— Что ж, вы назвали справедливые цифры, — сказал я. — По крайней мере, мне они кажутся честными.
— Значит, договорились?
— Ну… да.
Он смерил меня взглядом, вздохнул и сказал:
— Хороший ты парень, Марти. Но наивный до жути. Будь на моем месте кто-то другой, он бы с тебя и тридцать, и сорок, а может, и все пятьдесят процентов сбил.
Я открыл рот, чтобы возразить, однако не смог, потому что понял: Фил прав. Попадись мне кто-то более алчный, он бы ободрал меня как липку.
— Нет, если бы тут был твой отец, он бы, конечно, даже пятнадцати мне не дал. Максимум, что бы я у него выторговал, это двенадцать… а то и на десяти бы и остался. — Райс усмехнулся. — Черт, у тебя отличный папаша! Но, надо думать, он сейчас не знает, где ты?
— Как вы догадались? — удивился я.
— Да очень просто: он бы либо вообще не отпустил тебя сюда, либо пришел бы с тобой.
— Что за глупости? — нахмурился я. — Я не маленький мальчик, Фил, мне уже двадцать, и я…
— О черт, Марти! — перебил меня Райс. — Когда речь касается денег, ты — маленький мальчик. Цену им знает только тот, кто работает. Реальную цену — тот, кто успел все потерять и теперь пытается обрести вновь. А ты… ты слышишь цифру, и она кажется тебе огромной, но на деле это не так. Держу пари, ты готов был меня пристрелить, когда я отказался от пяти штук и попытался уйти, верно?
— Ну… честно говоря, что-то в этом роде, — кивнул я.
— Вот! Вот об этом я и говорил! Ты готов был согласиться на жалкие крохи. Пять тысяч в месяц — неплохо, если ты коп или учитель в школе, но юристы и врачи за такие деньги лишний раз с кресла не встанут. А ты ведь гораздо более уникальный, чем они, просто еще не знаешь цену своей уникальности.
— И какова же она? — спросил я.
— Ну, точную цифру я тебе, конечно, не назову — товар все-таки штучный и к тому же совсем новый.
Но, поверь, со временем тридцать тысяч в месяц буду получать я, а ты… тебя ждут золотые горы, Марти, если мы, конечно, будем усердно трудиться. Ты, кстати, где-нибудь учишься?
— Да, в колледже. А что?
— А то, что, к сожалению, тебе придется его бросить.
— Как?
— Да вот так. Черт, Марти, ты готовишься подписать контракт на триста шестьдесят тысяч в год и при этом мечтаешь продолжать учебу? Очнись, парень. Да Фрай за эти триста штук душу из нас вытрясет. Ты будешь пахать, как бессмертная лошадь, а после работы… Хочешь сказать, что ты приползешь в свою квартиру, поужинаешь и сядешь за учебники? Черта с два, Марти, поверь — ты поешь, возьмешь из холодильника пиво и усядешься перед теликом смотреть очередной матч НБА или НФЛ.
Он снова был прав. И как я сразу не подумал о колледже? Похоже, мне действительно будет не до него. И хоть особой тяги к учебе у меня не было, но как рассказать об этом отцу, я не знал.
— Марти Джеймс Буга, ты в своем уме?! — воскликнет он, а ноздри его при этом будут раздуваться, словно два паруса на переменном ветру. — Что значит ты ушел из колледжа? Как можно бросить колледж? Кто, черт побери, разрешил тебе это сделать?
А когда я скажу, ради чего оставил учебу, он и вовсе взорвется.
— Что?! Ради этих дурацких игрушек ты ушел из лучшего технического колледжа на юге страны?!
И все в таком духе. Нет, конечно, в итоге он меня простит, но до того устроит мне такую головомойку, от которой я буду год отходить.
— О чем задумался, Марти? — спросил Райс.
— О том, что скажет отец, когда узнает про колледж.
— М-да, проблемка… Впрочем, я думаю, не стоит спешить с рассказом. Раз уж взялся обманывать, дождись подходящего момента и только тогда вскрывай карты. Поспешишь — останешься ни с чем. А потом, когда у тебя будут деньги и слава… Думаю, он все поймет.
— И когда именно он наступит, этот подходящий момент?
— Я подскажу тебе, обещаю, — с улыбкой сказал Филипп. — Ну ладно, хватит о делах. Сегодня ведь все же Сочельник, а у нас, кроме Рождества, еще поводы есть… Как насчет спуститься вниз и чего-нибудь выпить?
Я пожал плечами.
— Можно.
— Ну, тогда вперед.
Райс поднялся с дивана и пошел к двери. Походя он напевал:
— Мы желаем вам хорошего Рождества и счастливого Нового года…
Пел мой новоиспеченный агент так заразительно ярко, что, когда мы спускались по лестнице, я подключился к нему. Переглянувшись, мы в два голоса затянули:
— Звените, колокольчики, звените всю дорогу…
Девушки внизу приветствовали нас радостным визгом.
Грядущий год обещал быть интересней всех предыдущих.
— Привет. — Я улыбнулся секретарше. — Мне кто-нибудь звонил?
— Да, сэр, — кивнула девушка. — Ваш отец, сэр.
— Вот как? — удивился я.
Райс снял нам офис в одном из старых зданий на окраине Нью-Йорка. Оттуда я иногда транслировал ДЛЯ интернет-каналов частные заказы — когда не занят был на «ВОН».
В кармане заворочался мобильник. Я вынул его из кармана и посмотрел на экран — Райс.