В комнату, которая по свидетельству директора, являлась учительской, пожилая приятная женщина в накрахмаленном передничке кремового цвета вкатила тележку с горячим ужином, состоявшем из тефтелей, картофельного пюре, квашеной капусты, густо политой подсолнечным маслом, и нескольких ломтей тонко нарезанного ржаного хлеба. От своего лица Анатолий Сергеевич сделал взнос в виде бутылки армянского коньяка, в сложившихся обстоятельствах казавшегося вполне уместным.
Пока инспектор с превеликим аппетитом потреблял предложенное, Анатолий Сергеевич посвятил его в некоторые детали относительно их школьного бытия.
Находились они сейчас в учебном (главном, как правильно догадался Волков) корпусе, где, естественно, располагались классные аудитории, спортзал, помещения для игр и активного отдыха, столовая, библиотека, а также актовый зал со сценой. Здесь ученики и учителя, вполне понятно, проводили большую часть своего времени. Но имелись и два других корпуса: жилой, с индивидуальными комнатами для взрослых, и общими (на восемь-десять человек) для детей, соединённый утеплённым рукавом с учебным, и хозяйственный, стоящий на некотором удалении. Подстанцию, питающую интернат электроэнергией, вряд ли вообще можно было рассматривать в качестве помещения — туда и доступ-то был закрыт для всех, кроме штатного электрика, Поликарпа Эдуардовича.
Обширный двор школы, огороженный высоким забором от дикого леса, начинавшегося сразу за ним, вмещал несколько площадок для спортивных игр и увеселений, маленький стадион и что-то вроде окультуренного пустыря для прогулок и беготни, на котором в летнее время росла трава и полевые цветы, а в зимнее он простаивал, используемый иногда лыжниками.
Вот и всё нехитрое хозяйство.
Что касается внутреннего распорядка, то для школьников обычный день начинался в семь часов утра общим сигналом подъёма, умыванием, одеванием и завтраком. Персонал вставал согласно индивидуальным требованиям, но, естественно, раньше. Занятия в классах проходили с восьми до трёх часов пополудни с перерывом на обед от двенадцати до часу. Затем день продолжался для каждого по-разному, в зависимости от возраста или занимаемой должности, и заканчивался он в девять для всех без исключения детей, а взрослые были вольны распоряжаться своим свободным временем сами. В выходные — то есть в субботу и воскресенье — строгий распорядок ломался и был во многом импровизированным.
- Не скучаете по городской жизни? - осведомился отогревшийся и сытый инспектор, с наслаждением уже пригубивший коньяка.
- Что вы! Иногда до кровати бы доползти. Почитать что-нибудь на ночь не всегда успеваешь. Где уж тут скучать?
- И всё же многих привлекает такой образ жизни.
- А вам он кажется неприемлемым? - усмехнулся директор, но в его усмешке не содержалось ничего, кроме озорства.
- Нет, почему же? Всего лишь примеряю на себя. Я — горожанин до мозга костей. Мне нужны театры, шумные бульвары, выхлопные газы автомобилей. Свежая утренняя газета. Интриги в департаменте...
- О! Последнего и у нас предостаточно! Вы не разочаруетесь.
Они, смеясь удачной шутке, свели фужеры вместе, произведя звонкое чоканье.
- Добро пожаловать к нам, Виктор Игнатьевич!
--
Утро, в противоположность вечеру, встретило инспектора ослепительным солнечным светом и ненавязчивым морозцем. На бескрайнюю снежную равнину, искрами расстилавшуюся перед ним, невозможно было смотреть без боли в глазах. Он и не стал этого делать, а просто вернулся в здание жилого корпуса, решив, что с него прогулок пока достаточно.
Завтрак был таким же сытным и качественным, как и вчерашний ужин, так что можно было поставить первую воображаемую галочку в отчёте. Впрочем, так всегда всё и начинается — не будут же проверяющего намеренно кормить тухлятиной. А дальше — если есть недостатки, то они вылезут сами собой, как ни старайся их спрятать.
Школа уже окунулась с головой в свою обычную рутину, и Виктор Игнатьевич остался в столовой совершенно один, если не считать дородной женщины, убиравшей со столов грязную посуду. Она к нему с расспросами не вязалась и даже, кажется, вообще не смотрела в его сторону, демонстрируя тактичность.
Следующим своим шагом он планировал общее обследование учебного корпуса. Вот только оставалось решить: дождаться кого-нибудь из хозяев или отправиться в путешествие самому. Что-то подсказывало ему, что его не оставят надолго одного — просто вежливо ждут, пока он закончит со своим кофе.
Так оно и произошло.
Едва он отставил пустую чашку, пожалуй, чересчур громко брякнув ей о блюдце, и поднялся со стула, промокнув салфеткой губы, он оказался в компании появившейся неизвестно откуда прелестной девушки в сером деловом платье и на каблуках.
- Доброе утро, инспектор! - приветствовала она. - Меня зовут Виктория Павловна. Я — ваша неотступная тень на всё время вашего пребывания у нас. Надеюсь, вас не слишком отяготит мое общество.
«Боже мой! - пронеслось в голове Волкова. - Я пропал!»
Произнося свою короткую приветственную речь, девушка точно знала (не могла не знать), что «отяготить» её общество может только закостенелую старуху, съедаемую завистью к красоте и свежести, или глубоко больного мизантропией человека.
Мелькнувшая же мысль о погибели была не фигурой речи, а реальным испугом — три дня с этим очаровательным созданием, под одной крышей, практически бок о бок. Ему тридцать пять, и он ни разу не был женат. Но не потому что был дурён собой или скучен, а из-за своей влюбчивости, не дававшей ему шанса остановиться и сделать окончательный выбор спутника жизни. Всего лишь день назад он был уверен, что это событие, наконец, произошло, и Соне, его невесте, удалось совершить то, что было не под силу всем её предшественницам. Но Виктория Павловна, нисколько не затруднившись, разрушила его иллюзию в одно лишь короткое мгновенье.
Она может оказаться замужем. Или помолвленной. И даже более того: её супруг вполне может быть сотрудником школы, ревностно наблюдающим за ними в этот самый момент из-за угла. Господи, сделай так!
- Мы с Анатолием Сергеевичем, - натужно выдавил он из себя. - Договорились, что взаимно обойдёмся без этих «господ инспекторов». Давайте и в вашем случае поступим точно так же. Волков Виктор Игнатьевич.
Он, галантно наклонившись, прикоснулся губами к её руке и ощутил волну всепоглощающего желания, пронзившую тело.
Чёрт возьми!
- Я занимаю в школе должность секретаря, - продолжила обворожительная Виктория Павловна. - В мои обязанности входит всё делопроизводство «Радости». Кроме того, я являюсь, можно так сказать, посредником, к которому стекается вся жизненно важная информация.
Сколько же ей лет? На вид не больше двадцати.
Он отвёл в сторону глаза, понимая, что слишком поздно — всю гамму его чувств она, конечно же, уже прочитала на его лице. Дальнейшее будет зависеть теперь целиком от того, какая задача поручена ей: отвлечение его от намерений честно и беспристрастно проинспектировать школу или... А что, собственно, или? На таких должностях случайных фигур не бывает, и именно это направление мыслей может в конечном итоге стать его спасительной соломинкой. Виктория Павловна — ловкая наживка для него. Любое другое рассмотрение ситуации — бесплодные фантазии, непростительные для порядочного помолвленного мужчины.
- Это очень хорошо, - выговорил он тяжёлым непослушным языком. - Думаю, нам следует начать именно с ознакомления с некоторыми бумагами. Как вы считаете?
- Я в вашем полном распоряжении.
--
Попросившись остаться наедине с врученными ему документами, он стал приводить свои мысли и чувства в порядок.
Листая подшивку пронумерованных приказов, распоряжений, заявлений и докладных записок, он прилагал неимоверные усилия, чтобы сконцентрироваться на них и начать воспринимать содержащуюся в них информацию. Удавалось с грехом пополам. За скупыми казёнными формулировками проступало милое лицо Виктории Павловны, чуть ли не материализуясь в воздухе прямо перед ним. Это, в конце концов, смешно!
У них есть телефон. Нужно немедленно позвонить Соне. Только бы связь не оборвалась из-за вчерашней бури!
Аппарат был исправен, и гудок жил в нём своей обычной жизнью.
- Алло!
Трубку взяла будущая тёща, Зинаида Андреевна.
- Сонечки сейчас нет дома, - пробубнила она. - Кто её спрашивает?
За год, что они были знакомы, она так и не научилась узнавать его по телефону.
- Это Виктор.