Владимир КАЛИНИЧЕНКО
«ТОЧКА ОТТАЛКИВАНИЯ»-1
«Сегодня много говорят об успехах в работе правоохранительных органов по борьбе с коррупцией, взяточничеством, различными злоупотреблениями. А где вы были в годы застоя?»
Из записки при встрече с работниками завода имени Лихачева
В НАЧАЛЕ 80-Х ГОДОВ по Москве ходили разговоры о разоблачении преступлений, совершавшихся в московском метро. Слухи обгоняли домыслы, а правду знали немногие. Да и считали тогда, что обнародовать ее преждевременно и что она может способствовать подрыву авторитета советской милиции.
Прошло несколько лет, и ситуация в стране коренным образом изменилась. Наши люди узнали о моральном разложении, коррупции и взяточничестве, процветавших в ряде регионов страны. Страницы газет, журналов запестрели заголовками об арестованных ответственных работниках партийных, советских, правоохранительных органов. Стали известны многочисленные злоупотребления бывшего руководства МВД СССР в лице Н. А. Щелокова и Ю. М. Чурбанова, других ответственных работников министерства. Сегодня написано и рассказано об этом немало, но далеко не все...
НАЧАЛО
В марте — апреле 1966 года в Москве проходил XXIII съезд партии, на котором произошло событие, малозаметное для многих. Кандидатом в члены ЦК КПСС был избран второй секретарь ЦК КП Молдавии Николай Анисимович Щелоков. Осенью того же года он был вызван в Москву, и 17 сентября мы узнали о его назначении министром охраны общественного порядка СССР.
За дело он взялся рьяно. Произошло переименование министерства, существенно повысилась заработная плата, в том числе и с введением надбавок за звание и выслугу лет. По предоставленным льготам милиция фактически приравнивалась к армии. Создавались специальные высшие учебные заведения и даже Академия.
Нового министра можно было смело зачислить в меценаты. Он стал инициатором создания в Академии МВД СССР университета культуры — его первым ректором назначили Арама Ильича Хачатуряна, а кафедрами руководили известные всему миру кинорежиссеры, художники, писатели.
О коллекционировании в собственной квартире подлинников картин, место которым было только в музеях, узнали позже. В кабинете министра частыми гостями стали известные спортсмены, актеры, космонавты.
Уже через год после назначения, впервые в истории страны, День милиции отмечался в Кремлевском Дворце съездов. Торжественное собрание открыл первый секретарь МГК КПСС В. В. Гришин, да и сам состав президиума говорил о многом. Пошли упорные слухи о близости министра к «самому». Эту версию не опровергали и ненавязчиво доводили до всех. Так, из мемуаров генерал-полковника К. С. Грушевого «Тогда, в сорок первом» советские читатели узнали о том, что ранним утром 22 июня 1941 года на бюро Днепропетровского обкома партии неотложные вопросы оборонных мероприятий решали наряду с другими товарищами секретарь обкома Л. И. Брежнев и председатель горсовета Н. А. Щелоков. Наиболее любознательные, вчитываясь в биографии одного и другого, находили удивительные совпадения по местам их службы.
В печати, по радио и телевидению продолжали греметь овации по поводу замечательных успехов министра. 26 ноября 1970 года в связи с шестидесятилетним юбилеем его наградили высшей государственной наградой — орденом Ленина. Через десять лет присвоили звание Героя Социалистического Труда. Приветственный адрес в присутствии членов коллегии торжественно огласил Чурбанов. Золотую Звезду вручил Щелокову лично Л. И. Брежнев.
Теперь можно было подумать и о большем. О создании не подвластной и не подконтрольной никому касты, подчинявшейся только ему — Щелокову или подобранному им же преемнику. Оперативная работа в области преступлений в сфере экономики, уголовных проявлений, охраны общественного порядка, вся система предварительных мест заключения, исправительно-трудовых учреждений, включая специальные внутренние войска, — все в его руках.
Мешает лишь то, что расследование особо сложных дел, в том числе убийств, изнасилований, должностных преступлений, сосредоточено в органах прокуратуры. Ничего, перед ЦК партии, правительством страны поставлен вопрос о передаче всего следствия в органы внутренних дел. Правда, против этого возражают Генеральный прокурор, Верховный суд, но к их доводам не очень-то прислушиваются... Министр внутренних дел поначалу добивается решения о передаче всех дел о преступлениях несовершеннолетних в следственные подразделения милиции, а ведь это более половины всех дел, расследуемых следователями прокуратуры. Все идет как задумано, но общую благодушную картину с состоянием правопорядка в стране портит рост количества уголовных дел, возбужденных против работников милиции, и Щелоков делает по этому поводу демарш. Министр внутренних дел внес представление (!) Генеральному прокурору СССР, в котором поставил вопрос о необоснованном возбуждении прокурорами уголовных дел против работников милиции.
Дальше — больше. В ЦК КПСС, Совет Министров СССР направлена докладная записка, в которой предлагалось лишить прокуроров городов и районов права возбуждения уголовных дел против работников милиции, а рядовой и сержантский состав привлекать к уголовной ответственности только с согласия начальника УВД. Что же касается офицеров милиции, то «подступиться» к ним можно только с согласия министра. Возможно, мечты Щелокова и сбылись бы, но земля наша не обделена людьми незаурядными.
Виктор Васильевич Найденов имел большой опыт работы в должности прокурора Ульяновской области, а затем — и в аппарате ЦК КПСС. В то время он как заместитель Генерального прокурора СССР возглавлял Главное следственное управление Прокуратуры СССР, а значит, и руководил теми прокурорами, что надзирали за деятельностью органов внутренних дел.
Понимая, чем чревато предложение Щелокова, Виктор Васильевич решил дать бой всесильному министру: было подготовлено соответствующее обобщение по уголовным преступлениям работников МВД. Через некоторое время его вынесли на обсуждение общего партийного собрания Прокуратуры СССР.
В результате в начале 1980 года в директивные органы пошел не просто ответ за подписью Генерального прокурора, а решение коммунистов центрального аппарата Прокуратуры СССР.
(Это партийное собрание я запомнил хорошо, потому что оно было для меня первым после перевода в Москву.)
Прошел год. Отступать Николай Анисимович не собирался. Но складывающаяся ситуация была чревата «взрывом», и он произошел.
СЛЕДСТВИЕ
27 декабря 1980 года возле поселка Пехорка, недалеко от дороги, ведущей в аэропорт Быково, обнаружили окровавленного, практически раздетого и полузамерзшего человека. Одежда потерпевшего валялась рядом. Кроме записной книжки в карманах ничего не обнаружили. Номера телефонов и фамилии из записной книжки ничего не проясняли, а потому прибывшие на место происшествия работники милиции позвонили по одному из них.
С этого момента в известном всем здании на площади Дзержинского зазвучал сигнал тревоги. Пострадавшим был заместитель начальника секретариата КГБ СССР Вячеслав Васильевич Астафьев. Через несколько дней, не приходя в сознание, он скончался.
В последующие дни председатель Комитета государственной безопасности Юрий Владимирович Андропов заслушал на оперативном совещании результаты расследования обстоятельств гибели Астафьева. Мнения сотрудников, занимавшихся этим делом, разделились. Одни выдвинули версию об автодорожном происшествии, другие настаивали на том, что Астафьев был убит. Тогда и последовало предложение просить Генерального прокурора поручить расследование дела следователям Прокуратуры, специализировавшимся по делам об убийствах.
ПРОДОЛЖЕНИЕ. КОНЕЦ ШЕСТИДЕСЯТЫХ
В так и не вышедшем на экраны двухсерийном документальном фильме «Страницы жизни», посвященном Щелокову, один из лучших дикторов страны зачитывал страницы рабочего плана министра: 13 января — заседание Политбюро, 17 января — заседание Совета Министров, 18 января — заседание Секретариата ЦК КПСС... И так— по нескольку раз. Все мы должны были проникнуться особой ролью видного государственного деятеля, имя которого (как, впрочем, и имя Юрия Михайловича Чурбанова) упоминалось в Большой Советской Энциклопедии.
Итак, успех. Он был. Но еще более был он нужен в профессиональной деятельности. Результаты в отдаленной перспективе не устраивали, и поэтому огромное значение имела реклама. Созданному при МВД СССР пресс-центру выделялись значительные денежные суммы. На советских читателей и зрителей обрушился поток заказной литературы, кино- и телефильмов о подвигах работников милиции (и, нужно сказать объективно, зачастую действительных, а не мнимых). Писателей, художников, актеров и кинорежиссеров награждали солидными ведомственными премиями. Что же, кто платит, тот и заказывает музыку...
Из письма Арама Хачатуряна Щелокову:
«Дорогой Николай Анисимович! Этот марш я написал вдохновленный Вами и по Вашей инициативе. Ваше внимание и любовь к искусству, музыке — явление необычное, достойное восхищения. Мы, музыканты, очень Вам благодарны. Позвольте преподнести Вам в дар рукопись моего марша...»
Ну что же, возможно, бодрящий марш работников милиции был действительно нужен, но не сокращалось, а росло число умышленных убийств, изнасилований, грабежей, раз- боев. Подлинным бичом для всей страны становились квартирные кражи, возрождалась профессиональная преступность. Это были жестокие реалии нашей жизни, которые никак не вписывались в надуманную да к тому же подкрепленную партийными решениями теорию о сокращении преступности при социализме, вплоть до полного ее искоренения. Тогда и заявил министр о том, что основная деятельность милиции будет заключаться в предупреждении преступных проявлений. Дело нужное и важное, возложенное на все наше общество и его государственные институты, решили подменить вновь созданными в системе МВД крупными подразделениями по профилактике правонарушений.
ПОТЕРПЕВШИЙ
В этот роковой день Вячеславу Васильевичу исполнилось сорок-лет. Более недели он «бюллетенил» (врачи обнаружили воспаление легких). Держалась температура, но все же Астафьев решил сходить за праздничным заказом и вечером с друзьями отметить юбилей. Жена перед уходом на работу поздравила его от себя и детей и дала деньги на подарок. Он купил на эти деньги красивые импортные туфли...
Застолье было непродолжительным, потому что из всех приглашенных пришли только двое. Домой решили добираться на метро. На станции «Площадь Ногина» Астафьев сел в вагон поезда и тут же задремал. Болезненное состояние и алкоголь сделали свое дело. На конечной станции метро, «Ждановской», перед отправлением поезда в тупик контролеры Воротилина и Мотникова увидели в одном из вагонов спящего человека с коробкой обуви на коленях. Рядом стоял портфель. Спящего разбудили и попросили пройти на перрон.
— Портфель-то ваш? — спросила его Мотникова.
— Нет, — покачал головой Астафьев, пытаясь определить, где он находится. — Ох, извините, портфель мой...
Астафьев протянул к нему руку, но его оттолкнула в сторону Воротилина, раскрыла портфель, и, рассмотрев содержимое, спросила:
— Если действительно ваш, что там находится?
Астафьев наморщил лоб:
— Водка, красная рыба, продукты... Что еще?..
— Вот и нет! — торжествовала Воротилина. — Здесь коньяк!
— Да, коньяк,— заговорил Астафьев, — я совсем забыл, ведь ребята подарили мне коньяк...
Эти его заверения были запоздалыми. Воротилина свистела, вызывая наряд милиции. Астафьев еще пытался убедить ее не делать этого, более того, предъявил служебное удостоверение, которое контролеры успели внимательно рассмотреть, но на платформу уже поднимались два работника милиции.
Попытка Астафьева разобраться в конфликте здесь же к успеху не привела. На его удостоверение они не посмотрели. Заломили руки за спину и потащили вниз, где под платформой находилась комната милиции — унылое помещение со скудным освещением.