Для меня самого, подпадающего под все перечисленные “ловушки” и потому заинтересованного в развитии “чистоты делания”, важно было отследить и тенденции характерологического реагирования, и собственные невротические проблемы, и склонности, воспитанные в процессе предыдущей профессиональной жизни.
Ниже будут приведены примеры моего самоанализа (в манере “соматосамоанализа”), а сейчас упомяну о некотором опыте, который я приобрел благодаря участию в особой программе.
Удивительная школа
Для меня было удивительной школой наблюдение, а затем и участие в практике решения проблем, связанных со злопотреблением алкоголем (а также комплексных) по методологии хорватского психиатра Владимира Удолина. Я познакомился с этим подходом (именуемым экологическим, семейным, системным) в Италии, куда был приглашен благодаря межконфессиональному сотрудничеству Русской Православной и Римской Католической церквей.
Так называемый оператор считает себя именно облегчителем процесса выстаивания трезвого образа жизни и видит свою задачу не в том, чтобы что-то сделать за семьи, а в том, чтобы создать условия, при которых сами семьи, имеющие проблемы, связанные с употреблением алкоголя, могли бы сделать то, что их спасет.
Если обычно используется “активный” подход: алкоголика “кодируют”, “торпедируют”, хорошо, если не отправляют на “принудлечение” в заведение тюремного типа, — то здесь его иногда вовсе оставляют в покое и путь изменений начинает кто-то из членов семьи (экологический подход).
Существенным моментом считается “возвращение ответственности” (recuperare la responsabilita) членам клуба (а речь идет именно о сообществе семей) за переживаемый ими процесс. Практически это достигается следующим путем: встречи, “летопись”, поддержку отсутствующих (патронаж), приготовление чая и прочее ведут сами члены клуба по очереди. Оператор лишь заботится о сохранности атмосферы, в которой все это делается. Он содействует объединению опыта и ресурсов участников клуба и следит за тем, чтобы силы не растрачивались на разговоры о политике, футболе и т.п., и тем самым хранит простые правила жизни этого сообщества само— и взаимопомощи: говорить только о настоящем, опираться на собственный опыт и некоторые другие.
В противовес распространенным методикам “исцеления за один день” (вроде упомянутых “кодирования”, “торпедирования”), этот подход дает гораздо более медленные результаты, однако несравнимо более надежные. Результат, выстоявшийся в клубных встречах, устремлен в будущее, в жизнь потомков членов клуба. И этот результат не ограничивается сроком в 12 месяцев или 5 лет.
В связи с участием в этой программе у меня возникла “растительная”, агрономическая метафора. О чем будет заботиться огородник, сажая свеклу на своем участке? О почве — да, о свете — конечно, но он не станет пытаться вырасти за свеклу. Точно так же и врачу очень важно понимать ограничения своей компетенции и не переусердствовать. В конце концов, пациента спасает собственная активность, а не только активность врача.
И вот к каким выводам я, в конце концов, прихожу.
Отдохни!
Врач может видеть проблемы в предметной форме, подобно экстрасенсу, или догадываться об их месторасположении по “слабым сигналам” (позам и прочему), обнаруживать их тестированием и еще десятками способов, не уступая в своих умениях прославленным детективам. Но специалист, исповедующий психокатализ, воздержится от открытого употребления своих “гениальных способностей” и натренированного “клинического аппарата”, оставит на период работы с пациентом свои знания и интуиции за скобками, доверяя способностям своего подопечного. Отвечающий на вопросы, которому оказано доверие (а именно вопросы будут иметь решающее значение в процессе соматопсихотерапии), поразительным образом проявляет способность не только к зрению, но даже и к прозрению.
Разумеется, это не отменяет значимость профессиональной подготовки “ассистента”. И клиническая, и психологическая его подготовка чрезвычайно важны. Понимание склада человека, особенностей нозологической формы, динамики переживания существенно ускоряет прохождение виражей терапии: способность задавать уместные вопросы — большое искусство. Тем не менее, доверие к способности пациента отвечать в любом случае остается очень актуальным.
Одним из компонентов внутренней подготовки задающего вопросы, в том числе залогом его способности выдерживать ровную интонацию, предоставлять выбор исключительно отвечающему, является понимание того, что пациент способен сам определять свои ощущения. Это один из постулатов терапии через вопросы о телесных ощущениях.
ИНСТРУМЕНТ ИССЛЕДОВАНИЯ
Техника “опредмечивания ощущений” находится в русле индирективных — в том смысле, что она “включает” инициативу пациента и активизирует его способности к определению и изменению состояния. И решается эта задача с опорой на удивительную, но обычно не используемую способность человека к самодиагностике собственного состояния в особой предметной форме.
Осуществляемый в данном случае процесс назван психокатализом по аналогии с ферментативным химическим процессом: есть “вещество”, способное изменить свое состояние, — окаменевшая эмоция — и есть фактор, без которого этот процесс идет трудно, медленно или совсем не идет (психотерапевтическое влияние). При их совмещении происходит “чудо”.
Внимание пациента является главным действующим началом. К нему прилагается катализирующее влияние вопросов психотерапевта.
Основных вопросов на диагностической фазе два: ГДЕ и ЧТО.
“Родовспомогатели”
Сократ, с его “искусством повивальной бабки”, уже более 2000 лет назад показал эффективность спрашивания в философском разговоре: “Люди, когда хорошо предлагают им вопросы, сами решают их как надобно...”*. Открытие действия вопросов как “родовспомогателей” является, пожалуй, столь же значимым в области межчеловеческого общения, как открытие колеса в технике.
Эффективность вопрошания, а не утверждения, не только в философской, но и в медицинской “майевтике” замечена в последующем многими замечательными мастерами.
И я имею в виду не только древних: дзэн-буддистских учителей с их вопросами без ответа (“Как звучит хлопок одной ладонью?”), суфийских мудрецов или православных святых, вопрошанием вскрывавших проблемы души своих учеников, духовных чад не хуже, чем хирург скальпелем вскрывает гнойники. Я говорю и о мастерах психотерапии тоже.
Описать здесь работу даже главных из них было бы затруднительно. Ведь даже доброжелательное молчание, готовность вбирать и поддерживать рождающееся у пациента душевное движение тоже является разновидностью вопроса — немого и в то же время самого глубокого. “Скажи мне все, что хочешь”. Когда я говорю о таком молчании, я имею в виду эмпатическое принятие Карла Роджерса, создающее пространство для безопасного самовыражения клиента или “пробел”, готовность терпеливо дожидаться проявлений активности пациента у Арнольда Минделла, как рыбак ждет поклевки*. Вопрос — это создание области отрицательного давления, готовой принять в свою форму то, что само просится наружу. Задача психотерапевта — моделировать емкости для смысла.
Вопросы — естественная часть жизненного процесса
Мы собираемся говорить о вопросах, которые люди могут задать своему организму, но у меня не вызывает сомнения, что организм и сам способен задавать себе вопросы. В частности, с помощью сновидений. Бодрствование является “ответом” на сновидение. Сновидение ставит проблему, реальная жизнь обслуживает ее решение. Можно сказать и наоборот: сновидение является ответом на бодрствование. Вопросы и ответы — сама жизнь.
Психотерапия и, в частности, соматопсихотерапия, как часть жизни, не изобретает ничего противоестественного, не является чем-то искусственным — она лишь очищает естественное, составляет ему протекцию.
Термины “облегчение” (facilitation), “усиление” (amplification) достаточно хорошо известны. Я пользуюсь термином “психокатализ”. То, что психокатализ применим и к внутрителесным ощущениям, стало важным открытием русской школы БЭСТ Е.И. Зуева и послужило основой разработки данной “вопросной” терапии.
“Спрашивайте меня”, — зачастую предлагает сам пациент, решительно опустившись в кресло у психотерапевта (как бы “сдаваясь”). Кто и как будет это делать? И для чего?
Ключевой вопрос
В каком-то смысле, каждая система психотерапии имеет свой ключевой вопрос. (Это не означает автоматически, что с помощью вопросов она и работает — и тем не менее...)
Вопрос клинической психотерапии: динамика какого конституционально-генетического склада проявляет себя в переживаниях и событиях жизни данного человека?
Вопрос психоанализа: когда, при каких обстоятельствах, какое влечение Ид с каким запретом со стороны Супер-Эго столкнулись в Эго и заложили комплекс?
Вопрос юнгианской терапии: какого рода перекос в сознательной жизни пациента заставляет его подсознание “применять меры по выравниванию положения”? и: “Что конкретно должен сделать человек, чтобы урегулировать свои отношения с бессознательным?”*
Вопрос гештальт-терапии: какая потребность организма сейчас составляет “фигуру” и на каком “фоне”, что мешает гештальту “закрыться”, какие незавершенные действия мешают человеку жить “здесь и сейчас”?
Вопрос НЛП: в каких модальностях и субмодальностях представлена информация, оказывающая влияние на человека, как ему “удается” быть расстроенным или, наоборот, настроенным. И так далее.
Вопрос СПТ
В диагностической фазе СПТ отыскивается заряд, расстраивающий сознание пациента, фокусирующий на себе энергию организма (субстанцию “тепло-тяжесть”).
Вопрос, который помогает выйти на этот “заряд”, обычно очень прост: где ощущение, связанное с тем или иным эпизодом жизни, с тем или иным фрагментом сновидения, с той или иной картинкой, которую произвел пациент по заданию врача? На уровне головы, груди, живота, еще где-либо? Это что-то большое-маленькое, светлое-темное, из чего “сделано”? И так далее.
Ниже мы более детально рассмотрим варианты разговора с пациентом в зависимости от того, как он заявляет свою проблему.
Фактически, СПТ предлагает пациенту задуматься над простой вещью: как распределены его ощущения, когда он решает эту проблему? Или просто: как распределены его ощущения? Есть что-то, что сбивает оптимальное распределение ощущений в организме? Чего-то не хватает, чтобы чувствовать себя хорошо?
Докуда доходит тепло в руках и ногах? Нет ли вызывающих дискомфорт концентратов ощущений на уровне той или иной зоны тела?
Позволю себе небольшой исторический экскурс.
Не жди волос на панцире черепахи