— Ну, вот видите — Вам уже легче представить! Короче, вводные условия таковы: Предположим, «попадаем» мы с вами, в прошлое — в конец девятнадцатого века. Ну, там используя машину времени или ещё как — не важно!
— Или, в результате удара по голове! — улыбнулся Генша.
По ходу, он в курсе, кто такой «попаданец»! По крайней мере «Янки во дворе короля Артура» читал.
— Не в том суть, как «попасть» — а в том, что после этого попадания делать… Сразу займёмся каждый своим прямым делом, разделив обязанности: я, естественно, толкаю технико-экономический прогресс в нужном направлении и, на благо России — по мере возможности, конечно. Ну, а вы двое создаёте тайную частную военную компанию — чтобы всякие там бяки, не мешали мне этот прогресс двигать. Наша совместная долгосрочная цель: не меняя в целом ход истории, минимизировать человеческие потери России в Первой Мировой и Гражданских войнах… Ну и, во Второй мировой — если доживём. Хотя, я уверен, что снизив людские потери — хотя бы, в Гражданкой войне, мы — автоматически снизим их и, в Великой Отечественной… Во время Русской Смуты надо постараться, если не перехватить рычаги управления Россией, то хотя бы создать второй пункт управления. Ну, как у учебной машины: со стороны смотришь, вроде рулит ученик, но на самом деле инструктор незаметно исправляет все его ошибки и, в любой момент может взять управление на себя — если, тот зарулит не в ту сторону… Аллегория ясна?
— Вполне…, — граждане военные недоумённо переглянулись, а Генша спросил, — а, как это может быть полезным нам в нашей современности?
— Пройдя, виртуально, так сказать, то смутное время, в реальности — в нашем будущем, будет проще ориентироваться! Многие явления и события удастся предугадать… Начало каждого века, чем-то похоже на предыдущее. И, люди всегда одинаковы. Только техника меняется!
— Вы думаете, всё повторится? Как, «тогда»?!
— Я думаю, что повторение событий начала двадцатого века — это наихудший вариант развития событий. А, что говорит народная мудрость? Надо готовиться к худшему… Да, не дай Бог, конечно, но я думаю надо быть готовыми к повторению.
УФФФ!!! Как, я устал…
Пора мне готовится к легализации в «том» времени… Я всё откладывал — думал, до осени не высовываться. Появление этого крестьянина заставило ускориться. Кто его знает, кто в следующий раз заявится? Может — полицейский исправник какой, с некоторыми нескромными вопросами… Так, вот: пока означенный исправник не заявился, надо самому к нему «в гости» заявиться. Я люблю играть на опережение!
До вечера я изучал документы, оставшиеся после Дмитрия Павловича. Пытался с помощью автоматической ручки, заправляющимися чернилами — купленной на местной барахолке, подделать его почерк. По-моему, получается! Изучал правила написания этих самых «еров», да «ятей», чёрт бы их побрал! А ещё же, придётся меры весов и, прочей хрени, выучить! Дюймы, фунты, пуды и прочие вёрсты! Это ж, чокнешься!
Уже ближе к ночи, позвонил Айболиту:
— Как там мальчик?
— Если ночь переживёт, то останется жив. Сейчас, как раз решается… Сделал ему прямое переливание крови. Будем с Кузьминичной ночевать здесь, при нём. Однако, эта «тоталитарная секта», уж очень тоталитарна — до чего ребёнка довели…
На следующий день, перед обедом, Айболит сам позвонил. Голос был жутко уставший, еле языком ворочал, но довольный:
— Всё, Фёдорович! Критическая фаза миновала… Будет жить Ваш Ванька!
— Вы мне прямо, бальзам на душу… Сколько ещё ребёнок у Вас пролежит?
— Ну, десять дней точно надо. Крайне физически истощён… Они, что? Вообще его не кормили?
— Да, кто его знает… Через пять дней забрать, никак нельзя?
Доктор удивлённо помолчал, потом спросил:
— А куда, Вы, собственно торопитесь? И, как Вы в дальнейшем собираетесь с ним поступить?
— Да вот, оказия появилась переправить его к родственникам на Украину, в Донбасс. Те согласны усыновить и оформят всё, как надо сами. А тут оставлять опасно — сектанты могут объявиться! Секта очень тоталитарная — сами же говорите и, у неё длинные руки. Видели двоих подозрительных, каких-то, возле Храма — строители отогнали… Так, что от греха подальше, надо побыстрее… Если что, там долечат.
— Нет! Десять дней — минимальный курс лечения… И, то маловато! Это хорошо, что организм у Вани на редкость — по нынешним временам, сильный! Если б, голодом не морили, даже не кашлянул бы. И, антибиотики действуют на него — ну, просто удивительно, как! Никогда такого не видел.
А вот сейчас можно и, в прошлое — поговорить с родителями Вани. Про то как, это они дошли до жизни такой…
…Когда я подошёл, семья Вани не обратила на меня внимания: они только что, видать, добыли из пруда деревянное ведро воды и, теперь жадно, по очереди черпая из него берестяными кружками, пили. Только младшая девочка — лет семи-восьми, напившись, кажись первой, что-то жевала блаженно улыбаясь… Подойдя ближе, я обнаружил, что она ест глину, подобранную на дороге. Видно, кусочек глины упал с тележки, когда я её для кладки печки возил…
— Отдай, девочка, это нельзя есть! — я попытался вытащить глину у неё изо рта. Укусила, блин. Всё же я, после непродолжительной борьбы, добился своего, — Возьми лучше, девочка, вот кусочек сахара — он вкуснее…
В ответ девочка разревелась. Странная какая-то девочка… Сахара она, похоже, боится. Скажи кому такое! Пришлось ей кусочек рафинада насильно в рот запихать. Ага! Распробовала. Смотрит вопросительно-умоляюще…
— Норма, девочка, норма…
Тем временем семейство напилось и уставилось на меня.
— Будет жить ваш Ваня…
Мужик мелко закрестился, что-то бормоча, а бабы опять завыли — в этот раз от радости. Пойми, вот, этих баб… Только, обожравшаяся сначала глины, а потом сахара девочка, запрыгала и закричала:
— Ура! Не помер мой любимый братик Ванюшка!
Пока бабы выли да скакали, отвёл мужика, тоже вытирающего мокрые глаза, в сторонку, где потише:
— Располагайтесь пока, потом разберёмся. Выбирай любой понравившийся дом…
— А, что мне выбирать, барин? Вот моя изба! Забыл, никак?! Ещё дед мой строил…
Он показал на первый — справа от Храма, большой бревенчатый дом. Я на него тоже, ещё раньше обратил внимание. Ещё подумал, что в этом доме мог жить только местный доминантный самец… Ну, после Генерала, конечно — ни кто другой! Самый большой и крепкий дом в здешнем селе. Хотя и, не самый сохранившийся… Крепко же, его тоже раскурочили! Крыши, дверей, окон, практически нет… От большой русской печи с дымоходом — а, не топящаяся «по-чёрному» как у других изб, в более-менее божеском виде остался только фундамент. И пол, в отличие от других изб — не земляной, а дощатый… Досок, правда, очень большой некомплект не комплект.
— Ну, давай тогда дотолкаем до него — до твоего дома, телегу. Лошадь то, что? Сдохла?
— Да, пала проклятущая, вёрст за сорок до сюда… Да и, лошадёнка была, так… Одно слово.
— И, вы, что же? Сами эту телегу, на себе, досюда дотащили!? — у меня, чуть глаз не выпал…
— Почему же, на себе…, — пожал плечами мужик, — не на себе. Докатили…
Юморист, блин…
Мужик взялся за оглобли, я толкал сзади и, мы довольно быстро затолкали телегу с барахлом во двор дома. Барахла, то в ней — кот наплакал: соха — мне в диковинку, деревянная борона с железными зубьями, да сундук… Ну и, хомут с причиндалами от покойной кобылы. Глиняная и деревянная посуда… А нет, вру! Чугунный котёл с таганом имеется. Тряпки какие-то… В моём времени последний бомжара, с пропитыми насквозь мозгами, побрезговал бы к таким прикоснуться.
— Давай собирай дрова, будем разводить костёр, готовить ужин. Не ели, поди, долго?
— Третий день, как последние корки кончились…