Она крушила все подряд, и люди с отчаянными криками бросились врассыпную, чтобы избежать ударов ее ужасных колец. Солдат, которого она держала в пасти, кричал в неистовой агонии; Сионира выплюнула его в толпу. Мечи, стрелы, камни, даже горящие ветки, выхваченные из костров, обрушились на гигантскую змею — но безрезультатно.
— Ненавиж-ж-жу!
Люди бросились врассыпную, вопя от ужаса. Сионира ринулась на них, оставляя за собой широкую полосу между бивачными кострами и группами людей.
Все закончилось в считанные мгновения. На территории лагеря остались лежать несколько побитых и искалеченных тел. Пыль, поднятая испуганными лошадьми, отчаянно пытавшимися спастись бегством, постепенно улеглась, и последнее, что увидели воины, был массивный темно-серый серебристый хвост, толстый, как желоб для стока воды, исчезавший за горным склоном. До них еще долго доносился треск ломаемых деревьев. Затем она исчезла, а с нею и легионы стремительных рептилий размерами поменьше.
— За ней! Убить ее! Она заодно с Нгаигароном! — орали разъяренные, обезумевшие воины.
Но даже в ярости они начинали осознавать, что все обстоит не совсем так, как им кажется.
— Митра! Посмотрите на тела убитых!
В лагере не было ни сломанных деревьев, ни развороченного дерна, только в воздухе висела пыль, поднятая напуганными лошадьми. Трое воинов лежали мертвыми, но ни на одном из них не было ни следа насилия, ни единой ранки от зубов змеи!
— О Боги! Опять колдовская иллюзия!
Воцарилось зловещее молчание, и в этот момент всем показалось, что они слышат затихающий шорох гигантской рептилии, что ползла по горному склону, направляясь к Тальмешу.
Рассвет в Тальмеше. В город, которым он когда-то владел, по которому когда-то проходил под радостные крики жителей… Теммар, униженный и лишенный трона, пришел отплатить своим обидчикам их же монетой: мечами, насилием и — если понадобится — колдовством.
Они продвигались вперед небольшими группами. Теммар шел во главе одного отряда, Соня во главе другого, остальными командовали проверенные люди.
Улицы были заполнены наемниками Нгаигарона.
— Этих, если сможете, убейте сзади,— распорядился Теммар.— Если не сможете, обойдите их сбоку!
Отряды приблизились ко дворцу, как соединившиеся когти, как смертоносная тень с многочисленными щупальцами… ко дворцу колдовства, слез и теней.
Теперь, с расстояния нескольких кварталов, Соня видела его парапеты и башни, его высокие статуи, его черные знамена, колыхавшиеся под легким бризом солнечного раннего утра.
Разъяренные, молчаливые от гнева повстанцы подходили все ближе.
Опустившись на колени у старинного каменного колодца, Соня припала к земле возле невысокой стены. Она оглянулась; за ее спиной стояла дюжина вооруженных, закованных в доспехи людей, ожидающих ее знака.
— Все чисто!
И она повела их вперед.
Соня знала, что не может быть жизни без предчувствия смерти, без ожидания своей судьбы, успеха или поражения. Ее спас от смерти свергнутый правитель и ведьма, и теперь, в ответ, она ведет в бой людей, стремившихся вернуть себе родной город.
— Я здесь не посторонняя,— бормотала Соня самой себе, пытаясь предугадать свою судьбу.
Она знала, что вскоре ее клинок запоет свою старую песню, а она, в своем роде, так же, как и Теммар, снова воссядет на троне Судьбы — или оба падут перед мрачным могуществом Тьмы!
Идзура еще спала беспокойным сном, отдыхая после бурной ночи. Нгаигарон, не обращая на нее внимания, встал и заходил по спальне. Его что-то тревожило.
Какое-то чужеродное вторжение в его душу — а, может быть, и в его воспоминания? Ощущение чего-то незнакомого, нависающее, как пелена, за другими завесами в его мозгу. Что-то, пришедшее к нему во сне как раз перед рассветом?
Что стало с шестью колдунами? И с седьмым, который не вернулся? Рано утром эти шестеро намекнули, что он, Нгаигарон, в некоторой степени виноват в пропаже их товарища. Глупцы… Если бы на то была его воля, он бы всех их убил совершенно открыто!
Нгаигарон взял кувшин и плеснул вином на свое отражение в медном зеркале, чтобы узнать, что стало с молодым адептом, Элатом. Но ответа не получил. Может быть, тот ускользнул за пределы ощущений Нгаигарона? Или, может быть, он мертв или без сознания? А, может быть, он охраняет себя заклинанием и тайком строит какие-то козни?
Блуждая по комнате, Нгаигарон ступил на длинный ковер, и почувствовал под ним что-то движущееся.
Колдун мгновенно взял себя в руки, отступил назад, низко присел и внимательно осмотрел ковер.
Движение продолжалось, словно под ковром что-то медленно кипело, приподнимая его поверхность то там, то здесь.
Нгаигарон, зашипев, протянул руку к уголку ковра, и тот потянулся к его пальцам. Схватив его, колдун рывком поднял с пола весь ковер.
По гладкому мраморному полу, извиваясь, ползла змея. Когда ковер поднялся, она свернулась в кольцо и злобно уставилась на Нгаигарона своими сверкающими желтыми глазами.
Еще мгновение, и она зашипела, подалась назад и открыла пасть, чтобы нанести удар.
Нгаигарон выругался, замахал перед собой обеими руками, и змея всплыла в воздухе, продолжая беспомощно изгибаться. Нгаигарон достал из-за пояса нож и одним быстрым движением разрубил змею пополам.
Она зашипела, и обе половинки ее упали на пол, заливая его кровью. Нгаигарон, испытывая недобрые предчувствия, смотрел, как половинки змеи выпрямились и застыли, а вытекшая кровь образовала на мраморных плитах пола символ — послание — ответ на невысказанный, невыраженный вопрос колдуна.
Нгаигарон издал тяжелый вздох. Перед ним на полу была нарисована фигура из семи волнистых линий, соединенных в центре — Знак Ситры, змеиной Богини!
Этот символ былой власти, ярко сверкнувший сверхъестественным красным светом, был начертан кровью рептилии, затвердевшей лишь на одно мгновение.
Затем, потускнев, кровь, не более чем кровь змеи, снова потекла, пропадая в глубоких трещинах между плитами пола.
Половинки твари лежали на месте, излучая тускнеющее желтое сияние.
— Ситра и Икскатл! — пробормотал Нгаигарон.
Поняв послание и символ, он прошел по комнате и вынул из маленького шкафчика за книжной полкой украденный много лет назад скипетр. Этим скипетром он коснулся обеих половинок тела змеи. Они мгновенно превратились в дым.
Нгаигарон сжал губы в безмолвном крике ужаса. Горло перехватил спазм. Значит, Ситра? Икскатл?
— Урму и Сет! — бормотал он.— Вот это сон!
Вдруг он почувствовал, что скипетр, который он продолжал сжимать в руке, нагрелся и засверкал. Нгаигарон мгновенно выпустил его, и он упал на пол. Страх ударил ему в сердце. Страх! Ситра! Икскатл!