Памяти Говарда Филлипса Лавкрафта
Я знал Уилбера Бишопа не столь долго, как Сэмуэль, однако достаточно, чтобы смело поручиться за него, как за благородного во всех отношениях человека. Он всегда был отзывчив и протягивал своим друзьям руку помощи, когда в том случалась необходимость. Поэтому ни я, ни Сэмуэель не раздумывали с ответом на его письма с просьбами как можно скорее приехать к нему. Уилбер всегда недоговаривал самые значительные детали и о многом нам оставалось лишь строить самые невероятнейшие предположения. Но в любом случае мы отправились в Брэттлборо полные решимости помочь нашему давнему товарищу в любом деле, какую бы опасность оно не представляло.
Главным увлечением Уилбера были исторические, археологические и мифологические изыскания в самых разных архивах и библиотеках по всей стране. Еще с Брауновского университета в его родном городе Провиденсе он начал интересоваться малоизученными и непознанными сферами истории человеческой цивилизации, со временем все глубже уходя в исследования древних мифов народов мира. Но более всего Уилбера, как большого любителя старины, интересовали исчезнувшие цивилизации. Он искал любые сведения, касающиеся этого вопроса в университетской и городской библиотеке, а затем и в библиотеках других городов в свое свободное время. Уилбер мог часами изучать старинные рукописи и, неизвестно как сохранившиеся с мрачных времен, средневековья фолианты. Но набрав уже солидный багаж знаний, он осознал необходимость в овладении и другими науками, которые помогли бы ему приоткрыть завесу тайны над неизвестными страницами истории. Уже изученный им материал Уилбер называл крайне недостаточными и разрозненными элементами гигантской мозаики изучаемой им области знаний. Собрать эту мозаику он считал делом своей жизни.
Мы с Сэмуэлем не раз слышали от Уилбера об ограниченности тех объемов интересующей его информации и ее поверхностности, которую тот смог найти в библиотеках и других доступных источниках. Он неоднократно говорил о необходимости расширить круг исследований более редкими книгами, забытыми и тайными знаниями древних культур. Я или Сэмуэль обычно спрашивали его о том, какие именно источники он хочет использовать для своих целей, но Уилбер тем или иным способом уходил от ответа. Несмотря на скрытность, азарт исследователя все же иногда брал верх и в эти моменты он делился с нами частью достижений в своих изысканиях. Впрочем очень небольшой частью.
Уилбер говорил о тайных культах, все еще существующих с незапамятных времен глубокой древности, о которых он узнал из некоторых средневековых фолиантов, изученных им еще в университетской библиотеке. По его словам, в отличие от известного собрания сказок иудейских пастухов, богами этих древних культов являются вполне реальные разумные существа, обладающие сверхъестественными способностями и прибывшие на Землю толи с других обитаемых планет нашей галактики, толи вообще из вселенной, существующей в ином пространстве и времени, из неких параллельных миров. Что же касается их возраста, то об этом, судя по всему, не имеют представления даже сами культисты. В разных источниках этих могущественных пришельцев называют различными именами - “Великие Древние” или “Властители Древности”. Какое-то время под их властью находилась и Земля. Но были и другие, более могущественные существа - “Старшие Боги”, или, как их еще называют - “Изначальные”, либо “Инженеры”, появившиеся еще на заре нашей вселенной. Однажды они вступили в схватку с Великими Древними, итогом которой было поражение последних и заточение их в неком изолированном мире.
Мы конечно же спорили с Уилбером относительно достоверности сведений о существовании упоминавшихся им культов, и тем более о том, чему они якобы поклонялись. Конечно же, это было лишь напрасной тратой времени, ведь хотя бы отчасти разубедить его представлялось просто невозможным. Он все больше погружался в изучение того, что считал способным расширить границы существующей науки и дополнить всемирную историю огромным багажом сведений о предшествовавших человечеству временах. Кроме нас, Уилбер никого больше не посвящал хотя бы в малейшие детали своих изысканий, либо очень старался все это замаскировать под вполне заурядные научные исследования или вообще свести к шутке любые разговоры на эту тему. Тем более, что он всегда был достаточно одиноким человеком, очень мало времени проводившим в обществе, предпочитая развлечениям и светскому общению книги и изучение старины.
Однако до окончания университета увлечения Уилбера не заходили за разумную грань и казались едва ли ни естественными для человека, всегда интересовавшегося историей и даже мистикой. Когда же наш друг получил в распоряжение уйму свободного времени с окончанием Брауновского университета, начался период его постоянных поездок по стране в самые разные уголки, начиная от пуританских городов Новой Англии, и заканчивая пустынными прериями на Среднем Западе. Благо в средствах Уилбер не был стеснен. Что касается этих поездок, наш друг рассказывал немного, как в прочем и всегда. Он говорил о посещении Салема и изучении местных архивов, включая частные коллекции, касающихся знаменитых судебных процессов над ведьмами в 1692 году. Тогда, по его словам, в официальных и доступных источниках ничего особенно интересного найти не удалось, в отличии от нескольких книг и дневников, хранившихся у частного лица. Как он вообще о них узнал и получил к ним доступ оставалось для нас загадкой.
Уилбер рассказывал так же о весьма оправдавшем себя изучении некоторых индейских легенд и экспедиций, проведенных им в отдаленные и безлюдные районы Среднего Запада, а также в Мистери-Хилл, близ Норт-Салема, что на самом юге штата Нью-Хэмпшир. На этом месте некогда стояло целое поселение из каменных плит, сложенных в стены без какого-либо скрепляющего раствора или образовывавших стены и крыши полуподземных жилищ. Выяснить хоть что-то сколько-либо определенное об этих его путешествиях по стране нам долгое время не удавалось, пока Уилбер сам не счел нужным поделиться некоторыми деталями во время нашей совместной охоты на белохвостого оленя в штате Мэн. На привале у костра наш друг решил рассказать хотя и весьма малую, но все же очень интересную часть того, что в течении года после этих поездок держал в тайне.
Сначала его рассказ касался исследований в Салеме. Он говорил, что смог обнаружить чудом сохранившиеся крайне важные документы, дневники участников знаменитых процессов и даже несколько так называемых “Колдовских книг”, якобы принадлежавших тем самым ведьмам. Однако, как поведал нам Уилбер, он долгое время даже не прикасался к некоторым из них, последовав совету нынешнего владельца о том, что работать с такими книгами может только человек с опытом в области практической магии и умеющий снимать поставленную на них защиту. Поначалу он изучал другие материалы, но со временем ему удалось по его словам: “получить нужные ключи”. После чего, с помощью их таинственного владельца, о котором, ничего определенного так и не рассказывал, Уилбер смог начать работу над ними.
Именно из них он узнал о существовании тщательно скрываемых тайных культов среди некоторых племен индейцев. Впрочем, как и всегда, Уилбер не уточнил о каких именно племенах там шла речь. Ну а мы, уже привыкшие не задавать лишних вопросов, даже не пытались выяснить недосказанные им факты. По его словам, эти культы появились среди индейцев настолько давно, что сведения об этом не сохранились даже у их служителей, а покланялись они как раз тем могущественным существам, находящимся в ином пространстве и времени - Великим Древним. По убеждениям индейцев, они правили на Земле, когда планета была еще совсем молода, задолго до появления на ней человека. Упоминание о существовании Великих Древних, по словам Уилбера, напрямую перекликаются с ранее изученными им материалами, о которых он нам уже немного рассказывал ранее.
Далее Уилбер перешел к своей поездке на Средний Запад. Полученная информация очень помогла ему в поиске мест поклонения, используемых этими культами с незапамятных времен. Уилбер рассказывал, что ему удалось найти едва заметные выложенные из камней круги, а так же отдельно стоящие в определенной последовательности более крупные монолиты, отдаленно напоминающие камни загадочного Стоунхенджа, что в графстве Уилтшир, в старой доброй Англии. Культисты проводили в этих местах свои тайные ритуалы, включая праздники, посвящения, жертвоприношения и даже вызовы существ, служивших Великим Древним, так как не могли напрямую обращаться к ним самим.
Неподалеку от этого места Уилбер нашел вход в пещеру, куда так и не отважился спуститься. Когда он говорил об этом, выражение его лица изменилось и, уйдя в себя, он прекратил рассказ. Мы же не смели что-либо выспрашивать, так как, даже не зная Уилбера, было очевидно его нежелание продолжать разговор. Однако после выпитой кружки свежезаваренного на родниковой воде чая наш друг снова вернулся к своему рассказу. Он говорил, что нашел возле испещренного неизвестными символами массивного валуна артефакт, судя по всему, относящийся к культу. Небольшой идол изображал некое крайне необычное существо. По словам Уилбера “…это создание выглядит настолько чуждым всему, что когда-либо порождала наша планета, что я мог бы и без всех своих знаний, лишь при единственном взгляде на эту тварь, совершенно уверено заявить о ее внеземном происхождении”.
Потом он еще добавил: “Знаете, попади эта скульптура в руки самых лучших наших ученых, ни один из них не смог бы сказать из какого материала и когда именно она была сделана. Единственное, что меня больше всего поражает и что я так и не могу понять, так это причину, по которой весьма ценный для культа предмет они просто оставили под одним из тех камней”. После этих слов я спросил, что же он сделал с этой статуэткой. Уилбер, улыбнувшись, ответил: “Мне было суждено стать владельцем и хранителем этой вещи. И я уверен, ей еще найдется достойное применение”.
Через пару месяцев после нашего возвращения с той охоты, я и Сэмуэль получили от Уилбера по короткому письму, где он сообщил нам о своем отплытии в Европу, причины которого не указывал. Лишь спустя три с половиной года от него пришло несколько писем, отправленных из Англии. Мы узнали, что маршрут путешествия Уилбера пролегал по отдаленным районам Китая, а затем он посетил Тибет, после чего побывал в Индии и на Аравийском полуострове, где снарядив небольшую экспедицию, отправился вглубь пустыни Руб-эль-Хали. По возвращении оттуда Уилбер посетил некие руины в Египте и только затем решил вернуться в Европу. Некоторое время он провел в Лондоне, а после отплыл обратно в Соединенные Штаты. В ответном письме я, как и Сэмуэль, завалил его кучей вопросов относительно целей столь невероятных путешествий и их результатов. Однако он обходился, как и в большинстве случаев, лишь туманными намеками на какие-то открытия чрезвычайной важности, но не сообщал ни о чем конкретном.
Спустя почти год после возвращения Уилбера в свой особняк на маленькой ферме, недалеко от старинного городка Брэттлборо, что в штате Вермонт, он выслал нам с Сэмуэлем письма с просьбой о помощи. Впрочем, не упоминая ни о чем конкретном, прося лишь как можно скорее ответить о готовности ее оказать или же об отказе. Он писал: “К моему величайшему сожалению я вынужден просить тебя и Сэмуэля помочь мне в деле, от которого зависит как минимум моя жизнь. Обстоятельства таковы, что у меня нет возможности сообщить какие-либо подробности. Если вы оба или кто-то один из вас решит оказать мне помощь, то каждый из вас должен осознавать, что идет на смертельный риск. И я даже не подумаю упрекнуть никого в случае отказа, зная, какой может стать цена согласия. Ведь в случае провала, все, что останется от нас будет лишь заметка об исчезновении в “Род-Айленд Америкэн энд Провиденс газет” и память родных. Но мне невозможно справиться с этим в одиночку и если вы решите помочь, прошу незамедлительно отправиться в Брэттлборо, где я вас встречу по прибытию в нижеозначенную дату”.
На следующий день после получения этих писем мы с Сэмуэлем обсудили ситуацию, но так и не смогли прийти к какому-либо вразумительному предположению относительно того, в чем именно требовалась наша помощь. Сэмуэль лишь высказал мысль о том, что увлечения и исследования, к коим он подходил с чрезвычайной серьезностью и обстоятельностью ученого, а так же последние экспедиции, могли заинтересовать какие-нибудь оккультные группы или секты. В письме Уилбер просил не брать с собой много вещей, так как у него в особняке “…более чем достаточно всего необходимого, включая подходящую одежду, снаряжение, оружие, боеприпасы и динамит”. На следующий день мы уже садились на поезд. Нам предстояла дорога с пересадками в край, где ни мне, ни Сэмуэлю, бывать до того не приходилось. 5 мая 1924 года мы отправлялась в путь.
Сойдя с поезда, нам не трудно было узнать встречавшего нас Уилбера. На платформе не было людно, а из тех немногих местных жителей, кто встречал приезжих, наш друг выделялся своим щегольским городским фасоном и харизматичными чертами лица. Уилбер, выглядевший в свои тридцать четыре года всего лет на двадцать восемь или двадцать девять, явно был в хорошем расположении духа. Улыбаясь, он шел нам на встречу, готовый произнести приветственную речь. Пока он подходил к нам, я успел рассмотреть его внимательнее. Он сильно изменился с тех пор, как мы с ним виделись в последний раз. Его лицо уже не казалось столь молодым как раньше и явно говорило о пережитых им лишениях во время скитаний по отдаленным уголкам Земли. Не смотря на всю ту же манеру одеваться по последней моде, он совсем не был похож на городского прожигателя жизни и родительского состояния. Лицо Уилбера скорее напоминало золотоискателя или путешественника-авантюриста, обошедшего половину Африки в своих экспедициях.
Однако, несмотря на пережитое, наш друг отлично выглядел. Он всегда носил свою элегантную черную федору и костюм-тройку с двубортным пиджаком свободного покроя и широкими плечами. Мы с Сэмуэлем так же были одеты по городской моде, чем разительно отличались от немногочисленной публики на платформе.
- Приветствую, друзья! Как я рад видеть вас обоих в нашей старой доброй Новой Англии! Погодите, давайте я помогу вам с вещами. У меня тут автомобиль.
Быстро пожав нам руки, Уилбер было принялся помогать нам с нашим немногочисленным багажом, но Сэмуэль и я не взяли с собой много вещей, как он и просил, а со своими небольшими дорожными саквояжами вполне справлялись и сами. Нам обоим не терпелось узнать, что же все таки случилось.
- Дружище, какие еще вещи? Лучше расскажи какого черта происходит? - напрямую спросил Сэмуэль.
- Да, кстати, я тоже очень рад тебя видеть, но считаю необходимым как можно скорее все прояснить, - сказал я. - Мы здесь, и рады будем помочь.
- Друзья, не стоит так торопить события, уверяю вас, расскажу обо всем в подробностях, как только для этого будет подходящее время и место, - ответил Уилбер, как-то опасливо оглядываясь по сторонам. - И конечно, огромное спасибо, что решили поддержать в трудную минуту! Только не держите на меня обиду за мою скрытность, просто здесь не лучшее место для подобных разговоров.
После краткого обмена мнениями о поездке и здешнем крае, Уилбер пригласил нас в свой автомобиль. Это был новенький черный Додж Туринг с закрытым кузовом. С момента, когда мы сошли с поезда на продолговатую платформу железнодорожной станции в крохотном городке Брэттлборо, я и Сэмуэль оказались в старомодной, живущей по своим законам Новой Англии. Вермонт, который еще называют “Штатом Зеленых гор” - загадочный край со своими лесами и холмами, хранящими память о предках, не похожий на индустриальные прибрежные и южные регионы с их современными городами. Мне хорошо запомнилась архитектура внешне не броских, но обладающих своей неповторимой эстетикой типичных новоанглийских домов с их островерхими крышами и печными трубами. Вскоре после того, как мы отъехали от станции, этот уютный пейзаж старого, не испорченного цивилизацией, города сменился высокими холмами с их крутыми склонами и темными гранитными скалами. Проезжая по петляющей дороге мы видели широкую реку Вест-Ривер, неспешно несущую свои холодные воды с северных гор.
Местность становилась все глуше и пустыннее. На холмах росли древние густые леса, а в оврагах струились стекавшие к реке ручейки. Проехав небольшой поселок, мы окончательно покинули цивилизацию, углубляясь в неведомый мир зеленых холмов и непроглядных дремучих лесов. Дорога то поднималась вверх, то спускалась, а холмы иногда сменялись долинами и редкими фермами. Через открытые окна мы вдыхали чистейший воздух, удивляясь ароматам цветов, кустарников и луговой травы, так непривычных городским жителям. Солнце постепенно шло к закату и в скором времени этот невероятной красоты пейзаж должны были накрыть сумерки, а затем и темнота ночи. Мне не хотелось допускать даже мысли о том, если бы с машиной что-то случилось и о возможности застрять в глуши, не добравшись до особняка, несмотря ни на какую притягательность здешней природы. Но мои опасения к счастью не оправдались и вскоре мы уже подъезжали к дому Бишопа.
Это был двухэтажный особняк с флигелями в один этаж по обеим сторонам и двускатной крышей, построенный из светло-коричневого кирпича по старым колониальным канонам Новой Англии, с украшенным колоннами белым фасадом, искусно выполненными арками и белой дверью с окошками в верхней части, к которой вела каменная лестница с декорированными перилами. Посреди остроконечной крыши высилась каменная труба, а немного ниже ее располагался небольшой фронтон. Отдаленность от цивилизации и городов никак не сказалась на красоте этого одинокого и благородного жилища.
Дом удивлял своей неповторимой элегантностью и харизмой умело подобранного сочетания викторианского и староанглийского стилей. Всему этому особняк был обязан своему нынешнему владельцу, потратившему огромную сумму на основательный ремонт и переделку старого дома. Существует поверье, согласно которому дома обязательно приобретают некоторые черты характера своих владельцев. Зная вкусы Уилбера, и видя воплощенный в кирпиче и дереве результат его усилий, в это было несложно поверить. Рядом располагались амбары, сараи и одинокая мельница. Сам же особняк стоял на небольшой поляне, окруженной холмами и древними лесами, а неподалеку высилась вершина Черной горы.
Мы прошли в большой гостиный зал в центре дома, с прекрасной светло-коричневой отделкой и мебелью из вишни, ореха и красного дерева. Все это великолепие было умело подобрано и представляло собой уютное сочетание старых, сделанных на совесть вещей колониального стиля. Посреди имелся внушительных размеров камин, перед которым стоял небольшой круглый стол и три стула с высокими спинками, изящно украшенными резьбой ножками и превосходной мягкой обивкой багрового цвета. Стол и стулья были выполнены из орехового дерева. В правом углу от камина находилась красивая старинная рояль, сама по себе представляющая произведение искусства. В противоположном углу, слева от камина, на небольшом столе с резными ножками в форме львиных лап, стоял патефон, а в шкафу рядом хранились пластинки.
По центру правой от входа стены отмеряли время старинные напольные часы с массивным маятником, на котором искусной резьбой было выполнено стилизованное изображение Хроноса. Мерное тиканье делало этот прекрасный зал еще более уютным и дополняло приятную атмосферу его убранства. Возле противоположной стены в общий стиль свой колорит вносили китайские вазы, индийские шкатулки, а так же африканские и индейские статуэтки. В гостиной, и других комнатах, висели картины в массивных рамках, большинство которых изображали разнообразные сельские и городские пейзажи Новой Англии. На многих из них присутствовали пейзажи старинных улиц Провиденса - родного города Уилбера Бишопа.
В поздний вечер довольно узкие окна давно уже не давали достаточно света и хозяин дома включил электрическое освещение. Однако на случай сбоев в подаче электроэнергии во всех комнатах имелось достаточно подсвечников с заранее приготовленными свечами. Уилбер пригласил нас в свой рабочий кабинет, располагавшийся, как бы это не показалось странным, в мансарде. В этой комнате имелось расположенное над правым флигелем окно с мозаикой из разноцветного полупрозрачного стекла. В ходе небольшого экскурса Уилбер рассказал нам, что этого окна раньше не было и что он, во время реставрации особняка, добавил его вместе с декоративной резьбой на перекладинах и мебелью. Прямо перед этим, довольно странно выглядевшим окном стоял большой рабочий стол и кресло с высокой спинкой. Здесь же, в декорированном ореховыми панелями стальном сейфе хранились его рабочие записи.
Сама мансарда оказалась очень просторной, с искусно украшенными необычной резьбой стойками и перекладинами. Эта резьба, заказанная Уилбером по образцу своих рисунков, изображала каких-то доисторических животных и мифических существ из легенд глубокой древности, а также какие-то неизвестные символы. Что было не удивительно, учитывая сколько лет, усилий и средств потратил хозяин дома на изучение преданий и верований самых разных народов мира. И это не считая его недавнего четырехлетнего путешествия. В мансарде было много мебели из красного дерева, состоявшей в основном из шкафов и книжных полок. А еще здесь находились самые невероятные артефакты, привезенные Уилбером из его экспедиций. На специальных полках стояли нефритовые, бронзовые, и деревянные статуэтки, лежали всевозможные амулеты и полудрагоценные камни с различными орнаментами, знаками и надписями.
- Господа, несмотря на довольно уединенное расположение, в этом доме есть все удобства. Электрическое освещение, водопровод, телефон - все к вашим услугам. На всякий случай есть достаточно свечей, все-таки линия электропередачи проложена сюда на весьма большое расстояние от ближайшей станции. Всякое может случиться.
После этих слов Уилбер несколько задумчиво посмотрел в окно на прилегающий к дому дремучий лес. Потом он повернулся к нам и продолжил разговор.
- Хотя, у меня в подвале стоит дизельный генератор и большой запас топлива, но свечи всегда могут пригодиться. Вобщем, если кому-то из вас что-либо понадобиться, смело обращайтесь.
Тут я вспомнил, что в своих письмах Уилбер упоминал прислугу и не замедлил его об этом спросить.
- Погоди, а где же слуги? Ты же писал, что у тебя тут экономка и горничная.
- Да, Ричард, так и было. До недавних событий. Они уехали к родственникам в Брэттлборо по моей просьбе. Не хотел подвергать их ненужному риску. Животных я теперь тоже не держу, а с остальным более-менее справляюсь сам.
Сэмуэль посмотрел сначала на меня, а потом на позвавшего нас сюда Уилбера и не смог удержаться от озвучивания вопроса, порожденного ответом хозяина особняка.
- Как можно жить здесь одному, даже без сторожевых собак? - с удивлением спросил Сэмуэль.
- Я давно научился жить рядом с опасностью, - ответил Уилбер. - Чего только мне не приходилось выдержать и через что пройти за последние несколько лет. Если бы вы оба увидели и узнали хотя бы частичку того, чему я, немилостью богов, стал свидетелем… До сих пор удивляюсь, как мне вообще повезло сохранить рассудок. Хотя иногда я все же в этом не уверен. В любом случае, пока мне удается справляться в одиночку с грозящей опасностью. Не боюсь ли я? Да, мне бывает страшно. Нужно лишь суметь найти в себе силы справиться с этим, и я нахожу, вернее, пока что находил. Однако, не так давно ситуация приобрела такой оборот, что я, к своему великому сожалению, был вынужден обратиться к вам за помощью, втягивая вас в это дело.
Смотря то на меня, то на Сэмуэля, он выглядел действительно спокойно, как будто бы он говорил об автомобилях, погоде или новом костюме.
- Друзья, не беспокойтесь так, все пока еще не так уж страшно, как вам показалось. А сейчас давайте займемся более срочными делами и оставим этот разговор чуточку на потом.
После экскурсии по особняку Уилбер показал мне расположенную на втором этаже мою комнату с широкой кроватью из красного дерева, драпированной бледно-желтыми пологами с красной бахромой, куда я отнес из прихожей свой саквояж и позже распаковал вещи. Сама комната с отделкой приятного миндального цвета была потрясающе уютной. Но в особняке еще много чего было интересного. Решив спуститься вниз, я не смог удержаться от осмотра библиотеки, даже без разрешения Уилбера. Тяжелая дубовая дверь оказалась не запертой. Я вошел в просторное помещение, оформленное в готическом стиле с бежевой отделкой. По бокам были массивные книжные полки, а посередине стоял монументального вида стол.
Книги представляли собой собрание невероятной редкости фолиантов, раздобыть которые мне лично казалось задачей крайне сложной, даже имея солидные деньги. Оставалось только догадываться чего это стоило Уилберу. Возраст многих книг не уступал их редкости, но еще больше поражала тематика, указывавшая на интересы хозяина дома. Названия говорили сами за себя: “The Story of Atlantis and The Lost Lemuria” Скотта-Эллиота, “Clavis Alchemiae” Роберта Фладда, “The Witch Cult in Western Europe” доктора Маргарет Мюррей, “Wonders of the Invisible World” Коттона Мазера, “Turba Philosophorum” Гуглиелмо Гратароли, “Ars Magna et Ultima” Раймундуса Луллуса, “Lemegeton Clavicula Salomonis” - Малый ключ Соломона в пяти томах, “The Daemonolatreia” Ремигуса и еще огромное количество трактатов по мифическим цивилизациям, различным культам и магии. Но ознакомиться с этими литературными реликтами мне не удалось, так как уже через минуту в библиотеку вошел Уилбер.