Во, дела то!
— Скажи, Ваня… А, кем ты хочешь быть — когда вырастешь?
— Как, это «кем»? — важно ответил тот, — крестьянином! Как и, отец и дед мой…
— И, что? Так, же — будешь хоронить каждый год своих детей? Ты, этого хочешь?!
— Ну, а чё делать? — набычился Ваня, — все, так…
— Уехать в город, поступить в ученики, стать хорошим мастером… Хорошо зарабатывать, когда вырастешь! Разве нельзя?
— Большой ты, барин, а в сказки веришь! — как маленькому, ответил мне Мелкий, — Вон Сёмку — Юрки рыжего старшака, увезли вот в город, отдали в ученики на фабрику… Через два года привезли. Кровью до осени похаркал, а к холодам и представился… Хотя, конечно — это, как повезёт! Вот тёзка мой, через две избы жил… Неплохо учеником сапожника устроился! Хотя бьёт хозяин уж шибко сильно — так ведь учит и кормит…
— Действительно, повезло… Не Ваня Жуков, случайно? — вспомнил я знаменитое «письмо дедушке».
— Не, Жуковы — они, через улицу живут… Я ихнему Ваське в том году зуб выбил! — похвастался Мелкий, — а, это Кузнецовы. Как, евойнова батю лошадь в кузне копытом убила — так дядька его в ученики и, отдал…
Мужики, видать с погребком закончили и, теперь нерешительно топтались поодаль, не решаясь подойти…
— Ну что, православные? В погребке, я вижу, прибрались? — спрашиваю.
— Да, барин…
— Ну, тогда мойте руки и за стол! Вот вам мыло…, — протянул я Шустрому брусок хозяйственного мыла, — Куда пошли? В левом пруду вода для питья, а руки и прочее мыть в правом! Мыло, после можете меж собой поделить… И, ещё вот что: по нужде — малой или большой, тоже — в правый лесок. Берёте с собой лопату, выкапываете ямку… После откладывания в ямку личинки, засыпаете ямку… Всем понятно?
Мужики оценили мой солдафонский юмор и дружно заржали.
Пока мужики бегали в правый лесок и мыли руки в правом пруду, «шулюм» поспел, я снял казан с огня, налил воды в чайник и поставил на огонь.
Наконец, все расселись вокруг «стола». Всем моих походных раскладных стульев не хватило: мужик Помельче гордо уселся на мой деревянный «трон» из кухни, а Мелкий приготовился трапезничать стоя — так, говорят, «влезает» побольше!
— Накладывай всем, что сидишь! — скомандовал я Шустрому, как самому старшему.
Мужики подивились пластиковым одноразовым тарелкам, но деревянные ложки достали свои. «Нам так сподручнее, барин», — пояснил Смелый. Весьма объёмистые ложки, должен сказать…
Шустрый разлил моим половником варево по тарелкам и, мужики выжидающе уставились на меня — хотя у самих урчало в желудках, аж слышно было. Время шло… «Что они ждут, то? Я что-то должен сделать? …Ах, да! Как, самый главный и хозяин — к тому же, я должен прочесть молитву. Без неё обед не начнётся — в этом времени с этим строго».
Единственная молитва, которую я знал и, то — не до конца, это «Отче наш…». Её, я и прочёл, безбожно смяв конец, пробубнив что-то невнятное… Ничего, проканало! Мужики накинулись на еду.
Зарубка на будущее: нужно обязательно до конца доучить эту и, ещё выучить две-три самые ходовые молитвы! А какие тут ку них, самые ходовые? На эту тему надо перетереть с Батюшкой…
Умяли всё довольно резво — с армии такого аппетита у людей не видел! А, ведь довольно горячее варево-то, было… Шустрый вопросительно посмотрел на меня.
По-моему, я только пробудил в них аппетит!
— Добивайте, чего уж там…, — и, Шустрый разлил по тарелкам остатки «шулюма».
Доели и, это… Мелкому добавки не досталось — он только сейчас, первую порцию доел и сейчас посматривал на меня голодными глазами. Я же, успел из своей тарелки всего лишь несколько ложек съесть… Да и, ложка у меня — так себе, по сравнению с ихними «вёслами»! Ну, не давиться же этой баландой, под его голодным взглядом:
— Ваня, подойди сюда. На, бери ешь! У меня, что-то, аппетита нет…
— …Чего нет, барин?
— Чего надо — того и, нет. Ешь, говорю!
— А, как же ты?
— Ничего… Нам, барам, голодать полезно…
Судя по бросаемым на меня взглядам, мужики полностью разделяли мою точку зрения, но Мелкий не поверил:
— Да, ты никак врёшь, барин!
— А, ложкой в лоб?! — грозно прикрикнул я, — говорю тебе — полезно, доктора нам голодать рекомендуют! Велят, в смысле…
Ваня доел мой завтрак и, его реально начало плющить — даже, чая не дождался, вырубился. Смелый отнёс и положил сына спать на телегу.
Наконец, закипел чайник, я снял его и заварил пакетированным чаем. Хороший чай, духовитый! Достал коробку с сахаром.
— «Ра-фи-на-д», — прочёл по слогам Угрюмый, — что это, барин?
— Читай выше.
— «Са-ха-р», — у Угрюмого шары на лоб полезли, — …правда сахар, что ли?
— Сахар, сахар… Вы, что, сахара ни разу не видели? Папуасы, что ли?!
— Почему, «не видели»? Видать то, видели… Ты, нас САХАРОМ будешь потчевать?! — диву дался Смелый, — пойду, Ванюшку разбужу…
А, не шибко я добрым — для барина, выгляжу? …Нет! Не могу я иначе!!!
— Пускай спит! Я ему выделю, не беспокойся.
Уже, не торопясь, спокойно, попили чай. Мужики, сожрали всю пачку сахара… Вернее, не так сожрали — как зашкерили. «Жрали» то, они сахар — наоборот, очень стеснительно! Но, стоило только сделать вид, что отвернулся — как мужики по несколько кусков сахара тырили и, ныкали куда-то под свои рубища, а потом смотрели на меня честными глазами! Не иначе — детям… Сделал вид, что ничего не заметил.
…Наконец, все наелись и напились — и, на столе стало пусто, как Мамай прошёл… Мужиков, вслед за Мелким, начало реально плющить от непривычно сытой пищи. Угрюмый достал откуда-то кисет, завернул самокрутку и закурил…