Докладывал Корвин.
-… не будем готовы начать наступление 21 мая. Я не хочу форсировать Дунай до полной подготовки тыла ударной группировки, в особенности — мостового имущества. Иначе мне придется минимум на сутки задержаться перед Днестром, что даст русским время для организации контрманевра.
- Возникает пауза между началом действий ВВС и сухопутных сил группы «Юг».
- Эта пауза позволит максимально использовать наше превосходство в воздухе в интересах наземных войск.
- Спорно…
Фюрер склонился над картой, изучая график движения тыловых эшелонов 1 танковой армии. Нужно было принимать решение. 21 число. Или 24, когда будет готова группа «Юг». Двадцать первое или двадцать четвертое?
Вошел Хойзингер, быстро сказал что-то Гальдеру. Начальник штаба ОКХ вышел и почти сразу вернулся с Фионой Шелленберг. «О, господи, кто звал сюда эту стерву?»
- Господин Верховный Главнокомандующий! По данным агентурной разведки и радиоперехвата русские Военно-Морские Силы в составе Северного, Балтийского и Черноморского флотов в течение сегодняшнего утра покинули свои базы и вышли в море в неизвестном направлении. Фиксируется усиление активности радиосети в крупных русских штабах.
- Фи, давай чуть позже, — Корвин отмечал по карте развертывание 41 танкового корпуса на Арциз, — едыдущем совещании Вы отметили важное значение Одессы и Николаева…
- К черту Одессу и Николаев! — орал Фюрер. — Заткнитесь, козлы! Слышите, всем молчать! Совещание закончено.
Фиона быстренько вышла из зала, полагая, что или крупные неприятности, или «Железный Крест» ей гарантированы.
— Вы что, не понимаете? — Фюрер понизил голос до нормального. — Это — война. Они успели первыми…
Москва. Кремль. 17.10.
-…Я приказал с вечера сегодняшнего дня приступить к выполнению директив. Штабы направлений уже оповещены и подтвердили получение распоряжений. Предварительная подготовка к вылету самолетов завершается. Ночью после захода солнца личному составу авиаэскадрилий будет зачитан Ваш приказ, Иосиф Виссарионович. Подготовка к вылету завершится между тремя и четырьмя часами утра.
В целях максимального сохранения секретности штабы сухопутных сил получат приказ «Суворов» только завтра в три часа утра.
- Когда бомбардировщики уже взлетят… Это не замедлит темпов развертывания?
- Нет, тем более, что мы не собираемся активно действовать на суше первые 72 часа войны. Следует предельно использовать в интересах сухопутных сил завоеванное господство в воздухе., имеется приятная для нас новость. Все командующие немецкими группами армий на нашей границе вызваны в Берлин. Вернутся они завтра днем. В решающий момент начала войны гитлеровские войска будут управляться заместителями.
- Хорошо. Флот в порядке?
Жуков поморщился.
- Согласно вашему приказу Флот выведен из портов. Неожиданность этого распоряжения, отсутствие у командующих и штабов времени на подготовку вызвали некоторую дезорганизацию. Сейчас прилагаются энергичные усилия к наведению порядка.
- Хорошо.
- Должен сказать, что выход кораблей не остался незамеченным разведкой противника. Зафиксирована активная работа подпольных передатчиков в Таллине, Либаве, Севастополе.
- «Безоблачное небо» ?
- Сигнала не было.
— дно. Значит, успели. Немцы, как известно, очень пунктуальны. Своих планов они не меняют.
Берлин. Рейхсканцелярия.
- В сложившейся обстановке у нас никакого другого решения, кроме немедленного нанесения удара всеми наличными силами.
- Что?
- Нам необходимо прямо сейчас поднять все самолеты, отдав им приказ штурмовать аэродромы противника на всю глубину, доступную нашим ВВС.
- Это невозможно.
- Почему?
- Есть такое понятие, как подготовка операции, — льдер смотрел прямо в глаза Фюреру. Гальдер был в бешенстве. Фюрер тоже.
- Когда «Люфтваффе» будут готовы действовать?
- В соответствии с планом. 21 мая с утра.
- Я так не думаю, — Фюрер заставлял себя говорить спокойно. — ереброска ВВС закончена. Тренировки практически завершены. Горючее и боеприпасы получены. У вас не может быть практических возражений против того, что самолеты можно быстро подготовить к вылету.
- Теоретически, завтра с утра самолеты смогут взлететь, — нал Гальдер. — о это ослабит силу удара, нарушит взаимодействие родов войск и поставит под угрозу развертывание «Барбаросса-2».
- Самолеты должны взлететь сегодня. Вы слышите, се-го-дня!
— ейчас шестой час вечера. Пока мы примем решение, пока доведем его до исполнителей — если доведем — наступит ночь. У нас нет ночных самолетов.
— ойдут дневные. В каждой эскадрилье есть ночные истребители, имеющие опыт полетов над русской территорией. Они пойдут с включенными огнями, как самолеты наведения.
- Безумие. Прошу простить, но я иного слова для вашего предложения я найти не могу, господин Верховный Главнокомандующий.
- Мой Фюрер! — вмешался Геринг. — ежде всего, ночной удар бесполезен. Это было доказано в Англии. Экипажи дневных бомбардировщиков не найдут ночью ни войск, ни аэродромов, ни железнодорожных узлов. Будет бессмысленная пальба по площадям. И при этом мы потеряем машины и людей. На взлете, особенно, на посадке.
- Они найдут аэродромы. Они обязательно их найдут, потому что сегодня русские аэродромы будут ярко освещены! Там же идет подготовка к их воздушному удару, который, я думаю, исходя из вашей же логики, Геринг, назначен на утро. Решайте, господа командующие.
Мы можем действовать по правилам. Тогда, если я прав, а я НЕ ВИЖУ другого объяснения действиям русских, завтра утром у Вас не будет авиации. Мы можем рискнуть…, я понимаю… Если подготовки к удару у русских нет, мы потеряем самолеты, время, горючее, доверие войск. И все же я настываю на том, чтобы рискнуть.
- Это будет не операция, — ошептал Кессельринг. — еодновременный удар — ночью — на дневных машинах… Это какой-то ночной кошмар.