— Порода?
— Мрамор.
— Форма?
— Куб.
— Размеры?
—10х10 см.
Таким образом, исходную информацию мы получили.
Обратите внимание на то, что мы выясняли характеристики реально ощущаемого, речь не шла о представлении того, чего нет.
Итак, в острых случаях не возникает проблем с началом работы, поскольку переживание настолько сильно сбивает энергетический контур человека или, вернее, контур его ощущений, что ни у пациента, ни у врача не вызывает затруднений выявить “тему” для работы. Локус переживания также не требует длительного определения. Голову рвет на части от озабоченности проблемами, грудь давит обида, как в условном примере выше, страх собирает все силы в ком, находящийся в животе, и т.д.
Не так просто определиться с месторасположением “пороговых” и “подпороговых” переживаний. Здесь уже могут понадобиться некоторые ухищрения, для того чтобы отыскивать их и обезвреживать. Либо это будет тонкая беседа, выявляющая “зоны неравнодушия” пациента, либо нечто вроде того, что я хочу описать, как особый заход в выявлении скрытых комплексов переживания пациента.
От рисунка
Начало “от рисунка” является одним из излюбленных в моей практике. Инструкция пациенту звучит следующим образом: “Нарисуйте символическую фигурку человека из квадратиков, кружков и треугольников, число элементов в фигурке —10”. Если у пациента возникают дополнительные вопросы, можно пояснить, что общее число элементов, из которых состоит фигурка, —10, но их количественное соотношение — произвольное. Желательно рисовать без особого раздумья. Вытягивать, менять размер квадратиков, кружков, треугольников можно. Выполняется рисунок на четверти стандартного писчего листа.
В ряде случаев я предлагаю раскрасить фигурку и практически всегда — обозначить возраст персонажа. Разнообразные варианты работы с опорой на конструктивный рисунок человека мы здесь не рассматриваем, это отдельная тема. Разберем лишь некоторые случаи использования этого начала. С этим заданием и некоторыми возможностями, которые дает его применение, меня познакомил В.В. Либин*, которому я очень признателен.
Использование теста в соматопсихотерапии отличается от либинского — экспертного, в котором имеет значение количественное соотношение использованных в построении рисунка геометрических фигур, на основе чего делается заключение об основной проблематике человека и о его личностном стиле. В нашем случае задание используется с совершенно другой целью — терапевтической. Авторы экспертной системы рекомендуют запросить пять рисунков фигуры человека сразу. В нашей “терапевтической системе” это представляется нецелесообразным. Первый рисунок является и последним. В том смысле, что состояние, генетически связанное с ним, сразу подвергается проработке.
Последующая (посттерапевтическая) продукция будет новой, и опять достаточно одного рисунка, чтобы зафиксировать изменение. Я придаю значение возрасту персонажа (это не практикуется в оригинальном тесте). Использую и работу с цветом.
Ниже будет немало конкретных примеров работы “от рисунка”. Сейчас я хотел бы остановиться лишь на общих позициях.
Работа с рисунком становится актуальной только после того, как очевидные перекосы в состоянии пациента отработаны. Психотерапевтическое общение переходит в новую фазу — фазу отработки “загрязняющих” сознание образований в систематическом режиме. Когда видно, что пациент в общем спокоен, благополучен, экстренной темы для работы на сегодня у него нет, тогда он получает задание нарисовать символическую фигурку человека из квадратиков, кружков и треугольников.
После того, как рисунок исполнен и возраст персонажа обозначен, внимание переводится на ощущения в теле, связанные либо просто с этим рисунком, либо (что чаще) с возрастом, обозначенным около рисунка. “Где ощущения, связанные с возрастом N лет? На уровне головы, груди, живота, еще где-либо?” Как правило, обнаруживаются ощущения на уровне одной из перечисленных зон и оказывается, что они связаны с каким-либо переживанием, чаще неприятным, иногда приятным, но всегда значимым.
Когда эпизод работы завершается успокоением пациента, “закрытием” старого переживания, находится альтернативное, более продуктивное реагирование в подобного рода ситуациях, т.е. как только цикл работы с отдельным переживанием завершается, может быть снова дано то же самое задание нарисовать фигурку человека из известных уже элементов, но уже “как сейчас хочется”. Давать или не давать повторно это задание, зависит от того, во-первых, остались ли силы у пациента для проделывания еще одного цикла работы, во-вторых, от того, сколько осталось времени до конца сеанса. При наличии свободных сил и свободного времени циклы работы могут быть повторены неограниченное количество раз. Особенно успешные пациенты могут отработать до 5—10 эпизодов за час. Но общее правило — один эпизод за одну встречу.
Рекомендую обратить внимание на описание работы в главе “Случай”. Там можно видеть характерное “вырастание” человечка от занятия к занятию.
В завершение этой темы хотел бы сказать следующее. “Заход” в работе от конструктивного рисунка фигурки человека может иметь большой удельный вес в процессе систематической проработки проблем пациента в психотерапевтическом общении. С использованием рисунков можно помочь пациенту определить, что с давних пор “сидит” в глубине его сознания, задерживая его свободное развитие. Они помогают актуализировать скрытые переживания, которые, казалось бы, принадлежат прошлому, но, тем не менее, сохраняются в настоящем и продолжают негативным образом влиять на жизнь пациента. Трудно переоценить полезность рисунков в качестве индикатора состояния пациента, когда внешне все благополучно.
В случаях же, когда пациент испытывает значительное волнение, отчетливо сознает свое неблагополучие, использование рисунков становится необязательным, если не сказать неуместным. При всей симпатии к ним, приходится отдавать себе отчет в том, что они являются искусственными средствами получения материала для работы.
И в случае работы от разговора, выявляющего актуальное переживание, и в случае работы от рисунка действует так называемый “принцип нескольжения”. Первое упоминание о значимом переживании является достаточным поводом для его проработки. Слушать перечисление бед человека — бесплодное занятие, сразу разбираться с последствиями переживания их — гораздо плодотворнее.
От сновидения
Отправным пунктом для работы может быть и сновидение. Приведу один из примеров работы “от сновидения” в более полном виде, поскольку в последующем описаний такого рода не предполагается.
“Идеология” работы от сновидения такова: сновидение в целом и его элементы снабжаются определенным зарядом или их совокупностью. Для всякого сновидения есть эквивалент в ощущениях на уровне тела. Естественно возникает вопрос: “Где ощущения, связанные с этим сновидением (элементом сновидения)?” Столь же естественно пациент отвечает, например: “В голове”. Сновидение пациента П. определялось переживанием предательства, и ощущения, с ним связанные, были в спине.
С орла на решку
Пациент двадцати восьми лет. Не женат, живет с матерью. Отца, злоупотреблявшего алкоголем, потерял в четырнадцать лет. В двадцать четыре года тяжело пережил расставание с девушкой, роман с которой длился несколько лет. Она ждала его с флота. Ради нее он отказался от мичманских погон. После его возвращения со срочной службы они встречались еще некоторое время, пока подруга не обвинила его в связях с другими девушками, лишь на том основании, что он без нее встречался с компанией, где были ее подружки. Ее заявление о разрыве вызвало боль. А через две недели она подала заявление в ЗАГС с другим. Пациент воспринял это как удар.
В последующем постарался забыть ее. Стал встречаться с девушкой, с которой его специально познакомили. Отношения были теплыми, но без любви. Подали заявление в ЗАГС, но перед свадьбой, как бы не желая расставаться со свободой, он загулял с друзьями, и свадьба расстроилась. Из-за этого он надломился, “все начало валиться из рук ”.
По характеру мягок, глубок. В юности писал стихи, рисовал, занимался философией, в настоящее время ни к чему нет особого интереса. Жалуется на “неодухотворенность жизни”. Рассказывает, что ничего не хочется делать, в комнате не убирается по две недели. “Нет цели в жизни, жду, что какая-то добрая фея или социальный работник придет и поможет мне построить себя заново”. “Я так и остался гривенником, только меня с орла на решку кинули”, — подытоживает П. свой печальный рассказ. На этом фоне, чтобы “почувствовать себя получше”, начал выпивать с друзьями. Как правило, с материальными и физическими потерями. Однажды получил ножевое ранение в область сердца. К счастью, нож попал в ребро. Психологический выигрыш от такого поведения объясняет “получением новой информации”. У старых приятелей — семьи; с ними теперь особенно не пообщаешься, и круг “ребят” стал единственной реальной возможностью поделиться переживаниями.
Персонажи на его рисунках не все стандартные. В ответ на предложение продолжить рисование после изготовления первого рисунка выдал почти абстрактные композиции из заданных стандартных элементов: квадратиков, кружков и треугольников. Третий рисунок из этой серии в последующем расшифровывался (рис. 1). Оказалось, что он перекликается со сновидением, явившимся отправным пунктом для одного из эпизодов работы. На нем изображен распластавшийся человек. “Две дырки у него: вход и выход”.
Сновидение относится к периоду 1995 года, когда он расстался со второй девушкой и почувствовал, что в нем как будто что-то надломилось. “Я на стройке упал на арматуру и пробил себя насквозь”. Некоторые свои сны пациент воспринимал как вещие, поэтому перестал забираться на высоту и нырять в карьер с 8—10 метров, как раньше.
Сновидение было достаточно старым, но, поскольку пациент упомянул о нем сегодня, я предложил ему “проверить”, где он сейчас: все еще на арматуре или уже слез с нее.
— Слез.
— Рана зажила?
— Зажила.
— На сколько процентов? — такой вопрос я очень часто использую в работе. Его несомненным достоинством является то, что он совершенно “безопасный”. В случае, если рана на сто процентов зажила, он имеет смысл, и если не на сто — тоже.
Уточняя ощущение, пациент обнаружил, что рана на самом деле еще не зажила.
— Есть в ней что-то, что не дает ей зажить?
— Есть.
— Что же это?
— Ржавчина.
— Много, мало?
— Много.