Бриттани протянула письмо, а мама, не снимая испачканных перчаток, начала читать.
— Немыслимо, — заключила она. — Бросить мою малышку… Что теперь с нами будет?
— Мама, прекрати немедленно, — возмутилась я, вперив в нее уничтожающий взгляд. — Даже в такие минуты ты умудряешься думать о деньгах.
— Как и Пикерт, — не выдержала Бри и разревелась на моем плече. — Роззи, это проклятие!
— Бри, не говори глупости. Твой жених оказался подонком, как впрочем и мой когда-то. Просто кто-то… — на миг я задумалась, подбирая слова. – ... на Небесах, вовремя уберег тебя от ошибки.
— Но я же успела его полюбить.
— Это всего лишь влюбленность, — пыталась убедить я, но сестра была безутешна.
Спустя час истерики и море, пролитых слез, Бри все же начала успокаиваться.
— Скажи, Роззи, как ты смогла пережить смерть мужа?
— Нелегко, — в ответ я вложила все эмоции, которые принесли мне эти отношения.
И в моем случае это была не боль утраты по безвременно почившему супругу.
Мне пришлось пережить слишком многое за тот короткий срок, что я была с ним в браке. И как же мне повезло, что я смогла освободиться из этого плена. Даже моя мать в этой ситуации оказалась в проигрыше. От моей свадьбы с бароном наша семья получила сущие гроши. Основное состояние старик оставил в наследство своим детям от предыдущих браков. Он не успел, а может быть и вовсе не собирался включать меня в завещание. В браке, на которые возлагала столько надежд моя мать, выиграл только он, а я осталась всего лишь молодой игрушкой надменного аристократа.
Со временем я простила мать, а вот Вивальда проклинала до сих пор!
— Девочки, вам ни в коем случае нельзя впадать в уныние, – мама пыталась сохранять наигранный оптимизм в попытке подбодрить сестру.
— Бри, мама права, — подхватила я, понимая, в какую сторону мне нужно двигаться.
— О чем ты?
— Мы, как и планировали, должны отправиться на выставку Мишеля и поддержать нашего друга в трудную минуту, — я давила на самое больное – на порядочность. — Мы же не бросим его на растерзание этих светских пираний? Тем более ещё вчера я написала ему письмо, в котором подтвердила наш приход.
Конечно же я соврала, никакого письма не было, но об этом Бри вряд ли узнает.
— Но мне сейчас так плохо.
— Доченька, творчество Мишеля развеет твою грусть. Приобщишься к прекрасному, тебе станет легче на душе, возможно даже встретишь новых интересных людей. Не стоит запирать себя в четырех стенах из-за какого-то мерзавца Пикерта!
— Хорошо, я пойду с Розалиндой на выставку.
До выхода из дома Бриттани мучилась вопросом: стоит ли ехать на выставку вообще?
Она несколько раз передумывала и решала, что правильнее будет остаться дома и пропустить вечер. Но матушка была неумолима. Своей настойчивостью она почти выставила сестру из дома, наказав, не возвращаются без хороших эмоций.
А вот на моей душе было прескверно. Вина за состояние Бри полностью лежала на мне, и в тоже время я оправдывала себя заботой о сестре. Пусть лучше так, чем мучиться из-за неудачного брака, как это делала до сих пор я.
Мы с Бри сели в нанятый экипаж друг напротив друга. Я тайком наблюдала за сестрой, пытаясь понять, где витают ее мысли. Она смотрела в окно с задумчивым видом и нервно перебирала пальцами складки розового ридикюля в тон ее платья.
— Знаешь, — начала я. — Я иногда жалею, что барон Клайвшот не разорвал со мной помолвку. Моя жизнь сложилась бы совсем иначе, не будь той свадьбы. Возможно, сейчас я была бы замужем за хорошим человек. А этот тиран не остался прожженной дырой в моей судьбе..
Бри посмотрела на меня чересчур внимательно, ведь я так редко говорила о своем муже. Кому как не сестре знать, что для меня эта тема весьма болезненна.
— Как и Пикерт, Вивальд казался нашей матушке достаточно обаятельным человеком. Член городского совета, почетный и солидный гражданин, а уж сколько у барона было денег – не счесть. Неудивительно, что матушка попала под его обаяние и поверила, что замужество с ним даст для меня отличный старт в жизни. Она очень надеялась поправить дела семьи за счет его денег. И ее можно понять, ведь после смерти отца, она осталась практически одна с тремя дочерями на руках и призрачным возможностями на светлое будущее. Она искренне считала, что дарует мне счастье, и никто не виноват, что она ошиблась. Как только я переехала в дом барона, Вивальд обнажил свою подлую натуру. Этот старый змей сбросил свою шкуру, убил моего пса, заявив, что беспородные шавки ему в доме не нужны. Он ведь и в жены меня взял только потому, что я молодая и знатная. Ему льстило, что он сумел обзавестись подобной “игрушкой”, учитывая его возраст.
— Мерзавец…
— В нашу первую и единственную брачную ночь он вел себя, как голодный зверь. Я просила его дать мне время, но Клайвшоту было все равно. Ему хотелось обладать мною, навсегда остаться моим первым. Бри, я не хочу такой участи для тебя. Пусть Пикерт катиться ко всем чертям! Единожды променяв тебя на деньги, он будет поступать так снова и снова. Ты достойна лучшего, и не должна даже в мыслях принадлежать ему. Попытайся жить дальше!
— Я постараюсь, – в глазах сестры мелькнуло согласие.
Она не была глупой девочкой, сама всё прекрасно понимала. Молодая и красивая, у нее еще будут десятки кавалеров. Просто сейчас ей было больно. Предательство – это всегда боль.
— Вот и правильно, – я решила закрепить положительную динамику своей терапии и напомнить о хорошем. – Сейчас мы приедем на выставку и проведем там время с удовольствием. Матушка не простит нам, если мы упустим что-то важное и не расскажем ей об этом.
Галерея, где проходил вернисаж Мишеля, располагалась в самом центре города. Экипаж остановился у центрального входа выставочных залов, и возница, спустив подножку, помог мне и Бри выбраться из кареты. Поблагодарив, я расплатились с мужчиной, а после подхватив сестру под руку двинулась навстречу искусству.
В свет я выходила крайне редко. Носящим траур не положены увеселения, но сегодня было скорее исключение из правил. Не пойти на выставку к Мишелю я не могла, что же до пересуд почтенных матрон, которые обязательно заметят мой черный наряд, то их я уже давно не боялась. Скорее наоборот наслаждалась слухами о моей ненормальности. Ну какая же девушка будет носить траур больше семи лет, любая другая давно бы уже сняла и вышла замуж повторно. Но я не любая, и второй раз на те же грабли наступать не собиралась.
Мишеля Лонтье мы заметили издалека. Тонкоусый француз встречал гостей, обменивался с ними приветственными словами, сопровождал к особо интересным работам, но раз за разом отвлекался на вновь подошедших к нему знакомых.
Вот и мы двинулись выразить свое почтение художнику, однако уже на подходе, он заметил нас первым:
— Chers amis, как я рад видеть вас, — он поцеловал мою руку, а затем прикоснулся губами к пальчикам Бриттани. — Вы просто не представляете, как скучно было с этими напыщенными снобами. Мне кажется, что даже муза не смогла выдержать всего это пафоса и покинула меня. Вы должны спасти меня и быть рядом весь вечер. Молю вас, спасите.
— Конечно, Мишель, — улыбнулась я, разглядывая причудливый наряд художника: зеленые брюки на красных подтяжках, разноцветная рубашка и бордовый берет, из-под которого выбивались черные вьющиеся волосы. — Именно за этим мы и здесь.
— О, как благородно с вашей стороны, – Мишель театрально приложил ладони к сердцу. – Взамен просите что угодно!
— Мы не отказались бы от твоей личной экскурсии по выставке.
– Это меньшее, что я сумею для вас сделать. Хотите шампанского?
Он подозвал к нам нанятого для вечера официанта и взял с подноса бокалы.
Напиток оказался приятным, с легкой кислинкой. Я даже не удержалась и пригубила его второй раз чуть быстрее, чем того требовали правила.