— Железяки — как по заказу. Вот с топливом напряг…
— Что за проблема?
— Кто-то отстреливает ходоков. Извини, начальник, но за бензином мы больше ни ногой. Шкура дороже, сам понимаешь.
Эдди кивнул.
— Ладно, валите. Оплата по договорённости. И не дай бог кому на глаза попадётесь у мастерской!
Наёмники отвалили, а Эдди задумался. Мешать ему мог только Далай. Жирный сукин сын подмял под свой зад всю торговлю бензином в Грантсе. Наверняка он, как и сам Эдди, пользуется услугами местной шайки. Устраняет конкурентов.
«Чёрт возьми, — фыркнул Эдди, — мы же с ним, вроде как, враждующие мафиози! Совсем как в старину».
Молодой механик достал портсигар и зажигалку. Это всё было старьём, купленным у того самого Далая. А вот сигареты — новенькие, ароматные, будто бы не из этого мира.
Эдди с удовольствием закурил.
Старик-пустынник вёл и вёл по одной ему заметной тропке сквозь каменно-ржавые завалы, бодро перескакивая через покрышки автомобилей. Самка поймала себя на мысли, что вряд ли сходу отыскала бы обратную дорогу без Бэтти. Подруга неслась где-то рядом — то забегала вперёд, то оставалась что-нибудь обнюхать.
— Следи за сукой! — вздрагивал дед Эдуард, когда собака мелькала в опасной близости.
Пока шли, Самка старалась представить, что её ждёт. Что за место, где чудаковатый отшельник нашёл «путь в другой мир»? Она надеялась, что пустынник её хотя бы не сожрёт…
Город Грантс действительно оказался не маленьким. Даром, что помойка, зато — большая. Они проходили мимо обшарпанных кирпичных зданий — книжки отца Себастьяна не врали! — в три этажа. Дома возвышались над девушкой, словно скалы-великаны.
— А ввв… вот и моя бе-берлога, — пустынник указал кисточкой на двухэтажное строение, выглядевшее свежее остальных.
— «Ма-стер-ска-я У-ран», — прочитала Самка.
— Х-хе, х-хе, — развеселился дед. — Кккрасавица, ещё и ггграмотная! Наш ггг… город стоит возле зззаброшенных урановых шахт. Лихое на-название для мастерской-то? А?
Отшельник направился не к лестнице на второй этаж, а в обход дома. Самка последовала за ним. Задний дворик сиял чистотой и подкупал забытой уютностью.
— Ппп… пожалуй внутрь, Самочка-кккрасавица, — дед Эдуард дружелюбно распахнул дверь.
Внутри пахло резиной и нефтью с металлическим оттенком. Стены были увешаны грубо выструганными деревянными полками, на которых хранился всякий хлам. В центре стояло нечто большое, укрытое грязно-серым тентом, который придавливал большой разводной ключ. В углу виднелась печь и пластиковый стол, уставленный тарелками.
— Ввв… видишь, как у меня много бббогатств? — похвастался отшельник. — Есть у ммм… меня что выпить, есть, чем закусить. Вот ттт… ты как давно кушала?
— Недавно, — призналась Самка. — Дней сорок назад.
— Ввв… вот видишь, — дед Эдуард вздохнул. — А ггг… говоришь — недавно! Ра-раньше каждый день жрали. Ггг… глянь на себя! Оборванка же!
Самка осмотрелась. Всё, как вчера, как неделю назад… В дыры на штанах видны голые коленки, майка почти расползлась по швам. Зато сапогами и новой кобурой странница очень гордилась.
— В бу-будущем, — продолжил старик, — тоже жрут от пуза! И я тттак хочу!
— Если честно, — сказала Самка, — я тоже хотела бы кушать чаще. Или хотя бы пить.
Пустынник вдруг сощурился.
— А где твоя сука? — он оглядел каждый закуток мастерской. — Нннадо было следить за сукой!
И прежде чем Самка успела что-либо сделать, отшельник проворно схватил гаечный ключ и замахнулся.
Болезненно тучный Далай явился к Эдди ближе к вечеру, когда честной народ уже разбегался по берлогам. Сразу прошёл за мастерскую и отстучал оговорённую комбинацию. Обычно торговец не выходил из своего магазина без охраны, но сейчас был особый случай. Именно из-за «особости» он сунул за пояс устрашающий тесак, смотревшийся на толстяке как нож в поросёнке.
Дверь отворилась без скрипа, и торговец прошёл в полутёмную мастерскую, центр которой занимала…
— Тачка! — воскликнул Далай, не скрывая удивление. — Эдди, ты меня поразил! Я уж, прости дурака, считал тебя маменькиным сосунком. Тупым и озлобленным дегенератом, которого рано оторвали от сиськи. Я представить не мог, что мамаша тебя хоть чему-то научила…
Далай осёкся, увидев, как хмурится механик.
— Прости, дружище. Твоя мать была хорошей женщиной. — Торговец подошёл к машине. — Она на ходу?
— Работает, если ты об этом, — ответил Эдди. — Топлива не хватает.
— Какие проблемы? Дружище! Скажи ты раньше, я бы дал скидку! Как насчёт двадцати процентов?
Взяв белоснежную тряпку, Эдди протёр два стакана и, загадочно улыбаясь, вытащил из кармана спецовки бутылку.
— Пиво, — сказал он, разливая напиток. — Настоящее, мать его, пиво. Не та дрянь, что ты гонишь.
Механик залпом осушил стакан. Далай попробовал осторожно, прищурив глаза, затем крякнул и последовал примеру Эдди.
— Отлично, действительно отлично, — проговорил торговец, вытирая пухлые губы. — Одного не могу понять. К чему ты это? Позвал угостить пивом?
В руках Эдди оказалась ещё одна бутылка, тут же разлетевшись по стаканам благоухающим хмелем.
— В том числе угостить, — кивнул он, протянув стакан. — У меня встречное предложение. Видишь ли, твоими двадцатью процентами можно только подтереться. Продай я весь свой скарб, купленного топлива мне хватит на одну поездку.
— Можем оговорить более выгодные условия.
— Оставь в покое ходоков, — сказал Эдди в лоб. — Мне не нужен твой бензин, только дай работать моим парням. Плюнь ты на свою монополию! Сделка принесёт выгоду всему городу.
Толстяк осклабился, как хищная крыса, у которой вырывают добычу.