— Одна. Я не представляю, как можно с кем-нибудь вместе жить… Я повесилась бы!
— А если бы с мужем?
— Все равно! — она засмеялась. — Зачем надо с мужем вместе жить? Это, во-первых, скучно, а во-вторых, будет мешать…
— Чему?
— Другим мужьям! Вы же, мужчины, не удовлетворяетесь одной женщиной на всю жизнь?
— Да, но все-таки…
Он замялся. Вера захохотала и, не переставая смеяться, дошла до двери своей квартиры. Она открыла ее своим ключом и провела за собою гостя через кухню в маленькую комнатку. Он шел покорно, раз решившись. Теперь он хотел только поскорее освободиться и успеть заняться дома докладом. В лабораторию, очевидно, попасть уже не придется — Шульман не будет ждать до девяти.
В маленькой комнатке было темно и неряшливо. По стенам, едва держась на кнопках и булавках, висели открытки, дешевые картинки из еженедельных журналов. Подозрительная асимметрия, с которой они были развешаны, ничем не связанное с обитательницей содержание их — все указывало на то, что они скорее прикрывали что-то на стенах, чем удовлетворяли эстетическим вкусам хозяйки. Хорохорин отвернулся от стен и плотно сел в дырявое кресло.
Он мельком взглянул на суетившуюся Веру, торопившуюся прибрать с кровати, со стульев, со стола раскиданные вещи и, заложив нога на ногу, приготовился терпеливо ждать.
— Я должна переодеться, — говорила Вера, гремя стульями, посудой, дверками шкафа. — У меня весь день состоит из двух половин: до девяти с утра я работаю, и только… Занятия, учеба, общественная работа… Но вечером, после девяти, — конец! Я живу для себя, личной своей жизнью! Как только я сниму это платье и надену другое — я сама делаюсь другой… Одну минутку…
— Поскорее только! — буркнул он.
— Вы торопитесь? Так идите, я вас не держу…
— Нет, я так… Я не спешу!
— Ну и отлично!
Она подошла к нему так близко, что колени их столкнулись.
— А мы ведь с Анной приятельницы! Вы знаете?
— Теперь вспомнил! — кивнул он.
Вера закинула руки за голову.
— А хорошо, что мы новые люди, и Анна не вцепится мне в волосы, если застанет вас у меня!
— Я думаю!
— Она хорошая. Я не удивляюсь, что вы так постоянны. Вы вообще постоянный человек, да?
— Да, — надменно поднял он голову, — да, во всех привычках, необходимых для здоровья. Регулярность в питье, еде, часах работы, прогулках, отдыхе, сношениях с женщинами… Это самое важное!
— Вот вы какой! — расхохоталась она и смеясь ушла в большой кладовой шкаф, сделанный в стене.
Притворив дверь, она приветливо кричала оттуда:
— Одну минуту! Я только сниму халат и платье. Вы знаете, после анатомички невозможно сидеть в том же платье весь вечер… Весь день — на работу! После девяти — я желаю жить личной жизнью! Вы согласны со мной?
— Конечно.
Слышно было, как шелестело платье. Хорохорин сидел неподвижно, прикрыв глаза, постукивая пальцами по столу. Он снова стал думать о том, нужна ли была ему сегодня женщина, но опять не решил вопроса и, отмахнувшись от него, стал просто думать о девушке и о том, что сейчас должно произойти.
Как будто только это и нужно было, чтобы вопрос решился сам собой.
«Рекомендуется, в сущности говоря, — подумал он холодно, — сходиться с женщиной не более двух-трех раз в неделю. Это даже по Корану так. В последний раз это было третьего дня… Ну, ничего. Можно и должно!» — засмеялся он и привстал, оглядываясь на шкаф.
— Вера, скоро вы?
— Сейчас!
— Да платье надевать уж не стоит, я думаю!
— Напрасно вы так думаете! — высокомерно ответила она и в тот же момент, распахнув дверку, вышла.
Хорохорин опешил. Вера стояла перед ним с усмешкой. В ярком, цветистом халате, накинутом как будто прямо на голое тело, она была очень хороша. Усмехнувшись смущению гостя, она тихонько отошла к кровати и сказала:
— Слушайте, Хорохорин, я немножко полежу, я устала.
Она легла, и в распахнутые полы халата выглянули до колена голые ноги в лаковых туфлях.
— А вы вот что, — продолжала она, — сядьте здесь поближе на табуреточке и расскажите что-нибудь! Ну?
Хорохорин встал. Подходя к кровати, он посмотрел на свое пальто, перекинутое через стул, и подумал: «Нужно торопиться, чтобы не потерять всего вечера!» От голых ног уйти он уже не мог. Он чуть не со вздохом подошел к Вере, посмотрел на нее, столкнулся с мутными ее глазами и, взглянув на широкий вырез ее халата, наклонился поцеловать полуоткрытые губы. Тут же спохватившись, он отошел и стал проворно раздеваться.
— Что это вы де-лае-те?
Тон, которым она произнесла нараспев и с угрозой эти слова, заставил его оглянуться. Вера, поджав ноги, сидела съежившись на постели и смотрела на него. Он бросил тужурку на табуретку и застыл, глядя, как сухою ненавистью искажалось ее лицо и раскрывался рот.
— Уйдите! Убирайтесь отсюда сейчас же!
Он вздрогнул и покраснел.
— Почему?
— Уйдите, уйдите, — кричала она, — уйдите! Вы ошиблись, дорогой! Вы не к проститутке пришли, не в притон!