— Я ничего не знаю об этих тоннелях,— резко ответил пленник.
— Может быть, Теммар. Но если знаешь, я у тебя это выужу. Расскажи мне о тоннелях, и ты узнаешь мою доброту, мое милосердие. Если не расскажешь…
— Я уже сказал тебе, что ничего не знаю!
— Должен повторить, что я тебе не верю! — Нгаигарон вздохнул.— Такие правители становятся упрямыми узниками! Но то, что мудро в политике, Теммар, в других делах становится глупым! Ты не оставляешь мне выбора!
— У меня нет выбора с тех самых пор, как ты, колдун, напал на Тальмеш!
Нгаигарон мрачно улыбнулся.
— Я восхищаюсь тобой, Теммар! Знай одно: если я и должен причинить тебе боль, то виноват в этом ты, а не я!
— Поскорее, колдун!
— Прекрасно! Как хочешь! Нгаигарон встал и, вытянув руки, подошел к Теммару.
Стража в холле, услышала внезапный крик боли — и еще, и еще…
— Ну, давайте! — приказала Соня.— Взламывайте дверь!
Стояла середина дня. Элат только что сообщил, что тюремщики покинули коридор. Шестеро воинов Теммара вытащили тяжелые кинжалы и принялись проводить стальными остриями по всему периметру двери в поисках слабых мест. Замок, давно проржавевший так, что буквально врос в стену, оказался самым трудным местом. Самыми слабыми оказались петли.
— Это не обычные петли,— бормотал Элат, внимательно наблюдавший за шестерыми работниками.
Это было странное соединение болтов и шарниров — железные скобы с медными ушками были каким-то образом приварены к железной двери; такие же скобы были прикреплены к стенам и соединялись со скобами двери как локоть или колено при помощи железных шаров, находившихся внутри. Насколько действительно стары эти тоннели, и кто — или что — их построило?
Но эти петли из шаров и шарниров, каково бы ни было их происхождение, не могли долго сопротивляться напору сильных рук и прочной стали. Соня и ее спутники, обливаясь потом и задыхаясь в спертом воздухе, с силой потянули за четыре железных петли и вытащили их. Когда отошла четвертая из нижних петель, дверь опасно наклонилась внутрь.
Шестеро воинов подтолкнули дверь; она заскрежетала, заскрипела и почти разломилась, но им удалось подхватить ее снизу, и она, наконец, с грохотом упала на пол.
— Кто здесь? Кто? — испуганно кричали узники, пытаясь выглянуть из зарешеченных окон. — Боги, это, наверное, Нгаигарон!
— Тихо вы! — обратилась к ним Соня, стараясь не кричать слишком громко.— Мы повстанцы! Теммар вошел в город, но многие из его отрядов были сегодня утром схвачены Нгаигароном!
— Повстанцы!
— Теммар!
— Он жив?
— Послушайте меня! Может быть, только мы и остались в живых! Мы обязательно вызволим вас отсюда, но действовать надо сообща!
Соня с воинами, опасливо озираясь, дошли до середины коридора, а из всех камер неслось:
— Мы с тобой, женщина!
— Да! Вызволи нас отсюда, и мы поможем тебе убить Нгаигарона!
— Мы поможем тебе сражаться за Теммара!
— Так где же ключи? Где тюремщики держат ключи?
— На кольце! — ответил тот самый узник, Кирос, над которым издевался дарфарец.— На ремне у самого толстого!
— А где они? Еще здесь?
— Иди по этому коридору,— объяснил ей Кирос,— и через несколько поворотов выйдешь к входу. Там есть комната, в которой находятся охранники. Дежурят, думаю, всегда не меньше двух, иногда больше.
Соня обернулась на маленький отряд, и один из воинов без колебаний произнес:
— Я иду! Сейчас вернусь!
Трое, обнажив мечи, помчались по коридору, и завернули за угол. Звуки их шагов быстро смолкли.
— Ну вот…— Соня подошла к Киросу, который, вцепившись в решетку, выглядывал из окошка.— Сколько вас здесь?
— Трудно сказать. Меня привели вчера ночью; взяли вместе с одним из военачальников Теммара, но его сюда не привели.
— Садгур?
— Его звали именно так.
— Ладно. Сколько здесь узников? — обратилась Соня ко всем остальным.
По ответившим ей голосам она поняла, что их было, по меньшей мере, двадцать или двадцать пять.
Она вернулась к юноше.
— Тебя зовут Кирос?
— Да. Я мятежник! Я хочу сражаться за Теммара!
— Меня зовут Соня, я не из Тальмеша, но Теммар нашел меня, больную, и спас мне жизнь, и я ему помогаю!
Кирос кивнул.