Именно по этой причине Люциус сейчас совершенно недвижимо, несмотря на жуткую боль, разрывающую его спину, лежал на своей кровати. Когда, наконец, его крылья со сверхъестественной скоростью развернулись, распарывая нежную кожу спины, Люциус с такой силой вцепился зубами в подушку, что порвал тонкий лен, и на секунду ему показалось, что он задохнется из-за гусиных перьев, наполнивших его рот. В этот же момент по его телу распространился нестерпимый жар. Люциус ощутил, как волна чистой энергии сметает его старую магию с пути, будто та была соломинкой на пути штормового вала. А боль все и длилась и длилась, что очень удивляло Люциуса, так как, согласно той информации, что он нашел о вейлах в книгах, процесс замещения был не очень продолжительным. Крылья юноши свободно били по воздуху, и с каждым последующим взмахом Люциус все яснее чувствовал, как его новая сущность освобождается внутри него.
Внезапно юношу пронзило понимание, что теперь его преданность, магия и сама жизнь будут без остатка принадлежать всего двум людям: его партнерам. Он был рожден для этих людей, только для них одних. Пробуждающиеся инстинкты кричали Люциусу, что ни один из его будущих партнеров ещё не вступил в пору зрелости, то есть не достиг шестнадцати лет. Юноша это чувствовал: ниточки, должные связывать его с партнерами, не были болезненно натянуты, как было бы в случае существования на земле совершеннолетнего кандидата. Люциуса совершенно не волновал тот факт, что оба его партнера будут являться парнями. Если обычно гомосексуальные связи осуждались, то вейл и их партнеров это не коем образом не касалось: волшебники ничего не имели против подобных однополых союзов.
Также Люциус вдруг осознал, что ему больше не надо прикладывать силы для того, чтобы защищать свои мысли от постороннего воздействия. Отец, конечно, рассказывал ему о окклюменции, ментальном искусстве, помогающем защищать свой разум: теперь же юноша на подсознательном уровне знал, что владеет этим умением, не обучаясь ему. И он очень надеялся, что сможет передать эту способность своим партнерам, когда они, войдя в наследие, присоединяться к нему...
Жестокие уроки старшего Малфоя все же принесли свои плоды: Люциус решил, что скроет только что выясненный им факт от отца и Волдеморта. Это было огромным преимуществом, и Люциус понимал, что уже вскоре им воспользуется.
В течение всего времени, что он размышлял, Люциус не совершил единого движения, не торопясь поворачиваться лицом к Темному Лорду. Мысли о хозяине неожиданно вызвали у юноши больше горечи, чем обычно. В шестнадцать лет было принято бросать вызов родителям. Это даже можно было считать обязательным условием взросления... И это было тем, что собирался сделать Люциус. Только завуалировано. Очень завуалировано.
Не потому что он осуждал идеи Темного Лорда, нет... Но за последние пятьсот лет он - первая высшая вейла, и разве его предназначением являлось служение вполне заурядному волшебнику? Конечно, Люциус не мог ни признать, что Том Марволо Риддл был умелым стратегом: на левом предплечье юноши чернела свежая Темная Метка, и уже одно это вынуждало его, засунув подальше бунтующую гордость, приклонять колени перед Лордом. В конце концов, он только недавно сдал СОВы, да и ни одного из его партнеров пока не было рядом. Но как только он соединиться с ними, и обретет власть, которую они ему даруют... Люциус найдет, что сказать Волдеморту.
Когда его крылья достигли нужного размера и обсохли, он попытался заставить их двигаться медленнее. На удивление это ему легко удалось: новой частью тела было управлять так же естественно, как, например, ногой или рукой. Люциус замер на секунду, концентрируясь, и вот уже крылья послушно свернулись и скрылись под лопатками, не оставив ни шрама, ни подозрительной выпуклости на красивой спине. Магия вейлы действовала. Спрятав крылья, Люциус тотчас почувствовал себя увереннее, пропало противное чувство уязвимости, и юноша мысленно поклялся, что впредь будет разворачивать их только для своих партнеров. Для вейлы не было зоны интимнее крыльев.
Когда Люциус медленно приподнялся и сел на кровати, по его лицу никто не мог бы сказать, что он только что более часа терпел страшные мучения. Отец мог бы гордиться его равнодушным, полностью лишенным эмоций взглядом. В тот момент, когда Люциус встретился глазами со своим Лордом, он почувствовал, что Волдеморт проникает в его мысли. Тупая боль в висках, спровоцированная этим вторжением, была хорошо знакома юноше, так как после принятия Метки дня не проходило без подобного «общения» с Господином.
Люциус не изменился в лице, когда понял, что Лорд рылся в его разуме, ведь все равно тот, сам этого не осознавая, более не имел возможности читать то, что ему не хотели показывать... А Волдеморт, казалось, был очень доволен информацией, выуженной из головы юноши, так как он торжествующе зашептал:
- Все встает на свои места, дорогой Люциус. Все так, как я и предполагал при твоем рождении... Твои партнеры дадут небывалую силу тебе... и мне...
«Что бы ты знал, - со злостью подумал Люциус, - мои партнеры будут принадлежать мне! И только мне! Ты никогда не сможешь подчинить их, как меня!»
Теперь у Люциуса было подтверждение того, то его ментальный щит был идеален: Темный Лорд, все ещё смотрящий ему прямо в глаза, не уловил его последнюю мысль, так как на тонких, бледных губах до сих пор играла ликующая, чуть насмешливая ухмылка. О, Люциус не питал бессмысленных надежд, он знал что пока слаб, слишком слаб, но у него были преимущества, о которых Лорд Волдеморт даже не догадывался.
Глава 2. Северус Снейп
Летние каникулы Люциус использовал для того, чтобы больше узнать о вейлах. Отец уже сообщил ему, что он стал первой родившейся за последние пятьсот лет высшей вейлой, но юноша хотел изучить этот предмет подробнее. Конечно, все чистокровные волшебники с детства знали, что вейла, несмотря на то, к какому полу она принадлежала, влюблялась только один единственный раз в своей жизни. Влюблялась в человека, являющегося её второй половинкой, в человека, который идеально дополнял её и находился с ней в абсолютной гармонии. Каждый чистокровный ещё в самом нежном возрасте получал от своих родителей наказ: если однажды на него предъявит права вейла, то Мерлин порази его на месте, если он только подумать осмелится о том, чтобы отказать ей. Ни с кем из живущих на земле нельзя было создать более удачный союз, чем с вейлой. Конечно, в случае отказа, магия покарает только саму вейлу, которая, отвергнутая партнером, просто умрет от тоски, но вот если другие волшебники узнают об этом, то вся семья жестокого партнера будет покрыта позором и изгнана из магического мира. Это обстоятельство, кстати, было ещё одной причиной того, что магическое сообщество принимало однополые отношения между вейлой и партнером, хотя по сути своей все волшебники являлись враждующими гомофобами...
К концу месяца Люциус начал терять терпение: в огромной библиотеке Малфой-Мэнора не нашлось ни одного упоминания о том, как собственно необходимо было действовать для образования триумвирата. Инстинкты подсказывали ему, что партнеры, хоть и любимые по отдельности, всегда будут для него единым целым, и только присутствие обоих принесет ему оптимальное равновесие силы, необходимое для полного раскрытия магического потенциала. На удивление, отец и Лорд оставили его в покое, практически не обращая на юношу внимания. Через какое-то время Люциус принял решение прекратить бессмысленные раскопки семейной библиотеки и все свои силы бросил на изучение многочисленных трудов по темной магии, заниматься которой ему приказал отец... как и исследованием природы вейл, впрочем.
Хотя Люциус и поумерил свой пыл, он все также продолжал регулярно просматривать каталоги «Флориш и Блоттс» на предмет наличия книг, которые содержали хотя бы немного информации по интересующему его вопросу. Но повезло ему только в конце августа: Люциус наконец-то обнаружил так давно искомый и так сильно желаемый труд. Разумеется, сам юноша в магазине так и не показался: сделка была провернута с помощью неприметной совы, взятой, для ещё большей секретности, из отцовской совятни, в которой специально содержалось несколько птиц как раз для подобных случаев. Таким же образом Люциус заказал несколько книг о технике гомосексуального секса, а также баллончик смазки, которая, по словам этих самых, купленных им ранее сомнительных брошюр, будет ему необходима как воздух всю дальнейшую жизнь.
Как только Люциус получил долгожданную книгу, которая называлась «Легенда о высшей вейле» и к огромному его огорчению была очень тонкой, он полностью погрузился в чтение. В самом начале книги объяснялось, почему высшие вейлы были столь редки: подобное существо могло родиться у потомственных, чистокровных волшебников, в роду каждого из которых в течение нескольких поколений должен был присутствовать ген вейлы в рецессивной форме. Самой большой трудностью было то, что этот ген вдобавок не должен был быть слишком глубоко запрятан в родителях возможной высшей вейлы, чтобы в ребенке смогла пробудиться магия... На этом этапе объяснения Люциус решительно пролистнул несколько страниц: его совершенно не интересовали принципы наследственности и генетики.
А вот глава, в которой говорилось о цвете и размере крыльев, напротив очень заинтересовала Люциуса: именно по этим критериям определялось, насколько сильна была вейла. Чем светлее были перья и чем шире был размах крыльев, тем вейла была мощнее и имела право выбрать столь же сильных партнеров. После того как юноша прочитал эти строки, на его губах появилась высокомерная улыбка: его собственные крылья были очень светлыми, чуть желтоватыми, по цвету напоминая оттенок волос... Каждое крыло достигало одного метра в длину, а в книге было сказано, что подобное встречалось всего два раза за всю историю вейл. В принципе, Люциус даже мог летать, но только на небольшие расстояния, так как крылья, все же, не были предназначены для того, чтобы удерживать человеческий вес. На самом деле в большей мере крылья были необходимы для партнеров вейлы: они давали им чувство защищенности и способствовали ускоренному магическому восстановлению, а партнер, завернутый в крылья своей вейлы, после любых повреждений выздоравливал во много раз быстрее. Но самая важная новость, приведшая Люциуса в восторг, заключалась в том, что теперь беспалочковая магия была доступна ему в большей мере, чем остальным волшебникам. Действительно, только некоторые маги, например, директор Хогвартса, могли без хвастовства утверждать, что они поистине творили волшебство без палочки. Даже сам Темный Лорд, казалось, не владел даром беспалочкового колдовства, за исключением нескольких незначительных заклинаний, таких как Lumos. В этом, наверное, и заключалась главная причина того, что Лорд так желал подчинить себе Люциуса: Волдеморт хотел использовать юношу как оружие в грядущей войне, ни больше, ни меньше...
Книга также подтверждала информацию, полученную Люциусом от отца. Если он всем сердцем не чувствовал своих партнеров, значит ни один из них ещё не достиг шестнадцати лет. Таким образом магия защищала партнеров вейлы от того, чтобы желание соединения не спровоцировало секс с несовершеннолетним. В магическом мире шестнадцатилетний волшебник считался свободным в сексуальном плане, хотя фактически большинство магов переживало свой первый сексуальный опыт только в семнадцать лет.
Ещё Люциус узнал, что он не найдет своих партнеров сразу же после того, как им исполнится шестнадцать: если бы это было так, он, якобы, рисковал бы своей жизнью из-за возможного отказа.
Люциус дал сам себе слово Малфоя, что ни один из его партнеров не отвергнет его. Разве найдется хоть один волшебник, способный отказаться от столь престижного союза? Это было просто невозможно!
Также он взял на заметку то, что союз будет наиболее крепким и принесет максимум силы в том случае, если физическое единение удовлетворит его партнера также сильно, как и его самого. Конечно, при соединении, в момент создания магического союза, Люциус будет в активной позиции, но его партнер тоже должен будет сильно желать контакта и получить от него как можно больше удовольствия. Прочитав это, юноша тут же решил, что к моменту первого соединения он был просто обязан стать опытным любовником. Разумеется, некоторые умения он получит, занимаясь сексом с девушками, но также ему обязательно надо будет начать спать с парнями, чтобы научиться доставлять свои будущим партнерам наслаждение. Естественно, в отношениях со всеми этими случайными любовниками он будет активной стороной. Только у его партнеров будет привилегия господствовать над ним...
Со всеми этими заботами Люциус и не заметил, как пришло время возвращаться в Хогвартс. На праздничном ужине он, теперь уже шестикурсник, как обычно не обращал ни малейшего внимания на церемонию распределения и, следовательно, на новых студентов. Правда, он не мог не отметить изумленный шепот, который пронесся по залу, когда Сириус Блэк, наследник благородного дома Блэков, был отправлен учиться на Гриффиндор, а не на Слизерин, как его кузина Нарцисса. Конечно, спокойно заняться своими делами Люциусу, который являлся префектом, не удалось: он обязан был проводить слизеринских первогодок в подземелья. Но юноша в достаточно жесткой форме сообщил детям, что отныне вместо того, чтобы каждый раз бегать к нему ныть, они должны будут выпутываться из всех проблем самостоятельно, а в крайнем случае обращаться к другим префектам, которым было, в отличие от Люциуса Малфоя, по статусу положено подтирать носы малышне. Таким образом, переложив свои обязанности на других, Люциус смог все силы бросить на борьбу с инстинктом вейлы, который приказывал ему незамедлительно кого-нибудь соблазнить, независимо от того, что носил претендент: юбку или брюки. Одной из составляющих силы вейлы являлась магия привлечения, которой юноша, разумеется, активно пользовался для того, чтобы укладывать в свою постель все новых и новых любовников и любовниц. Но, несмотря на это, Люциус желал остаться хозяином положения: ему совершенно не улыбалось пускать собственную половую жизнь на самотек, подчиняясь жаждущей секса вейле. В Мэноре инстинкты не причиняли ему никаких неудобств, но в Хогвартсе, в большом зале, заполненном учениками, среди которых были те, кому уже исполнилось шестнадцать лет... Это превращалось в неслабую проблему.
То, что Люциус прекрасно сдал СОВы, было совсем не удивительно, но декан Слизерина, профессор Слагхорн, был на седьмом небе от счастья, когда узнал его результаты. Также Гораций очень обрадовался тому, что состояние здоровья Люциуса, которое заставило того в конце прошлого года вернуться домой сразу же после сдачи последнего экзамена, пришло в норму. Слагхорн настолько явно пекся о сохранении теплых отношений с семейством Малфоев, что ещё при посадке в Хогвартс-Экспресс отловил Люциуса и поспешил проводить того в собственное купе, чтобы подробно расспросить молодого человека о его делах и, в случае чего, оказать необходимую помощь.
Только спустя несколько недель, проведенных в школе, ценой неимоверных усилий Люциусу удалось взять под контроль собственную магию. И он тут же принялся за покорение хогвартских сердец. Люциус, как было приказано ему Лордом, тщательно скрывал свою сущность вейлы, но все равно ни у кого, даже у гриффиндорцев, не находилось сил противиться Малфою, и его список побед все возрастал и возрастал. Также после вхождения в наследство магический потенциал Люциуса ощутимо повысился, так что юноша, и раньше не жалующийся на успеваемость, теперь поднялся на недостижимо высокий для остальных студентов уровень учебы. Трансфигурация казалась ему легчайшим предметом, чары - детской игрой, а защита своей удручающей простотой нагоняла на Малфоя смертельную скуку. Темные искусства, которые он активно практиковал в Мэноре, хоть и давали ему намного больше поводов к размышлениям, все равно ощущались вполне доступными для понимания и, что было намного важнее, исполнения.
В восемнадцать лет, благополучно сдав ТРИТОНы, Люциус получил часть состояния Малфоев в личное пользование. Разумеется, молодой человек был обязан отчитываться отцу обо всех денежных операциях, имеющих претензии на серьезность, но он уже был настолько подкован в искусстве плетения интриг, что мастерски скрывал часть доходов, отчисляя деньги на специально созданный им банковский счет. Люциус был бы полностью доволен жизнью, если бы не одно обстоятельство, которое страшно бесило юношу: ни один из его партнеров так и не достиг пока шестнадцати лет. Чего они ожидали? Второго пришествия Салазара? Кроме того, как ждать, Люциус сейчас мог сделать только одно: приготовить небольшое убежище только для них троих, чтобы в случае неблагоприятного стечения обстоятельств... Ведь никогда не знаешь, что произойдет... В открытую против Волдеморта можно будет выступить только тогда, когда они будут полностью готовы к войне, а Люциус будет уверен, что сделал все возможное для победы. Рассудив подобным образом и собрав за полгода необходимую сумму, младший Малфой приобрел небольшой особнячок: пять спален, каждая со своей уборной, столовая, гостиная, библиотека, кухня - по критериям Люциуса места было катастрофически мало, но зато он смог наложить на дом сложные защитные чары, которые охраняли его от посторонних взглядов и обнаружения. Юноша сделал все, чтобы скрыть свою покупку от отца и Волдеморта: он все ещё накапливал преимущества...
Что же касалось его службы Темному Лорду, то Люциус блестяще справлялся со всеми поставленными задачами. От того, что он убивал маглов, ему было ни тепло, ни холодно. Люциус относился к этому легко, ибо понимал, что у него просто не было выбора: его жизнь против жизней неизвестных маглов... и если учесть, что именно он владел магией и держал в руках волшебную палочку... Один раз он уже испытал на себе гнев Лорда, и пока ему нечего противопоставить Волдеморту, Люциус предпочтет исполнять приказы Хозяина по первому же требованию, даже если это будет стоить кому-то жизни...
Люциусу было просто необходимо стать самостоятельной единицей, и он начал потихоньку включаться в политическую игру в Министерстве, во всю пользуясь своей фамилией и состоянием, чтобы отвоевать себе тепленькое местечко, которое, правда, пока все ещё находилось в тени его именитого отца.
* * * * * *
Однажды холодной январской ночью Люциус, внезапно проснувшись, резко подскочил на кровати. Тяжело дыша, он пытался понять, что заставило его пробудиться, как внезапно в сердце закололо настолько сильно, что мужчина вздрогнул. Он ждал данного момента так давно и всё равно оказался не готов к ощущению непрестанной пульсации, что теперь сладким теплом разливалась у него в груди.
Наконец-то! После пяти лет, проведенных в одиночестве, по крайней мере, в духовном, первому из его партнеров исполнилось шестнадцать лет. Люциус бросил короткий взгляд на календарь: 9 января 1967 года. Он почувствовал, как по его телу пробежала дрожь предвкушения. Мужчина снова удобно устроил голову на подушке, пытаясь заставить себя заснуть. Завтрашний день обещал быть очень долгим. С утра у него было назначено несколько встреч в Министерстве, а после нужно будет рассказать Лорду о преодолении его партнером рубежа зрелости.
Действительно, в последнее время Волдеморт становился все более настойчив, ему буквально не терпелось узнать имена партнеров Малфоя, и Люциус знал, что завтра его ожидают не слишком приятные минуты: Лорд обычно не церемонился, выспрашивая у своих слуг интересующую его информацию... Но, по крайней мере, Люциус хотя бы в Мэноре мог чувствовать себя относительно спокойно: несколько месяцев назад его отец скончался, унесенный драконьей оспой. Эта потеря совсем его не травмировала, а скорее даже наоборот, заставила вздохнуть с облегчением. Абрахас был уже далеко немолод, когда Люциус появился на свет, и иногда ему казалось, что отец решил завести наследника только потому, что у его ребенка был шанс родиться высшей вейлой.
Таким образом, вечером следующего дня Люциус стоял перед Лордом, согнувшись в глубоком поклоне. Он уже давно научился скрывать отвращение, которое вызывал в нем этот жест, и был искренне рад тому, что Волдеморт не мог читать его мысли.
- Люциус... Что привело сюда моего любимого слугу? - прозвучал ледяной голос Лорда.
- У меня есть важная новость для Вас, Господин...
- Ты осмелился решать, важна или нет твоя новость для меня, - ещё холодней протянул Волдеморт. - Что же, если то, что ты сообщишь, не заинтересует меня, приготовься быть наказанным за свою дерзость!
- Одному из моих партнеров сегодня исполнилось шестнадцать лет, - ровно произнес Люциус, не поднимая головы.
- Неужели... наконец... Смотри на меня!
Люциус медленно поднял голову и встретился взглядом с горящими красным огнем глазами Лорда. Малфой тщательно проследил за тем, чтобы на его лице не отразилась ни единой эмоции. Через мгновение Волдеморт, казалось, нашел нужное воспоминание в голове Люциуса, при этом не зацепив ни одной мятежной мысли молодой вейлы.
- Шестнадцать лет... Какой прекрасный возраст! - проговорил Волдеморт, и на его губах заиграла триумфальная ухмылка. - Иди, Люциус. Как только твой партнер приедет на каникулы, ты представишь мне его...
- Слушаюсь, Господин, - ответил Люциус, мысленно обещая себе, что без подробного инструктажа он и близко не подпустит своего партнера к этой твари.
Малфой с нетерпением ожидал начала пасхальных каникул в трех самых больших магических школах: Бобатоне, Дурмштанге и Хогвартсе. К несчастью, его надежда становилась все тусклее с прибытием очередного волшебного школьного транспорта. Сначала Люциус отправился в Осло, куда приходил дурмштангский корабль с дальнего севера. Но по сходням спустилось ничтожно мало студентов, достигших необходимого возраста, и не в одном из них Малфой не признал своего партнера. На то, что он найдет желаемое в Париже, где приземлялась карета, запряженная крылатыми лошадьми, Люциус почти не надеялся, ведь во французской академии учились в основном девушки и очень мало юношей. Но самое горькое разочарование настигло его в Лондоне, в тот момент, когда на вокзал Кинг-Кросс прибыл Хогвартс-Экспресс. Малфой утешал себя тем, что его партнеру ещё необходимо будет сдавать СОВы, и тот остался в своей школе, чтобы иметь больше времени для подготовки к экзаменам.
В конце июня ситуация повторилась, и прибытие английского поезда стало его последней надеждой: ни высадившееся в Осло хмурые студенты Дурмштанга, ни несколько учеников Бобатона, принадлежащих к мужскому полу, не заставили сердце Люциуса забиться чаще. Либо сегодня нужный человек спуститься с поезда на платформу 9 3/4 , либо Люциус Малфой вскоре сойдет с ума от волнения... С лица Люциуса не сошло высокомерное выражение, но ритм его пульса участился, когда на горизонте он заметил сизый дым, шедший из трубы приближающегося Хогвартс-Экспресса.
У него пересохло во рту, когда студенты начали покидать вагоны, чтобы тут же присоединиться к своим родителям. Наконец-то! Люциус знал, что ОН был где-то рядом. И в тот момент, когда Малфой увидел своего партнера, он почувствовал, насколько тот несчастен... даже если не брать в расчет его просто ужасающий внешний вид. Мальчишка был худым, бледным, с черными неухоженными волосами; казалось, что он нес на своих плечах все мировые проблемы, что явно контрастировало с хорошим настроением, которое как всегда царило здесь в день прибытия детей из школы. Люциус пристально следил за тем, как его партнер, шаркая ногами, направился в сторону мужчины, которого Малфой немедленно идентифицировал, как отца мальчика: тот же крючковатый нос, те же черные волосы - сын и отец практически отражали друг друга. В этот момент его партнера грубо толкнул какой-то подросток, которого Люциус легко смог признать, так как все чистокровные семьи были знакомы между собой: Сириус Блэк, единственный из рода, кто попал на Гриффиндор - неожиданно возникло в голове воспоминание. Разговор между мальчиками был коротким, но полным ненависти и с той, и с другой стороны - это тоже Люциус понял мгновенно. И в тот же момент в сердце Малфоя вспыхнула глубокая неприязнь к Сириусу Блэку. Фактически, Люциус ненавидел заранее все то, что делало его партнера несчастным...