- Там же лежит нож, увидите.
- Да, вы - удивительно галантный кавалер. Бокала я, вероятно, не найду в вашем бардачке.
- Нет. Пейте из горлышка - меньше расплещется...
- Вы жадина и грубиян. Я с вами не дружу...
- Не сердитесь. Космонавты вообще из тюбиков питаются...
- Ладно, ладно... Не выкручивайтесь. Будете глоток - другой?
- Нет, куда мне... Я за рулем. Впрочем, глоток - можно. Давайте.
Первый раз он выпил вина там же, в Доме. Неизвестно, кто из них опьянел больше, но оба пустились в пляс, и черно-белые фотографии красно-белых предков чудом удержались тогда на стенах. Поутру не досчитались одной ступеньки, а уж сколько с крыши слетело черепицы, так никто и не узнал. Они с Домом были заговорщиками и не делились со взрослыми своими маленькими тайнами. Поутру оба болели, и Дом наскоро слепил облако, которое выжал дождем на две похмельных головы.
<I>10-й километр.</I>
- Какой ветер! Вы не простудитесь?
- Нет, ничего. - Он сделал еще один глоток и <I>не</I> добавил: - <I>Он меня вылечит в случае чего.</I>
- <I>Кто "он" - не</I> спросила Она.
- Мой Дом... - сказал Он вслух.
- Что "ваш дом"? - Она удивилась. Глаза блестят, юбка ползет вверх, медленно, как штора в старом кинозале...
- Ничего. Мой Дом вам понравится. Там уютно...
Хорошо, что ты меня не слышишь, старина... Сказать про тебя "уютный"... Да... Не волнуйся, я все помню. И как ты умеешь лечить, я помню тоже. Хорошо, что бабка настояла тогда, чтобы меня привезли к тебе из больницы. Ты вытянул меня наверх, как невод со дна, с барахтающимся уловом будущих лет. Я тебе уже говорил "спасибо"? Не помню... Спасибо. Спасибо. Спасибо.
<I>15-й километр.</I>
- Так странно... - сказала Она.
- Что?
- Мы ведь оба с вами понимаем, куда и зачем едем. И все еще на вы, и даже не целовались ни разу... <BR><I>- Ты не понимаешь, куда едешь! - не крикнул он. - Зачем - это уже не так важно.</I>
- Вы мне очень нравитесь. Давно нравитесь. Давайте поцелуемся... - она положила руку ему на колено. Пьяная, красивая, добрая девочка.
- А вдруг вам не понравится... Придется возвращаться. А я так хочу показать вам...
Дом. Показать его тебе, сделать хозяйкой на день, на два, на всю жизнь. Это уж как получится. Ему решать. Дому. Дом лучше разбирается в женщинах, чем его Хозяин. Все, что дано знать Хозяину, рассказано Домом. С того дня, когда Он впервые подглядывал за безобразиями кузины из Ростова, он сохранил память о щели в потолке, из которой открывался удивительный вид на комнату для гостей. И кто, как не Дом, со скрипом подмигивал ему всеми остальными щелями, расширяя эту, как только мог.
<I>20-й километр.</I>
Она замолчала. Дорога взяла свое, лицо посерьезнело, глаза блестят уже совсем нехорошо. Полупустая бутылка зажата в коленях, для чего - ах! - пришлось еще выше поднять юбку. Ее рука задумчиво ложится на его руку, пальцы гладят кисть, как собаку, рычаг коробки отзывается ревнивым ворчанием. За окном пролетает шашлычная, бросив в окно тугой хищный аромат.
Он ставит кассету, чтобы спугнуть ее руку. Рука уходит, подносит к губам бутылку - и тут же возвращается, пристраиваясь уже на его бедре. И тут же отправляется с инспекцией в соседнее место, где ожидает найти сами-знаете-что. И оно там действительно есть, это с-з-ч, но в состоянии столь беспомощном, что ее мизинец изгибается жалобным вопросительным знаком: Почему? Ласки становятся настойчивее, она ждет ответа, но лишь рычаг коробки стоит в салоне дрожащим фаллическим символом. Больше ничего...
Это там, Дома, ее ждут сюрпризы. Он улыбается. И еще какие! Там, на диване, хранящем воспоминание о Первой и Единственной, он еще покажет ей, на что способен. Только бы тень от фонаря по-прежнему падала на стену, только бы молчал старый деревянный насмешник... Молчал, как в ту, первую, ночь, проявляя два силуэта на белой стене. Их контуры можно разглядеть до сих пор, если знать, где искать. Только больно видеть их, эти силуэты, и Дом порой включает все свое электричество, чтобы вывести их со стены, из памяти, вон.
И тогда летит на свет мошкара. И женщины. И друзья. И на старой веранде звучит смех, в котором только Он может расслышать знакомое поскрипывание. Потом гости и гостьи ложатся спать, и Дом пеленает их тишиной, чтобы утром осторожно разбудить каждого - кого солнечным лучом, кого поцелуем любимой. И потом усадить на вчерашней веранде за солнечным утренним чаем. И хлопотать вокруг, хлопая дверьми, расставляя стулья, чтобы каждый, кто пришел к Хозяину, чувствовал себя Дома...
<I>23-й километр от Города.</I>
- Ой, что это? - Она испуганно уставилась в окно.
Он резко затормозил у обочины.
- Выходи!
- Ты... что... Что случилось?
- Выходи! - Он открыл ей дверь, бледный, все понявший сразу и оттого уже мертвый.
Она вышла, держа в руке бутылку, удивленно глядя на него.
Он закрыл за ней дверь, включил первую передачу и, не спеша, поехал к Дому. Тот, даже догорая, понял желание Хозяина и пылающей головней поджег бензопровод. Машина остановилась посреди пепелища. Взрыв смешался с треском последней рухнувшей стены.
Она кричала, не слыша сама себя. Ублюдки ринулись врассыпную из-за кустов, куда глаза глядят, оставив на земле дешевую одноразовую зажигалку...
И только мальчик в матросском костюме не спешил убегать. Он нашел в золе домового и взял его на руки. И пошел прочь, сквозь бьющуюся в истерике бабу, последний раз оглянувшись на Дом, который не мог унести с собой.
© Mr. Kiss, Сто осколков одного чувства, 1998-1999гг
Эротический этюд 22
Категория: Романтика
Автор: Mr. Kiss
Название: Эротический этюд 22
Здравствуй, милая...