— Поэтому я и молчал.
— Я все понимаю.
— Ты думаешь о том, как все это преподнести двору? — император заинтересованно посмотрел на сына.
— У тебя есть идея?
— Так она же лежит на поверхности. Тут явное вмешательство божественных сил, которые проявились в храме Михаила Архангела. Вот и скажем, что на мне божье благословение, от того и чудеса творятся. А Филарет подтвердит. Прелесть этого варианта в том, что мы не будем врать. Не стоит без острой нужды к этому прибегать.
— Хм… я думаю, стоит поразмыслить над этой идеей.
— Только ради Бога, не обсуждай детали нашего разговора ни с кем более. Я очень опасаюсь того, что что-то попадет к англичанам или французам.
— Я же дал слово! — Александр Николаевич возмутился, немного привстав в кресле.
— Извини пап #225;, я просто очень переживаю.
Глубоким вечером Саша вышел от отца уставший и совершенно замученный, но довольный. Он не только, вроде не прогорел, но и умудрился придумать относительно «съедобную» легенду для общества. По крайней мере, о том, что все удалось, говорил факт не взятия под стражу прямо во дворце, либо в поезде. Все было по-старому. Конечно, где-то на краю сознания была легкая тревога, но Александр старался ее подавить, полностью подчинив своей воле, так как от того, насколько уверенно он выглядит, зависело очень многое.
На вокзале в Москве его тихо и без помпы встречал Алексей Ираклиевич, так как его поездка в Санкт-Петербург была практически тайной. Он смотрел на него заинтересованным взглядом сороки, которая увидела блестящую вещицу. Впрочем, когда они ехали в карете, он не выдержал и спросил:
— Так это правда?
— Что именно?
— Что на вас лежит божественная благодать, — Левшин спокойно и внимательно смотрел в слегка недоумевающие глаза Александра. Впрочем, тот лишь слегка поднял брови в легком удивлении, несколько раз негодующе качнул головой и вздохнул.
— Вы верно смерти моей хотите. Я так понимаю, вся Москва уже в курсе этой новости?
— Ваше императорское высочество! Как можно?!
— Что, и Московская губерния с прилегающими землями тоже? Вы главное ко мне ходоков не пускайте. А то ведь теперь калечные, да увечные пойдут. Им все равно, какая благодать, а что мне с ними делать прикажите? — Александр улыбнулся, выдержав небольшую паузу с серьезным лицом, глядя на то, как Левшин начинает сдавленно хихикать.
— Как можно? Мы умеем хранить тайны. Только доверенным людям-с!
— О Боже! Главное теперь до Николаевского дворца доехать раньше, чем эта новость доедет до Лондона.
— Она уже там.
— В самом деле?
— Его императорское Величество специально проболтался шепотом в присутствии английского дипломата. Боюсь, что голубь быстрее, чем поезд.
— Факт.
После завершения этой стихийно возникшей эпопеи со шпионскими играми Александр сосредоточился на решении двух вопросов. Во-первых, нужно продолжать ударными темпами развивать училище и заводик, во-вторых, надо начать думать о собственной службе безопасности. Находиться под колпаком у Левшина было крайне дискомфортно. Тем более что при всей своей надежности этот человек мог в любой момент поступить так же, как и значительная часть местных аристократов — уехать за границу лет на несколько. Что и кому он там разболтает, остается только гадать. Ведь предел человеческой прочности измеряется только временем и деньгами, которые нужны для того, чтобы его сломить. Железных людей не бывает. Поэтому всегда должны быть специально обученные мастера «ледорубов» и виртуозы «апоплексических табакерок», готовые в любой момент вмешаться в неправильно развивающийся сценарий событий. Впрочем, давайте по порядку.
Итак, училище. 25 июня 1859 года прибыл Николай Иванович Пирогов. Надо признаться, что он был совершенно смущен и выбит из колеи предложением выступить в роли наставника по медицине великого князя. Николай Иванович даже предположить не мог, что кто-то из членов августейшей семьи решит прослушать хотя бы общий обзорный курс, а тут один из детей Александра II изъявляет желание обучаться медицине, ради чего даже просит себе наставника. Невиданное дело! Надо заметить, что в Европе того времени подобные поступки были не приняты. Впрочем, Николай Иванович был наслышан об этом необычном великом князе, но верить на слово ему не хотелось, он желал увидеть все своими глазами.
Саша хорошо принял несколько затравленного мэтра медицины и четко обрисовал круг задач. Основной проблемой этой встречи стала необходимость импровизировать в совершенно незнакомой области знаний. Но, как говориться, хорошая импровизация та, которая готовится заранее. Поэтому Саша за несколько дней до приезда корпел с микроскопом над разными образцами. По большому счету, это было нужно для того, чтобы просто понять пределы возможности современного исследовательского инструментария для проецирования на него тех элементарных медицинских знаний, которыми Александр располагал с прошлой жизни. Никакого профильного образования у него, конечно, не было. Он просто где-то что-то слышал, где-то что-то читал или что-то видел, впрочем, как и каждый из нас. Но так как общий уровень развития медицины сейчас и тогда разительно отличались, то это «кое-что» сейчас становилось «ого!» в прошлом. Главное, порыться в своей памяти и наскрести «по сусекам» полезные воспоминания.
По итогам этой блиц-проверки Александр пришел к выводам, что открыть что-то в микробиологии при имеющемся уровне технического оснащения и подходе к делу можно было только случайно. Поэтому Саша решил импровизировать и сочинил для Николая Ивановича красивую легенду о том, как он, увлекшись прикладными вопросами недавно прошедшей войны, наткнулся на отчеты по медицине. Стал экспериментировать, так как масштабы потерь от ран и болезней его искренне поразили. И так далее. В общем, получилось вполне правдоподобно описать предысторию и изложить гипотезу о болезнетворных бактериях как источнике инфекционных заражений, а также природу этих недугов. Само собой, в общих чертах и без какой бы то ни было медицинской терминологии, но Пирогов все понял и заинтересовался, так как гипотеза, высказанная великим князем, тесно перекликалась с некоторыми, его собственными наработками в области гигиены.
Вторым значимым событием в жизни вновь образованного училища, стала закладка первой в мире электростанции. Для этого цели удалось заказать в Великобритании довольно качественную паросиловую установку для речного парохода мощностью в пятьсот лошадиных сил. Не бог весть что, но для начала отлично сгодится. Тем более что работать она могла даже на торфе, которого в окрестностях Москвы было в избытке. Впрочем, ключевым «ноу-хау» стало создание генератора трехфазного переменного тока. Поначалу Александр не хотел с ним связываться, так как опасался определенных проблем во взаимопонимании с Якоби, но тот отнесся к правильно поставленным вопросам с интересом, провел несколько экспериментов и очень воодушевился получившимся результатом. То есть у великого князя получилось практически полностью «повесить» факт изобретения нужного ему новшества на другого человека, чему он был безмерно рад. Само собой, поддержав Бориса Семеновича с его очень прогрессивной идеей, Александр помогал в меру своих сил ему ее разрабатывать. Поэтому уже в августе 1859 года тот был полностью убежден в том, что генератор электрического тока на первой электростанции должен быть переменным. Чем и занимался. Единственной проблемой стало то, что критически не хватало достаточно чистой меди. Ее буквально по крупицам получали в лабораторных условиях, что серьезно замедляло работу.
Три серьезные лаборатории (химическая, гальваническая, медицинская), собственная опытная электростанция, стрельбище и бассейн — вот только краткий перечень того, чем было оснащено училище. Таким набором в то время не мог похвастаться ни один технический университет в мире, а тут какое-то училище, пусть и военное. Но Александру этого было мало, и он не собирался останавливаться на достигнутом результате. В планах долгосрочного развития училища было еще, по меньшей мере, десятка два очень любопытных объектов, включая лаборатории и опытные мастерские. И не только они.
Впрочем, помимо училища шло весьма динамичное развитие и оружейной фабрики. Точнее ее проекта, так как этот объект находился на стадии проектирования и постройки. Путилов хотел работать в присущей ему манере «пятилетку за три дня», но Александр решил поступить несколько иначе. На дворе не было Великой Отечественной войны, а потому необходимость военно-полевых методов в данном случае не очень оправдывалась. Великий князь хотел подойти к вопросу очень обстоятельно, так как создавалось первое в мире режимное предприятие повышенной секретности.
По генеральному плану на территории завода планировалось построить девять производственных цехов: переделочный, тигельный, литейный, прокатно-штамповочный, ствольный, механический, деревообработки, патронный и инструментальный. Каждый цех представлял собой единый корпус из глиняного кирпича под одной крышей на массивной бетонированной площадке фундамента. Само собой, эти цеха планировались не изолированно, и вокруг них шло полным ходом развертывание инфраструктуры. Грамотно спланированная железнодорожная сеть позволяла довольно легко перемещать между цехами вагонетки с тяжелыми грузами даже вручную. Мощеные пешеходные дорожки и технологические бетонированные площадки делали вполне нормальным проведение работ во время сильных дождей. Ну и сопутствующие здания, такие как правление, приемно-ревизионный корпус, заводская столовая, медицинский пункт, склады и прочее. Причем, не забывая даже самых малых деталей. Особым образом стоит отметить санузлы, которые были в достатке. Этот вопрос был чем-то вроде больного места у великого князя — он везде, где планировали работать его люди, ставил в достатке санузлы. Видимо сказывалась прошлая жизнь с ее вечной московской проблемой сходить в туалет, находясь на прогулке или по делам в городе. Причем этот недостаток города был столь масштабен и вопиющ, что стал, наравне с дико дорогими гостиницами одной из основных проблем Москвы в глобальном масштабе. Что не только серьезно сдерживало туризм, но и основательно портило жизнь ее собственным жителям. Но мы отвлеклись. Вернемся к оружейной фабрике.
Одной из отличительных черт организации стало то, что в каждом цехе планировалось поставить, по меньшей мере, одну паровую машину для тех или иных нужд, да и вообще, оснащать это предприятие самым лучшем, что существовало в мире в части металлообработки и механизации. Это пожелание должна была осуществить небольшая авантюра, которую Александр предложил Алексею Ираклиевичу. Смысл ее был прост. В достославный город Атланту приезжает некий мистер Сильвер, Джон Сильвер. К счастью, Стивенсон еще не написал свой «Остров сокровищ», поэтому Джон вызывал своим именем правильные ассоциации только у Александра. Так вот, этот никому не известный моряк, который сколотил определенное состояние в далеком Китае, как он сам заявляет — честной торговлей, покрутившись, изъявляет желание организовать оружейный заводик. Ибо в ходе нагнетания противоречий между северными и южными штатами спрос на эти смертоносные поделки был очень велик, а практически все производство располагалось на севере страны. В южных штатах были очень сильны интересы разных промышленных держав, в том числе Великобритании, поэтому, предприимчивому мужчине с определенной суммой наличности без особых проблем продадут все необходимое оборудование. Впрочем, как ни сложно догадаться, со складов одного из небольших городов штата Джорджия, эти станки поедут дальше по совершенно другому адресу. Само собой — не сразу. А на складе, заполненном старым хламом и ломом, устроят диверсию, в ходе которой они, вместе со всем имуществом сгорят. Бедный Джон Сильвер будет очень сильно переживать, но за оружейное дело больше не возьмется, тем более, что деньги его подойдут к концу. Я думаю, вполне очевидно, что в роли подставного лица с колоритным именем знаменитого пирата выступит русский агент. Само собой — тайно. Станки, конечно, получались сильно дорогими, но вариантов других не было. России Великобритания такое оборудование бы не поставила, даже паросиловую установку для речного парохода и то продали с очень большими трудностями, да и втридорога. А без станков делать на новой фабрике будет нечего. Неизвестно, конечно, выгорит, это дело или нет (слишком оно было необычно для отечественной тайной внешнеполитической деятельности), но попробовать было просто необходимо.
Ну и напоследок стоит заметить немного нюансов по вопросам безопасности. Вся территория Московской оружейной фабрики обносилась тщательно охраняемым периметром. Само собой с организацией очень придирчивого контрольно-пропускного режима. Мало того, Александр решил пойти дальше — для всех постоянных сотрудников заводился персональный пропуск, в котором указывались его личные данные, кое-что из биометрии, отличительные приметы и фотокарточка. Последнее было весьма не дешево, но оно того стоило, резко повышая качество контрольно-пропускного режима. Также фигурировали временные пропуска, но они без сопровождающего с постоянным пропуском были не действительны. На территорию проносить личные вещи было нельзя, как и выносить. Все необходимое выдавалось на фабрике. Кормили там же, бесплатно. Поэтому, все сотрудники проходили налегке — в одной только одежде. Ну и так далее — Александр пытался поднять уровень безопасности на такой уровень, чтобы на предприятии можно бы было совершенно спокойно заниматься любыми разработками. По крайней мере, великий князь к этому стремился.
Очнулся Александр от той круговерти, в которую его вовлекли все эти дела, лишь ранним утром 7 ноября 1859 года, присутствуя на ночном бдении юных кандидатов в орден «Красной звезды», куда тщательно отбирали только наиболее толковых учеников Московского императорского военно-инженерного училища. Лично он и отбирал. Не со всеми, правда, складывались хорошие, доверительные отношения. Впрочем, это было не столь важно. Только здесь и сейчас великого князя осенило, что это и есть как раз та самая зацепка, которая позволит ему развернуть собственную службу безопасности. Выйти из-под колпака наблюдения, быстрее всего, не получится, но максимально его нейтрализовать можно попробовать. Алексей Ираклиевич, конечно, оберегал Сашу от иностранных разведок довольно успешно, однако, великий князь после последнего прецедента ему не доверял. Слишком очевидно были проставлены акценты. Это был не его человек. Впрочем, Левшин все отлично понимал и не старался излишне сблизиться с Александром. Как ни крути, но мало кому может понравиться постоянная и очень пристальная слежка за собственной персоной. Конечно, хватка у Алексея Ираклиевича в делах тайных операций определенно была, но до сотрудников КГБ времен Андропова ему было как до Луны пешком, что серьезно обнадеживало и придавало уверенности в успехе мероприятия.
Созданный два года назад как несколько пафосная организация — заготовка, православный рыцарский орден вновь всплыл как объект пристального внимания великого князя. Саша собственноручно, как глава ордена, вручил неофитам символы — персональные, номерные значки в виде пятиконечной звезды из серебра, инкрустированной тонкими пластинками темно-красного рубина. Эти значки были совсем маленькие — не больше двенадцати миллиметров в поперечнике, для крепления в петлицу. По началу Александр хотел выделить особыми знаками первых двенадцать человек, но решил, что и номеров хватит. Теперь, когда в рядах этого ордена числилось уже двадцать три человека, нужно было с ним что-то делать. Он, конечно, мог расти и дальше в неупорядоченном виде, но тогда вскоре превратился бы в одну из многих в Европе почетную привилегированную корпорацию, членство в которой жаловалось тем или иным монархом как государственная награда с навешиванием красивой побрякушки.
Так что, последние дни и месяцы 1859 года Александр провел, уйдя с головой в организационные дела ордена. Помимо устава нужно было продумать и развернуть его структуру. Причем не лично, а вырабатывая совместно с остальными членами ордена. Саше требовалось их участие не потому, что он не мог бы сам все это оформить, а потому, что не желал никакой фиктивности в подобных делах. Поэтому каждый пункт внутренних нормативных документов тщательно обсасывался и продумывался, выстраиваясь в кирпичики единой мозаики весьма жесткой, по своему устройству, политической организации. Основное внимание уделялось двухсторонней связи, то есть, продумывался механизм, когда с самого низа можно было бы донести полезную информацию до самого верха. Ну и, как вы уже догадались, служба собственной безопасности, как отдельная и очень важная задача. Через эту службу Александр и хотел получить определенные рычаги влияния на свой «колпак». По большому счету эта большая и напряженная работа всех членов ордена завершилась своеобразным съездом, который не только утвердил устав, некогда написанный Александром и завизированный императором, но и, по сути, означал, что орден начал свою работу, развернувшись как организация. По итогам этого первого съезда был составлен подробнейший отчет, включавший в себя не только все разработанные нормативные акты и полный перечень участников, но и комментарии по всем спорным вопросам. Александр был в прошлой жизни от всего этого очень далек, так что все получалось не лучшим образом. Но, как говорил известный авантюрист и проходимец: «Лед тронулся, господа присяжные заседатели».
Пятнадцатого февраля 1860 года, император пригласил Александра со свитой из десятка отличников училища в Санкт-Петербург, так как решил в этот раз не посещать так сильно его раздражавшую Москву из-за дня рождения Саши. Великий князь должен был впервые после начала московской авантюры предстать перед ликом Санкт-Петербургского «света». При этом Саша должен был решить сложнейшую задачу. С одной стороны, он должен не затмить старшего брата, а с другой стороны — показать себя эффектно. Все эти светские игры Александру были совершенно не свойственны, тем более в свете того, что он как-то привык в Москве быть если не главным, то очень близким к этому.
Спасло положение Саши только прибытие в столицу его будущей невесты. Это позволило уделить «свету» куда меньше внимания, чем предполагалось, оправдывая свое отсутствие вполне разумными причинами. Впрочем, второй акцент был сделан в общение со старшим братом, ибо Сашу мучили странные предчувствия. Император действительно наблюдал за тем, как Саша общается с Никсой, хоть и незаметно (как он считал, когда косился из самых странных положений). Но братья быстро нашли общий язык по той простой причине, что изголодавшийся по общению со сверстниками Никса был готов говорить часами. Как ни крути, а воспитание наследника было довольно основательным, так что особого свободного времени у него не оставалось из-за напряженного графика. То есть Саше оставалось его только слушать и местами задавать правильные вопросы, провоцирующие новую волну «словесного поноса». Со стороны это выглядело довольно умилительно. Уж слишком восторженными казались братья во время таких бесед. Так вот и получалось то с Никсой, то с Еленой, а то и с ними обоими проводить почти все свободное время.
Время до дня рождения пролетело очень быстро из-за весьма расслабленного времяпрепровождения. Впрочем, ничего особенно удивительного за эти дни не прошло. Разве что Елена несколько похорошела, так как соблюдала рекомендации и просьбы Саши довольно тщательно, а потому тискать ее за разные места стало ощутимо приятнее. Так и встретили торжественный день приема в честь пятнадцатилетия великого князя Александра Александровича. Пафос, танцы, болтовня. Собственно, ничего особенного интересного там не было. Только в отличие от предыдущих приемов, рядом была практически повсеместно Елена, которая по-русски практически не разговаривала, а потому великому князю приходилось много переводить, испытывая на себе томный взгляд девушки. Она была без ума от него. Возможно из-за гормонов, которые искали выход, возможно из-за поведения самого Саши, совершенно без стеснений заигрывавшего с девушкой, но это и не столь важно. Единственные мысли, посещавшие его в недолгие минуты покоя и спокойствия, когда он был предоставлен сам себе, были о том, как бесполезно он тратит свое время.
Попытка поговорить с отцом о предстоящей гражданской войне в США оказалась неудачной. Император согласился с доводами о том, что она все-таки будет, но совершенно не понял, зачем Александр хочет в нее ввязываться. По крайней мере, лично. Основным контрдоводом стало то, что выступая на стороне южных штатов, он опозорит весь Императорский дом поддержкой рабства. И ничто не сможет его оправдать. Да и не понятно Александру Николаевичу было, зачем Саша жаждет свою голову в пекло засовывать. Ведь там очень легко погибнуть. В сложившихся обстоятельствах это было очень неудобно для Отечества. В общем, разговор не получился. Единственное, что у Александра получилось — это убедить отца сформировать учебный полк при училище, для отработки нововведений. Так его и назвали — Московский учебный военно-инженерный полк. С комплектацией учениками училища и добровольцами по конкурсу из числа солдат, отслуживших пять и более лет. Это, конечно, было совсем не то, что Александр хотел, но вариантов у него не оставалось — пойти открыто против воли императора он не мог, да и не нужно это было, ибо мог вполне реально заклеймить и себя и свою фамилию связью с рабовладельцами. Наверное, это был первый случай за последние пять лет, когда Александр пожалел, что имеет столь высокое социальное положение, которое буквально связывало его по рукам и ногам.
Всю дорогу в Москву Саша напряженно думал. Нужно было спровоцировать США, чтобы они создали прецедент для Casus Belle. И только в Москве, слушая отчет Натальи Александровны о делах в Санкт-Петербурге в области сплетен и слухов, Сашу посетило озарение. Вот же он, человек, который «спасет отца российской демократии».
— Наталья, я хочу вас попросить об одном одолжении, которое должно остаться между нами.
— Вы хотите попробовать что-то новое? — Наташа лукаво и томно улыбнулась.
— Всему свое время, — Александр был сама серьезность. — Дело в том, что вы единственный человек, которому я могу довериться в одном довольно щекотливом деле.