Он принялся разгребать мусор, потом достал из принесенной с собой сумки молоток, клещи, пилу, два ножа, фонарик и электрошокер — все это он успел прихватить с собой во время феерического побега с Тисовой улицы.
Наверное, подумал Гарри, Дадли здорово перетрухнул, когда он ворвался к нему в спальню среди ночи.
— Эй, ты что здесь делаешь? — заорал кузен. — Тебя же заперли!
— Пришел пожелать спокойной ночи, — оскалился Гарри, рыская по углам. Наконец он нашел искомое — обычный фонарик на батарейках, и засунул его в карман штанов.
— Отдай! Это мое!
— Теперь мое. В Хогвартсе темные ночи.
— Отдай сейчас же! — Дадли вскочил с кровати, схватив с ночного столика какую-то штуковину. — А не то я тебе сейчас…
— Что?
— Это шокер!
— Откуда ты его взял? — изумился Гарри, чувствуя укол зависти.
— Папа купил, — похвастался Дадли, — специально на тот случай, если ты опять будешь меня доставать!
— Во Вернон дает, — Гарри захохотал, как главный злодей из малобюджетного ужастика. — Такому троглодиту, как ты, и обычной дубины бы хватило. Ты же его даже держишь неправильно!
Дадли опустил глаза, взглянув на электрошокер, и это было его стратегической ошибкой — воспользовавшись секундной потерей бдительности, Гарри молниеносно подлетел к нему и выхватил вещицу из его рук — это оказалось не намного сложнее, чем поймать снитч.
— Бомбы детям не игрушки, — сказал он назидательно. — Ну ладно, мне пора, не скучай тут. Я еще, пожалуй, вот это с собой прихвачу, ты не против? — и с этими словами он подхватил свободной рукой стоявший на столе радиоприемник, продолжая направлять на Дадли свое новообретенное оружие.
И теперь, пока Уизли безмятежно спали, пришло время его испытать.
Гарри еще раз спустился вниз и втащил на чердак совиную клетку, в которой, вместо отпущенной на охоту Хедвиг, сидел садовый гном. Гном вертел своей шишковатой башкой и бормотал ругательства.
— Знаешь, что это? — спросил Гарри, усаживаясь на пол рядом с клеткой и задумчиво глядя на притихшего упыря. — Это клетка. Она железная. А это, — он показал упырю шокер, — это электричество. Железо — проводник электричества. Догадываешься, к чему я клоню?
Упырь внимательно его слушал, но в глазах его не было ни тени понимания.
— Тогда произвожу наглядную демонстрацию. Вжарь-ка музычки, друг упырь, чтоб никто не догадался, чем мы тут занимаемся.
Упырь послушно взвыл и ударил своей железякой по трубам.
— Ну-с, приступим, — деловито сказал Гарри, напяливая на всякий случай резиновые перчатки тети Петуньи. — Ты будешь Тэдом Банди, — добавил он, обращаясь к гному.
Гном обреченно заорал.
Одним прекрасным солнечным утром, дней через десять после приезда Гарри Поттера, Артур Уизли чуть не свалился со стула, когда кто-то подкрался к нему сзади и голосом торжественным и печальным спросил: «Не уделите ли вы мне минутку своего бесценного времени, о досточтимый сэр?»
Артур Уизли не был человеком нервным или трусливым; напротив, воспитание шести сыновей, из которых только двое — Билл и Перси — были наделены каким-никаким инстинктом самосохранения; темперамент Молли, такой же огненный, как ее волосы; необходимость ежедневно ходить на работу, бриться каждое утро и не забывать поднимать сидение унитаза — все это выработало в нем уравновешенность и истинное, непоказное мужество. Но сейчас он был готов признать, что жизнь под одной крышей с Гарри Поттером делала из него неврастеника. В этом смысле Гарри Поттер был больше всего похож на неразорвавшийся маггловский снаряд времен войны с Гриндевальдом — вроде бы и атмосферная штука, но в доме ее лучше не держать. Несколько напрягало Артура и то, что его младший сынок Ронни — а ведь такой был, знаете ли, добрый мальчик, — приучился бить садовых гномов лопатой по головам, хохоча при этом, как припадочный, и потребовал от матери платить ему за то, что он будет мыть посуду — о последнем, впрочем, Рон быстро пожалел. А после непосредственного знакомства с Гарри Поттером, у Артура пропали последние сомнения насчет того, чье это было влияние.
И сейчас, когда вышеозначенный Поттер неожиданно подошел к нему сзади, мистер Уизли непроизвольно вздрогнул.
— Что? О… да, да, конечно, Гарри. В чем дело?
Гарри присел за стол напротив него, нервно крутя в исцарапанных пальцах обглоданную куриную косточку. Выглядел он непривычно смущенным.
— Мистер Уизли, я даже не знаю, с чего начать, — промямлил Гарри. — Понимаете, я вообще не уверен, вправе ли я задавать вам такие вопросы, но сегодня я из-за этого всю ночь не мог уснуть… Обычно, конечно, мальчики спрашивают такие вещи у своих отцов, но вы сами знаете, что отец у меня помер, а с дядей у нас так и не сложилось доверительных отношений, — на этих словах Гарри тяжко вздохнул. — Есть еще, конечно, близнецы или Рон, но мне кажется, они и сами ничего толком не знают. Может быть, я мог бы поговорить с кем-нибудь из учителей, но это не относится к преподаваемым в Хогвартсе предметам, и я… сэр, может, вы…
Гарри замолчал, выдохшись. Артур Уизли неловко кашлянул.
— Эээ… Гарри, я ценю твое доверие. Конечно, ты уже достаточно взрослый, чтобы интересоваться этими вопросами, и ты всегда можешь спросить у меня о том, что тебя беспокоит.
— Правда? — обрадовался Гарри. — Отлично! Тогда вы расскажете мне, как именно вы зачаровали трансмиссию на вашем «Форде»?
К концу объяснения Гарри понял в основном то, что мало что понимает — в жизни вообще, в чарах и трансмиссиях в частности. Это повергло его в уныние.
— Рон, — сказал он своему другу чуть позже. — Я никогда не думал, что стать Терминатором будет так сложно. Я всегда был практиком. То, что можно подержать в руках, куда можно вбить гвоздь, чему можно свернуть шею — это да, это мое. Не теория — определенно нет. А сейчас я, страшно сказать, испытываю потребность пойти и купить книжки. Хорошо, что завтра мы отправимся в Косой переулок.
— Книжки? — ужаснулся Рон. — Тебя что, Гермиона покусала? Какие еще книжки?
«Пособие юного взрывотехника», подумал Гарри, или «Как собрать станковый пулемет своими руками», или «Атомная физика для начинающих волшебников», и, пожалуй, атлас «Огнестрельные ранения» в картинках — он бы пересматривал их по вечерам, чтобы сновидения были ярче.
— Ладно, проехали. Пойдем лучше, поиграем в квиддич.
— Квиддич… постой-ка, а разве мама не отняла у нас вчера все мячи после того, как бладжер разбил окно на кухне?
— Ты сегодня медленно соображаешь, дружище, — сказал Гарри. — Зачем нам мячи, когда во дворе полно кур?
На следующий день во «Флориш и Блоттс» было многолюдно — более того, народ толпился и на улице. Гарри протер очки — он не мог поверить, что у всей популяции магической Британии вдруг резко проснулся интерес к знаниям — Гермиона физически не могла искусать такое количество народа.
— Я чего-то не понимаю, или там теперь торгуют героином, и как раз сегодня проходит акция «При покупке двух доз — третья бесплатно»? — выдвинул он единственную пришедшую на ум гипотезу.
Предоставив Гермионе объяснять Рону, что такое героин, Гарри протолкался поближе к витрине, где и обнаружилась причина ажиотажа — транспарант, гласящий:
«Только сегодня! Гилдерой Локхарт подпишет для вас экземпляр своей автобиографии „Волшебный я!“»
Гилдерой Локхарт собственной персоной сидел в дальнем конце магазина за письменным столом, окруженный бесчисленным количеством плакатов с его же собственным улыбающимся и подмигивающим изображением. От такого обилия Гилдероев, подмигиваний и сияющих, как в рекламе зубной пасты, улыбок, у Гарри зарябило в глазах, и он порадовался, что не страдает эпилепсией — иначе у него всенепременно случился бы припадок. Вокруг знаменитости скакал какой-то дядька с довольно странным на вид фотоаппаратом.
— Хочу, — пробормотал Гарри вполголоса, ни к кому не обращаясь. У него еще никогда не было фотоаппарата.