Когда они возвращались обратно, он спросил, как ее зовут.
— А разве вам не сказали? – удивилась она.
— Не успели. Но если ты хочешь, чтобы…
— Даша, — выпалила она.
Он кивнул.
— Как тебе у нас, Даша?
Она пожала плечами.
— Как в больнице.
И он понял, что ей часто приходилось там бывать. Возможно, слабое
здоровье, возможно – родительские побои.
— Аллергии на животных нет? – в шутку всполошился он, пытаясь сменить
тему.
Она засмеялась:
— На бЕлок?
— Нуу, на кошек, например.
— У моего парня… ну, — она посмотрела на свой живот, — была собака…
так что… вот…
«А теперь, судя по всему, — подумал Евгений, — нет ни парня, ни собаки».
Разговор перестал строиться, и весь остальной путь до палаты они прошли
молча.
— Чуть позже я приду с обходом, — сказал Евгений и открыл перед ней
дверь.
— Хорошо.
Она ступила через порог, но обернулась.
— Спасибо вам. Давно в жизни не было ничего… ну, такого. Так что спасибо.
— Обращайся, — подмигнул он ей и поспешил удалиться.
— Я так люблю тебя, родной…
Евгений вздрогнул и открыл глаза. Ему показалось, будто кто-то коснулся его
щеки. Стояла ночь, и в квартире было темно. Часы на прикроватной тумбочке
показывали 3-39.
Он потянулся к светильнику и щелкнул выключателем. И тут же увидел ее:
она стояла в дальнем углу, там, куда не дотягивался свет ночника.
— Господи… — выдохнул он и присел в кровати. – Аня?
Но она не ответила, стояла молча. А Евгений не мог разглядеть ее – тьмой,
будто плесенью, заволокло всю дальнюю часть комнаты. Он видел только
размытые очертания фигуры – истончившиеся, высохшие, как будто перед ним
стоял узник Освенцима.
— Кто ты такая? – прошелестел Евгений сухими губами. Ему вспомнилось
предостережение матери.
«Верю ли я в это?» — промелькнуло у него в голове, и он схватил с тумбочки
ночник.
— Покажи мне свое лицо! – крикнул он и выбросил руку с ночником вперед,
осветив тьму. На секунду перед ним предстал тот, кто стоял в темноте – странное,
костлявое нечто, наряженное в одежду его жены. Намалеванное косметикой лицо