Аннабелла с трудом сдержала слезы и тихо поинтересовалась:
— И меня саму?
— Возможно!
Байрон уткнулся в книгу и больше не проронил ни слова. Взяв себя в руки, несчастная невеста попыталась разговорить мужа, но сделала только хуже. Привычно впав в ярость, Байрон принялся кричать на нее, укоряя за отказ двухлетней давности, уверяя, что женился только из чувства мести за прежнюю обиду, утверждая, что ненавидит ее мать и приходит в ужас от мысли, что сама Аннабелла будет на нее похожа…
— Вам следовало бы выйти замуж за кого-то другого!
Аннабелла окаменела, она знала, что у Байрона тяжелый характер, что он несдержан и подвержен приступам ярости, но не до такой же степени и не в такой же день!
Однако это была прелюдия, мучения Аннабеллы только начинались…
Медовый месяц было решено провести в Холнаби-Холл, в Йоркшире, который сэр Ральф нарочно снял для их медового месяца. Предупрежденные слуги встретили молодоженов, чтобы поприветствовать, но Байрон не стал даже останавливаться, быстро проковыляв мимо и оставив Аннабеллу одну. Это было настолько унизительно, что она снова едва сдержала слезы.
Способ общения с женщинами, если дело происходило за закрытыми дверями, Байрон знал один, он им и воспользовался. Первая брачная ночь, которой так боятся и о которой столько думают девственницы всего мира, если остаются таковыми до замужества, для Аннабеллы превратилась в простой акт на небольшом диване в их гостиной. Байрон и в этом сумел унизить супругу!
Следующий год стал для несчастной женщины настоящим кошмаром, злясь на себя, Байрон старательно превращал ее жизнь в ад. Он неустанно доказывал жене, что та нужна только для удовлетворения плотских желаний, что ничего не стоит сама по себе и обязана выполнять все требования и прихоти супруга. Он отказывался спать рядом с ней, заявив, что не терпит кого-то в постели всю ночь, в первую же ночь Аннабелла была страшно напугана, когда, случайно задев мужа рукой, услышала его дикий крик:
— Не прикасайся ко мне!
Обедать приходилось в одиночестве, поскольку вида жующей женщины Байрон тоже не выносил.
Бесконечные придирки, укоры, напоминания об отказе двухлетней давности… Еще хуже стало, когда пришло письмо от Августы. Байрон почти ткнул листом в лицо супруге:
— Вот кто умеет сделать меня счастливым! Тебе до нее далеко!
— Мы могли бы пригласить Августу погостить у нас…
— Дура!
И все-таки Аннабелла сделала такую глупость. У Августы хватило ума отказаться составить им компанию в медовый месяц, который медовым вовсе не был.
Байрон издевался над женой, без конца рассказывая ей о каких-то грехах, которые совершил и которые нельзя искупить. Он читал вслух письма леди Мельбурн, не задумываясь, что там многое не предназначено для ушей Аннабеллы. Иногда в состоянии настоящей истерики вдруг начинал требовать ответ, почему она отказала два года назад…
По ночам Байрон частенько расхаживал по коридору, вместо того чтобы спать. Обеспокоенная Аннабелла вышла к мужу, кутаясь в шаль:
— Джордж, что случилось, ты болен?
Байрон принялся кричать, что случилось худшее — он продал свою душу!
— Кому?! — верующая Аннабелла дрожала от страха, ожидая услышать самое страшное…
— Тебе!
— Мне?..
— Да, тебе, вам всем!
Он почти бессвязно кричал, что все женщины ему надоели, что существует только одна, которая может понять его и не лезет с расспросами… В конце концов потребовал, чтобы жена ушла к себе и больше не показывалась, если ее не зовут!
Перепуганная таким взрывом ненависти Аннабелла действительно убежала в спальню и до утра проплакала, стараясь, чтобы не были слышны всхлипывания, потому что взъяренный муж продолжал почти бегать по коридору, сильно хромая.
Он ненавидит ее, это ясно, но почему? И зачем нужно было жениться, если это так? К утру несчастная Аннабелла решила, что думать, почему и за что ее ненавидит муж, бесполезно, лучше подумать, как его успокоить и настроить на мирный, семейный лад. Она написала Августе с просьбой посоветовать, как быть, сестра должна знать Джорджа лучше, должна помочь.
Ответ, как и поведение Байрона, был странным, Августа словно радовалась, что брат ненавидит супругу, хотя старательно эту радость скрывала. Она ничего не посоветовала, кроме терпения и ласки.
Когда закончился их медовый месяц, Аннабелле уже казалось, что еще чуть, и она просто сойдет с ума! Почувствовав, что дело неладно, сэр Ральф предложил им сократить пребывание в Холнаби и вернуться в Сихэм, мотивируя это тем, что в Холнаби неудобный дом. Байрон сначала заартачился, а потом вдруг согласился, хотя ему вовсе не хотелось видеть тещу. Не считаясь с чувствами Аннабеллы, он открыто отзывался о ее матери, как о дуре и клуше, не способной ни на что, кроме кудахтанья.
Аннабелла с ужасом ожидала пребывания в Сихэме, но все прошло на удивление мирно. Родители Аннабеллы на глаза не лезли, скромно держась в стороне, мать вообще помалкивала, а сама несчастная молодая супруга старалась не оставлять мужа ни на минуту, чтобы предотвратить любые столкновения с родителями. Это было ужасно, но еще хуже стало, когда семейная идиллия Байрону надоела и он накричал на жену, требуя, чтобы она не преследовала его по пятам.
— Почему он на тебя кричит, разве это приличное поведение для лорда?
Аннабелле хотелось ответить матери, что лорды тоже бывают всякие, но она сказала другое:
— У Джорджа финансовые трудности, ему сейчас не до отдыха и не до нас.
Отец вздохнул:
— Понятно, он ожидал большое приданое, а получил совсем не то, на что рассчитывал, потому и бесится.
Сам Ральф уже написал о странностях зятя сестре, прося совета, как общаться с этим нервным лордом. Леди Мельбурн ответила обтекаемо, что лучше просто пустить все на самотек и ни во что не вмешиваться, мол, молодые любят друг друга и разберутся сами.
Вот уже чего сэр Ральф не замечал у Байрона, так это любви к Аннабелле, напротив, временами казалось, что он ненавидит жену и весьма сожалеет о женитьбе вообще.
Все вздохнули с облегчением, когда Байрон вдруг объявил, что желает навестить сестру в Сикс Майл Боттоме. Аннабелла, как хорошая жена, желанию мужа не перечила:
— Хорошо, Джордж, когда мы едем?
— Мы? Разве я звал тебя с собой?
Радуясь, что разговор происходит наедине, Аннабелла попыталась свести все к шутке:
— Я твой хвостик, куда ты, туда и хвост.
— Обрубить бы тебя! — фыркнул муж. И снова Аннабелла попыталась шутить, хотя и сквозь слезы: