— Он самый, папаша.
Он опять сглотнул, глаза его метнулись по сторонам, судорожно ища у кого-нибудь подсказки.
— Где мистер Гардинер, папаша?
— В… своем кабинете.
— Будь добр, доложи ему, что я здесь.
Ему страшно не хотелось делать это, но он все-таки снял трубку. Впрочем, босса ему тревожить не пришлось. Дверь в дальнем конце зала распахнулась — человек, стоявший там, очевидно, и был сам президент. Пока я шел ему навстречу по мраморному полу, бронзовые двери сзади меня со стуком захлопнулись за последним клиентом.
— Здравствуйте, мистер Гардинер.
Самое неподдельное удивление отразилось на его лице. Хэвис Гардинер был одним из тех высоких худощавых мужчин с седеющими волосами, каких вы видите на рекламных афишах, только сейчас он был похож на мальчика, впервые увидевшего цирк. Он стоял и буквально рта раскрыть не мог, так подействовало на него мое появление.
Я спокойно сказал:
— Я хочу поговорить с вами.
— Какая наглость! — Удивление быстро сменилось гневом.
— Да, этим меня Бог не обидел. Ну, так как же насчет разговора с глазу на глаз? Не беспокойтесь — полиции известно, что я в городе. Ну, решайте. У меня не слишком много времени.
Его губы сжались, и он процедил:
— У меня заседание совета директоров.
Я усмехнулся — так, как я умею.
— Но его можно отложить, — поспешно добавил он.
Я прошел в дверь, она закрылась, щелкнув замком.
Гардинер набрал номер и коротко отменил совещание, сел в кресло и опять уставился на меня. Кабинет президента был самым обыкновенным: немного хлама, плюша, красного дерева со всем полагающимся президентскому офису гарниром. Гардинер не предложил мне сесть, но я и не нуждался в его приглашении. Пока хозяином положения был я, нужно было сохранить это преимущество. Хэвис Гардинер был так неестественно спокоен, что я опасался, как бы его не хватил удар.
— Я ищу Веру Вест, мистер Гардинер. Знаете что-нибудь о ней?
Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, он снял трубку и позвонил в полицию. Он сказал им, что я у него, и попросил объяснить, что происходит.
Они объяснили.
Лицо Гардинера сморщилось, и он медленно положил трубку.
— Так, значит, ты думаешь, что теперь до тебя не добраться! — неожиданно рявкнул он.
— Совершенно верно. Теперь давайте вернемся к Вере Вест.
Гардинер пялился на меня целую минуту, обшаривая глазами с головы до кончиков ботинок.
— Я действительно не знаю, где она, Макбрайд. — Он сказал это довольно спокойно, но затем вдруг изменил тон и спросил тихо и вкрадчиво. — Знаешь, что бы я сделал на твоем месте?
— Да, перерезал бы себе глотку. Заткнись и слушай. Ты можешь верить или не верить тому, что я скажу, но тебе же будет лучше, если поверишь. Я никогда не украл ни одного цента из этого банка. Да, я удрал, но это уже мое дело.
Нет, мистер Гардинер не любил Джони, это ясно читалось на его лице. А теперь, пожалуй, и боялся. Гардинер навалился на стол и спросил:
— Да что ты говоришь, Макбрайд?
В голосе звучала неприкрытая издевка.
— То, что мне ловко подстроили ловушку. Разве не ясно?
— Нет.
— Позвольте мне спросить, почему я был обвинен в хищении этих двухсот тысяч?
Гардинер не мог решить, удивиться ему или рассердиться. Он посмотрел на свои ладони, потом на меня.
— Знаешь ли, Макбрайд, если полиция имеет что-то против тебя, я даже не буду обсуждать этот вопрос. Твое добровольное возвращение, хоть и без папиллярных линий на пальцах, кое-что меняет.
— Да ведь меня даже никто не выслушал тогда.
— А тебе есть что рассказать, Макбрайд?
— Сначала расскажите вы. Как это случилось?
Он театрально развел руками.
— Я… я даже не знаю, что теперь и думать, Макбрайд. Только мисс Вест имела доступ к этим книгам. Но она никогда не брала их раньше. Как-то я заметил ее с ними и удивился. Я спросил, зачем она взяла их из сейфа. Она сказала, что ты попросил ее об этом. Из любопытства я просмотрел их и нашел свидетельства хищения.
— Сколько не хватало?
Он скривил губы, показывая, что уж это-то я должен знать.
— Ровно двести тысяч. На счету оставалось только восемьдесят четыре доллара.
— Странная сумма.