Походил вокруг него, посмотрел, нагоняя жути…
— Ну, тебе то, Петруха, много не грозит…, — показал ему фотографии, — видишь, всего лишь грабёж. Лет пять-восемь каторжный работ и, ты свободен — как муха в полёте! Заодно, с хорошими людьми познакомишься. Научишься у них, глядишь, чему…
Перспектива знакомства с «хорошими» людьми, с последующим у них обучением, Петруху, явно не радовала…
— Тебе, Петруха, главное — похудеть надо срочно! А то на каторге за «кабана» пойдёшь…
— Как это, за «кабана»?
— Да так. Обыкновенно… Когда старые каторжане собираются в бега, то они с собой новичка берут пожирнее. Ну, вроде тебя! И, потом в тайге питаются его мясом…, — читал я про такие случаи…, — что это ты позеленел? Бок опять болит, что ли? Глубоко не дыши… Что, это ты так разволновался, то?! Ты — мужик здоровый, может это ты их съешь!
Сделав полный круг — как белая акула вокруг тонущего «Титаника», снова подошёл к Ферапонту:
— Тут ещё есть интересное фото, Ферапонт! Вот смотри: это Дуня бьёт тебя в глаз. Покажи такое в селе — над тобой усе лошади ржать будут… Вместе с курями и телями!
Аж, заскрежетал зубами:
— Хотел бы отвести в полицию, уже вёз бы… Что тебе от нас надо, барин? — я ж, говорил: умный, падла!
Я действительно не хотел доводить дело до ментов — тем более, до суда… Не люблю я это дело — да и, не хочется пока привлекать лишнее внимание к себе.
— Предлагаешь раскидать на месте?
Немного подумав, Ферапонт кивнул головой, соглашаясь с такой формулировкой.
— А, твои подельники согласны? Может, они предпочитают нары и баланду из гнилых червей?! Со мной же, по-дёшеву не договоришься!
Подумав подольше, Ферапонт всё же крикнул:
— Петруха, подь сюды, — крикнул он Миротворца. Когда тот подошёл, он обратился к нему и лежащему рядом Первому, — барин предлагает миром уладить… Что думаете?
Миротворец первым высказался:
— Конечно, надо бы миром…
Первый угрюмо прохлюпал разбитым носом:
— А, куды деваться? Натворили дел, …лять…
Ферапонт обвёл своих подельников уцелевшим глазом:
— Мы согласны, барин. Давай, разоряй нас…
Ага. Вот, ты какой мягкий стал — стоило тебя по носу один раз щёлкнуть как следует! Разорять их я не собирался, но ощипать, как следует надо… Материальные дела свои поправить — сколотить первоначальный капитал — словами наших либералов-рыночников! А, как он — первоначальный капитал, сколачивается, как не грабежом колоний или репатриациями с побеждённых?! Только так! Колоний у меня пока в наличии нет, а побеждённые — вот они, имеются!
— Ваня, — обратился я крутящемуся рядом младшему Лузеру, — принеси, пожалуйста, мне табуретку.
Пока Ваня искал ту самую табуретку — переселившуюся к Лузерам, Петруха-Миротворец трясущимися руками пытался завернуть «козью ножку». Он, похоже, один из присутствующих здесь — не считая Громосеки, курил. На глаза попалась пачка «Примы» лежащая на чудом не перевёрнутом во время бурных сегодняшних событий столе, за которым Лузеры обедали, по-летнему — во дворе. Громосека, по ходу, оставил… Пожалел Петруху. Подошёл, взял пачку, вытащил сигарету, засунул ему её в рот и, даже дал прикурить от своей зажигалки.
Наконец, Ваня принёс из дома табуретку. Во дворе обедали на скамьях, то…
Не торопясь, я начал:
— Разорять мне вас ни к чему, но проучить надо. Для вашей же пользы! А, то я вижу — обнаглели вы вконец от безнаказанности. Вообще, боятся перестали…
Помолчал, наблюдая за реакцией. Вижу, у мужиков от сердца отлегло. Ну, сейчас произойдёт знаменитая раздача слонов:
— Ну, во-первых: скидывайте все одёжу и сапоги. В одном исподнем домой поедите… Ну, что? Стесняетесь, что ли?
Пока раздевались, пояснил:
— Мне ваша одёжа ни к чему, Степану она тоже мала. Это, для того, чтобы все в округе знали, что пойдя ко мне за шерстью — вернёшься стриженым! Петруха, помоги Фёдору раздеться, чего стоишь, то? Если будет желание, позже сможете свою одёжу выкупить, я её пока попридержу…
Ну и, персонально:
— На тебе, Петруха, наименьшая вина. Поэтому, у тебя, кроме одёжи, всего лишь конфисковывается орудие преступления — телега. Можешь — прям сейчас и, перепрягать свою лошадь в степановскую телегу. На ней и, уедешь и дружков своих увезёшь. Не скакать же вам всем троим верхом…
Не веря своему «счастью», Петруха в три затяжки докурил «Приму» и чуть не побежал к своей лошади.
— У тебя, Фёдор, ситуация сложнее…, — Первый из Молодцов напрягся, — но, тоже разрешимая. У тебя, за дела твои тёмные и грехи тяжкие, я заберу и, лошадь и телегу. Домой тебя Петруха — как ты слышал, подкинет. Но, этого мало… Чтобы с тебя ещё содрать? А? Может, сам подскажешь, что? Для экономии времени, а то скоро темнеть будет, а вам ещё домой добираться…
Фёдор призадумался, но подсказать не успел. За него это сделал Степан Лузер. А я то думал, что он спит! Ага, заснёшь тут…
— Коровы у него хорошие, дойные…
— Вот! Через неделю чтоб, дойная корова… С телёнком! Была здесь! Ты меня хорошо понял?
— Красаву пускай отдаёт! — уточнила Евдокия Лузер.
— Слышал, Федя? Дама просит Красаву, надо уважить даму…
Достаточно бодро, с полным осознанием, что ещё легко отделался, Первый радостно захлюпал носом:
— Понял, Барин, понял! Красава, так Красава. Я себе ещё наживу.
Ну и, наконец — самый цинус! Ферапонт, слушая всё это, тоже — слегка посветлел лицом. Не очень то радуйся: