— Я был…
— А теперь ты участвуешь в восстании?
Садгур не ответил. Хорошенько подумай, остановись, прежде чем что-нибудь сказать или сделать!
Хрипун произнес:
— Мы готовы, мой друг! Этот юноша знает многих людей, недовольных Нгаигароном.
— Это верно,— подтвердил юноша.
Садгур несколько расслабился.
— Мы можем поговорить? — спросил Сирт.
— Да,— осторожно кивнул Садгур.
Сирт — высокий, худой человек с косящими глазами, оглянулся на своих спутников.
— Тогда идем к его друзьям! — предложил он.
Кирос обратился к Садгуру:
— Мы можем поговорить, мой господин. На улицах сегодня спокойнее. Нгаигарон чувствует, что ему ничто не угрожает. Только спрячь свой клинок! Мои друзья сейчас в таверне «Золотая Жаба»!
Упоминание о таверне отбросило все колебания Садгура: он почувствовал, что сейчас отдал бы все на свете за хорошую кружку холодного пива!
Конец разговору положил хрипун:
— Да, пойдемте выпьем и все обсудим! Только, чтобы не привлекать внимание солдат, идем уверенней! Идем так, словно мы хозяева города, тогда все будет в порядке. «Золотая Жаба» — это ведь, если не ошибаюсь, таверна Троса?
— Да, Троса.
— Вот, вот, кто бы подумал, что он повстанец! Ну, что, мой друг — ты с нами?
Садгур кивнул, оставив при себе терзавшие его сомнения.
— Идем!
Когда они вчетвером пошли по улице, юноша с Садгуром несколько опередили спутников; он был очень возбужден и, не останавливаясь, засыпал Садгура вопросами.
— Ты действительно знаешь Теммара? Я мечтал хоть один день послужить у него! И вот, наконец, свершилось!
Садгур сдержанно рассказал ему об Теммаре — тщательно выбирая слова, чтобы не наболтать лишнего, но испытывая при этом нескрываемую гордость.
Двое других, улыбаясь и перешептываясь, обогнали мирно беседовавших Садгура и Кироса.
— Вот уже двое,— шепнул Сирт,— и один из них, действительно, повстанец! Боги с нами!
— Да, мы здорово обдурили этого мальца! А теперь и все его друзья будут в наших руках!
— Это проще простого! Надо только привести этих двоих во дворец и получить наше золото!
— Больше жертв Нгаигарону! Клянусь Небом, это нам удастся лучше, чем быть помощниками Теммара!
— А на обратном пути, может быть, допросим рабыню Идзуры?
— Почему нет? — загоготал хрипун.— Ночь только начинается, а у этой блондинки славная попка! Хотя, думаю, не стоит! Я слышал, Идзура сама любит позабавиться с этой девицей. Опасно заставлять ее ревновать!
Они громко рассмеялись.
Садгур, продолжая расхваливать Теммара перед юным Киросом, решил, что эти двое позволили себе какую-то неприличную шутку над Нгаигароном…
Соня, Теммар и пятеро его воинов направились в таверну, хозяина которой правитель знал с детства. Тем не менее, сначала он послал одного из своих людей на разведку, узнать, жив ли еще этот седой одноглазый человек.
Его нашли в своем подвале в обществе четырех мужчин и двух женщин, одна из которых, беременная, оказалась его внучкой. Человек Тем-мара чуть не довел одноглазого Бенфу до сердечного приступа, окликнув его из темноты, когда старик нес хлеб и вино из безлюдной таверны в свое убежище внизу.
— Я служу Нгаигарону! — прошипел он в ответ.
— Проклятье! Я с Теммаром!
— Ты лжешь!
— Успокойся. Теммар с нами! Пойди посмотри!
— Ты лжешь, ты лжешь!
Но посланец не лгал. Он отступил к двери, открыл ее, и Теммар, Соня и все остальные вошли. Старый Бенфу крепко обнял Теммара, рыдая от радости, что видит своего господина живым и невредимым.
Пока вся компания, собравшись внизу, поглощала нехитрую еду, Теммар с Соней сидели за столом наверху, в темной таверне. Они наблюдали за улицей в полуоткрытое окно, но здесь, близ окраины города, было мало дозорных и мало прохожих, лишь женщины рылись в мусоре в поисках остатков пищи.
Время от времени они заговаривали друг с другом.
— А твоя жена? — спросила Соня, подхватывая нить разговора, оброненную Теммаром.
— Я ненавижу ее! Ничего не могу с этим поделать, Соня. Я доверял ей, одним богам известно, почему, а сейчас это доверие полностью утрачено! Она — избалованное дитя, стремящееся достичь недоступного, и презирающее то, что уже достигнуто. Она никогда не могла бы быть обычным человеком! А теперь Идзура стала ведьмой, предательницей. Полагаю, немалую роль тут сыграло ее происхождение.