— Ну да, паб — самое место для сплетников, — ухмыльнулся Риддл.
— Я вот не знаю, была она тогда хозяйкой «Трех метел» или нет.
— Даже если нет, то, раз жила здесь, слышала много интересного. Хогсмид, прямо скажем, не Лондон, а новости такого масштаба все узнают мгновенно, — авторитетно заявил Том. — И что, в таком случае, мы с вами наблюдали?
— Спектакль, — тут же ответила Джинни. — Мне еще показалось, что они говорят, как лекцию по бумажке читают. По очереди, с подробностями…
— Один только Хагрид себя вел, как обычно, — добавила Луна. — Он взаправду переживал, как будто это случилось вчера.
— Ну, Хагрида, мягко говоря, никогда нельзя было причислить к интеллектуалам, — серьезно сказал Риддл. — Думаю, он просто принял всё это за чистую монету и искренне отреагировал на болезненное воспоминание, вот и всё.
— Не очень-то красиво это со стороны профессоров, — пробурчал Невилл. — Использовать Хагрида втёмную… Он ведь правда добрый и Поттера очень любит!
— Зато получилась очень достоверная постановка, — пожал плечами Том. — Поттера она наверняка убедила.
— Думаешь, они знали, что он услышит?..
— Ну а за каким еще бесом профессорам с министром идти в паб средней руки? Они что, в Хогвартсе не могли выпить? Или в Лондон податься? Зачем вообще Фаджа принесло сюда, вопрос второй, но больно уж подозрительное совпадение, не находите?
— Фадж вроде бы принимал отчет комиссии, — припомнил я слова Драко. — Ну и задержался, чтобы пообщаться со знакомыми. Может, они решили вспомнить юность и пошли в паб…
— Да, только в очень странном составе, — ухмыльнулся Том. — Понимаете, если бы Фадж захотел сделать внушение Хагриду, он, скорее всего, поговорил с ним наедине или у директора, но во всяком случае, не в пабе. Если просто решил посидеть со старыми знакомыми — мог бы отправиться в более респектабельное место… с которым не вяжется Хагрид. И с этой компанией он тоже не вяжется, а не из жалости же его пригласили?
— Почему нет? — удивилась Луна. — Он любит общество. И его любят.
— Да, только обрати внимание, как с ним обращаются.
— Как с умственно отсталым, — сказала Джинни, в очередной раз перекрашивая свое рукоделие. Кажется, она подбирала наиболее мерзкое сочетание красных и желтых тонов, а если учесть, что женщины различают намного больше оттенков, чем мужчины (я о таком где-то читал), то эффект должен был выйти смертоубийственный. — Я замечала. Если он напортачит, то вслух его, конечно, поругают, потом постараются замять дело, а затем скажут со вздохом что-то вроде «ну это же Хагрид, что с него взять!». А наши ровесники с ним общаются на равных.
— Вот-вот, — довольно кивнул Том.
— И на что ты намекаешь? — с интересом спросил Невилл. — Думаешь, профессора точно знали, что Поттер будет в «Трех метлах»?
— Конечно, — без тени сомнения ответил тот. — Думаете, он стал бы сидеть один-одинешенек, пока все веселятся? Да как же…
— Ладно, а как же он вышел из замка? — не отставал Невилл.
— По потайному ходу, конечно. И, раз Поттер шмыгнул в подвал, то лаз либо проход в другой подвал наверняка находится где-то там. Иначе он удрал бы на улицу — там проще затеряться в толпе, а подвал — это ловушка. Если, повторюсь, оттуда нет другого выхода, — авторитетно заявил Том. — Надо будет слазить, кстати, посмотреть, что там, я такого хода не припомню.
— Но Поттер мог пойти не в «Три метлы», а в «Зонко» или еще куда-то, — сказала Джинни.
— А ты полагаешь, следящие чары для Флитвика — что-то из ряда вон выходящее? Вдобавок в одиночку бродить скучно, следовательно, Поттер должен был быть вместе с однокурсниками. В магазинах, если денег нет, долго не проторчишь, вдобавок народу полно. Кто-то из слизеринцев может заметить и заложить, между прочим. Плюс ребята ваших лет обычно зависают в «Трех метлах», другие заведения подороже либо туда не пускают детей, — ответил Риддл. — Но я все-таки поставил бы на чары. Это проще. Впрочем, МакГонаггал могла следить за Поттером, будучи в анимагической форме, а потом вызвала остальных. Дел-то…
— Ну… вроде складно, — признал я. — Только к чему такие сложности, а? Аж до привлечения министра! Неужто Дамблдор или тот же Хагрид не могли рассказать Поттеру всё с глазу на глаз?
— Рональд, я был лучшего мнения о твоей наблюдательности… — начал было Том, но тут же, перебив сам себя, добавил: — Нет, дело не только в наблюдательности, но и в складе характера. Это вы с Джиневрой, услышав подобную историю, приняли бы ее к сведению и постарались разузнать детали…
— А что это только Рон с Джинни? — обиделся Невилл. — Я тоже расспросил бы всех, кого только мог, а потом сличил версии!
— Это же просто, — добавила Луна. — Есть газетные статьи. Есть очевидцы. И у всех рассказы хоть немного, но отличаются.
— Попались! — ухмыльнулся Том. — Именно так, о мои юные аналитики! При желании и достаточной усидчивости можно найти множество нестыковок в любой истории, изложенной разными людьми с различными целями… Это ясно?
— Хочешь сказать, что-то могут замалчивать, что-то преувеличивать…
— А то и вовсе бесстыдно перевирать, — закончил он мою фразу. — Но это вы понимаете. У Поттера же иной склад мышления, типично гриффиндорский, по-моему: если он кому-то верит, так уж на все сто процентов, а если усомнится, то его и паровозом с места не сдвинешь. И пока он не уткнется носом в доказательства правоты или неправоты собеседника, так и будет либо слепо верить ему, либо так же слепо отметать все доводы рассудка и контраргументы, даже если версия шита белыми нитками! Впрочем, думаю, даже при наличии неоспоримых доказательств поменять точку зрения ему будет тяжело…
— Погоди, — сказала Джинни. — По-твоему, выходит, что этот спектакль устроили специально для Поттера, так? Но он ведь верит Дамблдору, тому же Хагриду… наверняка он слышал от них эту историю! Зачем же повторяться?
— Во-первых, Джиневра, повторенье — мать ученья, тебе ли не знать, — фыркнул Том, а сестренка нахмурилась, явно припомнив, как маялась с патронусом. Ну да силы воли ей не занимать. — А во-вторых, мозги у Поттера все-таки имеются, и если бы он занялся их развитием, а не квиддичем, то вполне преуспел бы в учебе… Интуиция у него тоже в наличии, и как бы он ни доверял директору и прочим, что-то его явно смущает, и Дамблдор не может этого не видеть.
— Конечно, — подала голос Луна и передала Джинни богато вызолоченные нитки. Узорчик у этих недоделанных Норн получался вырвиглазный; думаю, мамочка обрадуется подарку. — Он очень хочет верить. Но не может, потому что не умеет. Не привык.
— А директор это прекрасно понимает и пользуется вовсю… — протянула сестренка. — Том, но зачем ему это, ты можешь объяснить?
— Нет, — честно ответил он, — только предположить. Я пытался понять, как мыслит Дамблдор, еще пятьдесят лет назад, но что-то не преуспел.
— А что там понимать? — пожал я плечами. — Запомни одну фразу: «во имя высшего блага». Ну а под нее подгоняется всё, что только можно. И что нельзя — тоже.
— И что же это — высшее благо? — с интересом спросила Луна.
— Понятия не имею, — честно ответил я. — Какая-то абстрактная фигня, которая объясняет вообще всё. Точно так же директор мог бы отвечать на вопрос «почему вы поступили так, а не этак»… ну… Ну, например, «потому что гладиолус». Но гладиолус — не настолько всеобъемлющее понятие, как высшее благо, правда же?
— Надо же, как просто, — хмыкнул Риддл. — А ведь ты прав, Рональд! Такими словами действительно можно объяснить любой поступок, главное, принять умудренный и загадочный вид. И не вдаваться в подробности!
— Волдеморт на этом и прокололся, — фыркнула Джинни, — у него была слишком уж четкая программа завоевания власти… Но это все прекрасно, конечно, только ты так и не сказал, то есть не предположил, зачем был тот спектакль в «Трех метлах»!
— Сама догадайся, — любезно ответил он.
— А что тут догадываться? — удивилась она. — Мне просто интересно, у тебя такая же версия, как у меня или нет!
— Так свою-то расскажи!
— Ну, как уже говорили, Поттер в чем-то сомневается, — помолчав, произнесла сестренка. — Может, чуточку, но всё же. А нужно, чтобы он верил в версию директора целиком и полностью, только я пока не понимаю, зачем это. Вот и выходит, что если Поттеру говорят что-то в лоб, пусть даже разные люди повторяют одно и то же, он чувствует какой-то подвох…
— Так, и? — с интересом подбодрил Том.