Вспыхнул авиационный фонарь, укрепленный на длинной алюминиевой стойке, и осветил двор бледным, мертвенным светом.
Работники опергруппы делали свое дело сноровисто и привычно, сантиметр за сантиметром обшаривая двор.
Из дверей хаты вышла женщина с погонами старшего лейтенанта медицинской службы.
— Что у вас? — спросил подполковник.
— Пострадавшая приходит в себя, касательное ранение головы.
— Остальные?
Врач развела руками.
— Вся семья?
— Да, товарищ подполковник, шесть человек. Даже детей не пожалели.
— Так. Давыдочев! Где Давыдочев? — крикнул подполковник.
— Он в доме, — ответил кто-то.
— Ко мне его!
— Давыдочева к начальнику!
Молодой лейтенант выглянул в окно хаты.
— Меня?
— К начальнику.
Давыдочев подошел, на ходу застегивая воротничок гимнастерки.
— Ну, что у тебя? — Подполковник внимательно посмотрел на лейтенанта.
— Трупы…
— Я знаю, что не цветы. Конкретнее.
— Семья перебита внезапно! Следов борьбы нет. Некоторых смерть застигла в постелях. Стреляли почти в упор. Накрошили…
— Из чего стреляли?
— Из «шмайсеров». Гильз много. Пули из стены выковыряли.
Лейтенант раскрыл ладонь. На ней лежали деформированные кусочки металла.
— Еще что?
— Взяты все вещи.
— Что значит «все»?
— Шкафы и комод пустые.
— Как ты думаешь, Давыдочев, много можно взять у крестьянина?
— Не знаю. Наверное, немного.
— Правильно. Возможно, нападавшие что-то искали.
— Явных следов нет.
— Смотрите лучше. А может быть, они нашли сразу…
— Товарищ подполковник! — К начальнику подошел высокий пожилой майор. — Следы сапог обнаружены, размер сорок второй, судя по рисунку подошвы, сапоги наши, армейские.
— След загипсовали?
— Так точно. Вот пачка от немецких сигарет «Каро».
Майор протянул начальнику раздавленную сапогом синюю коробку с золотыми буквами.
— Так. — Подполковник взял коробку, шагнул в свет фонаря, поднес ее к глазам. — Интересно. Вы уверены, что ее оставили нападавшие?
— Уверен.
— Почему?
— У убитого найден большой запас табака-самосада.
— Это ни о чем не говорит. Можно курить и то и другое.
— Не думаю.
— Давыдочев, — повернулся Павлов к лейтенанту, — потерпевшая может говорить?