«P. S. Кстати, не мог бы, ты заодно позаботиться и обо мне?»
Рассмеявшись, она уничтожила эту вторую записку, не отсылая.
«Нет, такого я писать не стану», — сказала себе чародейка. И вдруг чуть не подскочила на месте. Что это было?
СКРРРР!
Входная дверь дома открывалась! В расширяющемся проеме Вилл увидела носок большой кроссовки и рукав голубой толстовки. Это, должно быть, Мэтт!
В отчаянии окинув взглядом двор, Вилл заметила возле ограды куст, который вообще-то больше напоминал спутанный клубок побегов плюща и листьев.
Вилл нырнула за куст и припала к земле, обхватив руками колени и крепко зажмурив глаза.
«И почему я не подумала, что он может сразу выйти! — укоряла себя чародейка. — Надеюсь, он меня не заметил!»
Она со страхом приоткрыла один глаз и уставилась сквозь завесу листьев на Мэтта. Парень с добродушной улыбкой оглядывал двор. Тут к его ногам подскочила белка.
— А, вот ты где, малышка! — воскликнул он и снова поглядел по сторонам. — Но где же твоя хозяйка?
«Уфф! — кусала губы Вилл. — В следующий раз обязательно напишу обычную записку, SMS-ки доходят слишком быстро!»
Так и не увидев Вилл, Мэтт пожал плечами и подхватил пушистое хвостатое существо на руки. Он бережно почесал белке шейку и пробежал пальцами по гладкому меху. Вилл почувствовала укол ревности.
«Как ласково он ее гладит! — подумала она. — Эх, почему я не белка!»
Девочка высунулась из кустов, чтобы лучше видеть, что происходит, и вздохнула.
Слишком громко вздохнула.
Мэтт обернулся на звук, Вилл с трудом подавила вскрик и снова нырнула в кусты, по пути чуть не обломав все ветки.
— Ты что-нибудь слышала? — спросил Мэтт у зверюшки, уставившись на куст и рассеянно почесывая беличью шерстку. Вилл, съежившись, гадала, засекли ее или нет. Видимо, все-таки нет.
Мэтт в недоумении пожал плечами и зашагал к крыльцу. Белка тем временем вскарабкалась ему на плечо.
Вилл вздохнула с облегчением, и тут, уже стоя на верхней ступеньке крыльца, Мэтт сказал:
— Пора заняться садом, а то в крапиве, кажется, кто-то шныряет. Может, жучки какие-то завелись…
Дверь захлопнулась, и Вилл в тревоге завертела головой.
«Жучки? Он сказал «жучки»? Ненавижу жуков!»
Вилл поднялась, выбралась из кустов и стала яростно отряхиваться. Убедившись, что никаких насекомых на ней нет, девочка снова с облегчением вздохнула.
Но по пути к велику до Вилл дошло еще кое-что. Хотя ни одного жука под одежду не заползло, все тело почему-то здорово чесалось. В мозгу у нее всплыла вся фраза Мэтта целиком: «Пора заняться садом, а то в крапиве, кажется, кто-то шныряет. Может, жучки какие-то завелись…»
«Крапива! — ужаснулась Вилл и взглянула на свои ладони. Потом на запястья, потом на щиколотки. Так и есть, все покраснело, горит и ужасно чешется — каждый миллиметрик кожи, который соприкасался с кустами. — Лучше не бывает, — подумала Вилл, запрыгивая на велосипед. Потом посмотрела на часы, почесалась напоследок и бешено закрутила педали, направляясь к Ракушечной Пещере. — Мало того, что я опаздываю на встречу с чародейками, так еще и похожа на краснокожего монстра, больного чесоткой, — со вздохом подумала девочка. — Если бы я хуже разбиралась в этих вопросах, то сказала бы, что влюбиться в кого-нибудь не менее опасно, чем сражаться с пришельцами из другого мира!»
Корнелия стояла у самой кромки воды. Скрестив длинные тонкие руки на груди, чародейка смотрела вдаль. В стороне простирался Хитерфилд, в котором уже начали загораться вечерние огни. Корнелия подумала, что, наверное, сможет различить отсюда свой дом, высокую башню из стекла и металла.
На заднем плане закатное небо горело оранжевым пламенем. Горизонт переливался разными цветами, зрелище было великолепное! Солнце опускалось все ниже, и Корнелия покачала головой, подумав о том, сколько противоречий в природе. Вот оно, солнце, — безмятежное, прекрасное, совершенное, и оно того и гляди погрузится в темный, холодный, бурлящий океан.
«Я знаю, что чувствует солнце, — печально подумала Корнелия. — Потому что все это очень напоминает то, что происходит со мной. Мою прежнюю жизнь кто угодно назвал бы безоблачной. У меня была модная одежда, медали с соревнований по фигурному катанию, чудесная семья — если не считать младшую сестрицу Лилиан. И, что самое главное, отличная компания подруг. Подруг, на которых всегда можно положиться. А теперь моя чудесная спокойная жизнь превратилась в хаос. Это просто подло! — постепенно раздражалась она. — Особенно если учесть, что Вилл, устроившая последнюю магическую заварушку и назначившая тут общий сбор, даже не удосужилась прийти вовремя! Сначала она нам все уши прожужжала, что надо спасать Тарани, а потом продинамила встречу! Тоже мне лидер!»
— Где Вилл? Я уже замерзла, — резко заявила Корнелия, обернувшись к Ирме и Хай Лин. Они пришли вскоре после нее и теперь стояли поодаль, кутаясь от холода и ветра в пальто и потирая озябшие руки.
— Она позвонила мне и сказала, что немного опоздает, — ответила Ирма, пожав плечами. — Наверное, решила принять душ.
В это время на берег наползла особенно большая волна. Корнелии пришлось отпрыгнуть, чтобы не замочить кроссовки.
— Еще чуть-чуть, и мы все тут тоже примем душ, — заявила она. — Волны вздымаются все выше и выше!
На губах Ирмы заиграла одна из ее фирменных задиристых усмешечек, которые обычно доводили Корнелию до белого каления. Но на этот раз Ирма не дразнилась, а вполне дружелюбно произнесла:
— Можешь не бояться воды. Во всяком случае, когда я с тобой!
Ирма пошире расставила ноги в красных башмачках и встала лицом к очередной приближавшейся пенистой волне. Чародейка вскинула руки. Голубой магический поток дугой устремился в океан, навстречу набирающей высоту волне. В тот самый миг, когда Ирмино волшебство соприкоснулось с водой, волна замерла. А потом отпрянула, словно робкая лошадка! Она отхлынула назад и растворилась в океане, так и не достигнув берега.
Ирма с довольной улыбкой обернулась к подругам и стряхнула с ладоней лишние капельки магии. Корнелия ощутила легкий укол ревности. Она знала, что в этот момент испытывает Ирма.
Ей было хорошо знакомо это чувство. Оно рождалось, когда ее зеленая магическая энергия заставляла всходить и подниматься к небу растения. Когда Корнелия проделывала проходы в кирпичных стенах и даже в металле. Когда она ускоряла время и прибиралась в своей спальне, не шевельнув ни пальцем. Она знала, что такое настоящая сила, и была увлечена волшебством. Но, в отличие от Ирмы, Корнелии казалось, что на людях свою магию нужно сдерживать.
«Наши волшебные способности, — философски размышляла чародейка, — это одновременно дар и проклятие. И я никогда не смогу использовать их так же свободно и беззаботно, как Ирма. Что, если кто-то нас увидит? Люди подумают, что мы какие-то ненормальные из передачи о сверхъестественных силах и НЛО. Все начнут нас сторониться, мы станем изгоями!»
Изгоями в Шеффилдской школе называли отщепенцев, с которыми никто не желал общаться. Корнелия же всегда пользовалась в школе популярностью и хотела, чтобы так оставалось и дальше. А это означало, что нужно держать свою магию в тайне.
«Если, конечно, это возможно, — угрюмо подумала Корнелия. — Если честно, то я, кажется, не могу больше контролировать ситуацию. У нас Вилл отдает приказы, а я, если хочу быть членом команды, должна ей подчиняться».
Но еще больше Корнелию беспокоила тайна, окутывавшая Меридиан. Девочка не могла вспомнить его отчетливо, в голове остались лишь темные размытые изображения. Через несколько минут они с подругами пройдут сквозь портал, а Корнелия понятия не имела, чего ей ожидать. Она даже не была уверена, что они переживут этот поход!
«Конечно, Ирму и Хай Лин такие жуткие мысли не посещают», — подумала Корнелия, глядя на улыбающихся подруг. Они все еще были под впечатлением маленького Ирминого представления.
— Это просто невероятно! — восторгалась Хай Лин. — Ты повелеваешь всей морской стихией?
— Не совсем так, — с показной скромностью ответила Ирма. — Я не отдаю морю приказы, я просто могу попросить волны, чтобы они разбивались где-нибудь в другом месте!