Хуан Дьявол дуре, которая вытащила его из тюрьмы, и эта тупица опять его ищет, – заметила разгневанная Айме. И повернувшись к Ане, приказала: – Идем же! На чем ты добралась? Не искала же меня пешком.
- Ай, нет, что вы! Мы уже три часа кружимся. Приехали на маленькой повозке, с моим другом Эстебаном, сеньора, и он смолчит, будь что будет… мы никому не скажем о сеньоре Хуане, потому что тогда Сан-Педро полыхнет в огне.
- Замолчи! – вышла из себя Айме. И сев в повозку, приказала: – Поезжай медленно, Эстебан, помедленней.
- Откуда ты пришла?
- Зачем тебе знать? Тебя Донья София поставила для охраны?
Айме постаралась говорить капризно, беззаботно, пожимая плечами на упрекающий скорбный взгляд Каталины де Мольнар. Она тихо подошла к спальне на верхнем этаже. Никто ее не видел, она ни с кем не столкнулась в коридоре, на лестницах. Появление матери взволновало ее, но она сдержалась; затем поискала ключи и спокойно открыла дверь в спальню, сообщающуюся с залом.
- Это правда! Все правда! Я должна была увидеть собственными глазами, чтобы удостовериться, – воскликнула Каталина с безутешной грустью.
- Тебе не кажется, что сейчас не время для наставлений? – Айме теряла терпение. – Я выслушала много неприятного за вечер.
- Тебя видел Ренато? – встревожилась Каталина.
- Нет. Разумеется, нет. Не видел, и вряд ли знает, что я гуляла, если ты об этом. Иными словами, нет опасности. Донья София ничего не скажет, да и Янина не осмелится не подчиняться ей. В конце концов, я ничего дурного не сделала. Вышла подышать, посмотреть на карнавал, отвлечься. Знать бы, что замужество с Ренато Д'Отремоном окажется таким скучным и глупым. Сначала его ревность, теперь пренебрежение, презрение.
- Вся вина лежит на тебе, Айме, хотя я тоже отчасти виновата, что ты такая. Я оказалась слабой матерью, слишком доброй для мятежной дочери. Тебе нужна была другая. Теперь уже поздно упрекать и советовать. Говорю не за себя, а от имени Софии.
- Ну наконец ты ее упомянула! Ты уже превратилась в ее тень.
- Действительно, я лишь тень. Этот грех я и пытаюсь смыть, что являлась ничем и никем, не существовала в сердцах дочерей. Они не похожи на меня, непонятные для меня. Одна великодушная, возвышенная; другая эгоистичная, порочная. Сердце кровью обливается произносить, но это правда. Ты живешь злом и обманом.
- Оставь меня в покое! – с досадой отмахнулась Айме.
- Оставлю… Больше ничего не скажу. Бедная тень исчезнет, но если ты еще способна услышать последнюю просьбу матери, уезжай сегодня же в Кампо Реаль. Это желание Софии. Она хочет вернуться с тобой.
- Я? А слуг ей мало для сопровождающих?
- Она в отчаянии, и я обещала убедить тебя. Она хочет забрать тебя в Кампо Реаль и позаботиться о наследнике – единственной ее надежде и мечте.
- Вот как! Уже обнаружилось!
- Это и желание Ренато. Благодаря ему ты спасешь свое положение в доме и будущее ребенка.
- А если не родится? – повернулась Айме, превращаясь в фурию.
- О чем ты, дочка? – встревожилась Каталина, не на шутку испугавшись. – Не хочу думать, что ты лжешь, способна… Айме, дочка! О чем ты говоришь?
- Ни о чем, мама, успокойся, – горько усмехнулась Айме. – Я пошутила в ответ на тарабарское нравоучение, которое в четыре утра не пойдет на пользу.
- Я знаю, ты бессердечная, но не способна… Однако, ты сказала… Айме… Айме, хоть раз честно признайся!
Айме поджала чувственные губы, прищурилась, долго стояла неподвижно, прикидывая своим дьявольским умом новый план. Затем слегка усмехнулась:
- Я выполню твое желание.
- Правда? – обнадежилась Каталина.
- Потому что ты просишь, мама. Понимаю, свекровь боится за меня. И то ладно. Я думала, она явится сюда вместо тебя, как ящик Пандоры, с важным голосом и зловещим внешним видом. Но она отправила тебя, ты плачешь, и пусть я порочная, извращенная, бессердечная дочь, я доставлю тебе удовольствие. Не хочу оказаться меньше божественной дочери, которая вроде как примет обет. Или нет?
- Да, действительно. Моника согласна и подписала прошение, которое мы принесли. Когда ее брак аннулируют, она примет обет. Печально, но по крайней мере она спасется от скандала, злобы мира и этого человека.
- Ты обещаешь, что все так и останется?
- Конечно. Разумеется, обещаю. Моника не лжет.
- Ну тогда заручимся словом Святой Моники. Хуан и Ренато умрут ради нее, не так ли?
- Поэтому живой она не выйдет из монастыря.