— Мы пойдем к вам,— ответил другой воин.
— Как хотите,— произнес Теммар, покачав головой.— Я никогда не прикажу вам поступить против совести — по крайней мере, на этот раз. Прощайте!
— Мы снова увидим тебя на троне,— заявил молодой воин, протянув руку.
Теммар пожал ее, взглянул юноше в глаза и чуть заметно улыбнулся.
— Да будет так…— Затем повернулся к Садгуру.— Иди вперед! За тобой Соня, потом я.
Садгур начал спускаться. Соня прыгнула следом за ним.
…И смирение,— подумала она,— последнее качество хорошего предводителя. Смирение, вера в богов. Я никогда не смогу быть настоящим предводителем!..
Теммар спрыгнул следом за ней и крикнул оставшимся:
— Верните камень на место, да уведите подальше лошадей! Понятно?
Молодой воин кивнул и хлопнул себя по груди.
— Силы и победы тебе!
— Охраняйте лошадей и ждите нас до завтрашней ночи!
Теммар молча следил, как постепенно меркнет дневной свет и темнота заползает в тоннель, заполняет, и, наконец, полностью поглощает его.
Когда наступила кромешная тьма, он сказал:
— Те, у кого есть факелы, зажгите их! И тронемся в путь. Нам надо пройти почти лигу, а я хочу добраться до цели еще до привала. И, пожалуйста, тише — топот ваших сапог могут услышать в городе!
Подземное шествие началось; Соня следовала за Теммаром, глядя на его сильную спину, длинные светлые волосы, блестящие в мерцающем свете факелов.
Нгаигарон проснулся навстречу солнечному свету. В комнате было тихо, но у него создалось ощущение, что в спальне кто-то есть. Он полностью пробудился и вспомнил абсолютно все, что с ним произошло; колдун сел на край постели и уставился на семерых в темных одеждах, застывших у противоположной стены.
— Спасибо, Братья!
Все семеро поклонились.
— Вы вовремя вмешались! Ваша доблесть не уступает моей.
— Ты один стоишь нас семерых, Нгаигарон,— сказал Аспр.— И то когда наиболее слаб!
— Как твое имя?
— Аспр.
— Не слышал раньше.
— Я еще новичок в нашем Искусстве, как и все мы. Мы пришли в Тальмеш за твоей помощью и советом!
— И все это вы получите в благодарность за то, что сделали для меня сегодня!
Он повернулся к Идзуре, стоявшей, сцепив пальцы, в углу комнаты. Глаза ее были наполнены сомнением и страхом. Нгаигарон молча, пристально глядел на нее. Когда сила его взгляда стала невыносимой, Идзура выпалила:
— Я сделала все, что могла, мой господин!
Он ответил голосом, полным холодного понимания:
— Я знаю.
— Я сделала все, что могла! Клянусь, это правда! Чудовище было слишком сильно! Ты слишком силен!
Нгаигарон перевел взгляд с нее на магов.
— Теперь вы должны меня покинуть. Мне еще надо немного отдохнуть; потом я должен отправиться в храм Урму и принести благодарственную жертву. Пожалуйста, пройдите с охранниками — они покажут вам ваши комнаты. Считайте себя моими гостями, учениками и помощниками!
Все семеро, поклонившись, удалились.
— Пожалуйста, Идзура, оставь меня! Мне нужно отдохнуть!
Но та с криком подбежала к нему, бросилась в постель и принялась целовать, гладить его тело, понимая, что чуть не лишилась своего возлюбленного.
— Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я не хочу тебя потерять!
— Успокойся, Идзура, успокойся. Все хорошо. Мы знаем наших врагов, и мы победим. Отдохни, моя Идзура. Я отдохну, и ты отдохни. Спокойно. Все хорошо, моя любимая!
В нем снова вспыхнули угольки старого пламени, и он вовсе не отдыхал, лежа рядом с Идзурой, погрузившейся в прерывистую, беспокойную дрему.
Когда факелы почти догорели, отряд, возглавляемый Теммаром и Садгуром подошел к концу тоннеля и оказался перед большой зарешеченной дверью, прикрепленной к каменной стене тоннеля огромными чугунными петлями.
— Погасите все факелы, кроме одного,— распорядился Теммар.— Давайте его сюда!
Ближайший к нему воин вышел вперед и осветил дверь своим факелом.
— Садгур…— позвал Теммар.
— Я здесь, мой господин.