Поехал Любомир Ведаславич на торжище. Дела свои скоро сделал и старшим дочерям подарки выбрал, а для младшей до самого вечера пёрышко искал, да нет того пёрышка, никто его ни в мену, ни в покупку не даёт.
Вернулся отец опять без подарка для младшей дочери. Жалко ему стало Настеньку, а Настенька улыбнулась отцу: она и тому рада была, что снова увидела своего родителя.
Пришло время, поехал отец опять на торжище.
— Чего вам, дочки родные, в подарок привезти?
Старшая подумала и сразу не придумала, чего ей надо.
— Привези мне, батюшка, чего-нибудь. А средняя говорит:
— И мне, батюшка, привези чего-нибудь, а к чему-нибудь добавь ещё что-нибудь.
— А тебе, Настенька?
— А мне привези ты, батюшка, одно пёрышко Ясна Сокола из чертога Финиста.
Поехал Любомир Ведаславич на торжище. Дела свои сделал, старшим дочерям подарки выбрал, а младшей ничего не нашёл: нету того Соколиного пёрышка на торжище.
Едет отец в скуф лесной, и видит он: идёт по дороге, опираясь на посох дубовый, старый волхв, старше его, вовсе ветхий.
— Здравствуй, дедушка!
— Здравствуй, милый. О чём у тебя тоска-кручина?
— А как ей не быть, дедушка! Наказывала мне дочь привезти ей одно пёрышко Ясна Сокола из чертога Финиста. Искал я ей то пёрышко, а его нету. А дочь-то она у меня меньшая, самая любимая, пуще всех мне её жалко.
Старый волхв задумался, а потом и говорит:
— Ин так и быть!
Развязал он заплечный мешок и вынул из него коробочку.
— Спрячь, — говорит, — коробочку, в ней пёрышко от Ясна Сокола из чертога Финиста. Да упомни ещё слова мои: есть у меня один сын; тебе дочь жалко, а мне сына. Ан не хочет мой сын сейчас жениться, а уж время ему пришло. Не хочет — неволить нельзя. И сказывает он мне: кто-де попросит у тебя это пёрышко, ты отдай, говорит, — это невеста моя, Сварогом данная, просит.
Сказал свои слова старый волхв — и вдруг нету его, исчез он неизвестно куда: был он или не был!
Остался отец Настеньки с пёрышком в руках. Видит он то пёрышко, а оно серое, простое. А найти его нельзя было нигде. Вспомнил отец, что старый волхв ему сказал, и подумал: «Видно, Настеньке моей такую судьбу Макошь сплела, и выходит ей — не знавши, не видавши, выйти замуж неведомо за кого».
Приехал отец домой, в скуф лесной, подарил подарки старшим дочерям, а младшей Настеньке отдал коробочку с серым пёрышком.
Нарядились старшие сёстры и посмеялись над младшей.
— А ты, Настенька, воткни своё воробьиное пёрышко в волоса, да и красуйся перед зерцалом.
Настенька промолчала, а когда в тереме легли все спать, она положила перед собой простое серое пёрышко Ясна Сокола из чертога Финиста и стала им любоваться. А потом Настенька взяла пёрышко в свои руки, подержала его при себе, погладила и нечаянно уронила на пол.
Тотчас ударился кто-то в окно. Окно открылось, и влетел в горницу Ясный Сокол. Приложился он до полу и обратился в прекрасного молодца. Закрыла Настенька окно и стала с молодцем разговор задушевный разговаривать. А к утру отворила Настенька окно, приклонился молодец до полу, и обратился тот час молодец в Ясного Сокола, а Сокол оставил по себе простое, серое пёрышко и улетел в синие небеса.
Три вечера привечала Настенька Сокола. Днём он летал по поднебесью, над полями, над лесами, над горами, над морями, а к вечеру прилетал к Настеньке и делался добрым молодцем.
На четвёртый вечер старшие сестры расслышали тихий разговор Настеньки, услышали они и чужой голос доброго молодца, а наутро спросили младшую сестру:
— С кем это ты, сестрица, ночью беседуешь?
— А я сама себе слова говорю, — ответила Настенька. — Подруг у меня нету, днём я в трудах по хозяйству, говорить некогда, а вечером я беседую сама с собой.
Послушали старшие сестры младшую, да не поверили ей. Сказали они батюшке:
— Батюшка, а у Настеньки-то нашей суженый есть, она по ночам с ним видится, и разговор с ним разговаривает. Мы сами слыхали.
А батюшка им в ответ:
— А вы бы не слушали, — говорит. — Чего бы у нашей Настеньки суженому не быть! Худого тут нету, девица она пригожая и в пору свою вышла; Даждьбог даст, придёт и вам черёд.
— Так Настя-то не по череду суженого своего узнала, — сказала Забава, — мне бы сталось первее её замуж выходить.
— Оно правда твоя, — рассудил батюшка. — Так судьба-то не по счёту идёт, а по повелению Рода и по желанию Макоши. Иная невеста в девках до старости лет сидит, а иная с младости всем людям мила.
Сказал так отец старшим дочерям, а сам подумал: «Иль уж слово того старого волхва сбывается, что пёрышко мне подарил! Беды-то нету, старый волхв временем умудрён, и всеми небесными богами любим, да хороший ли человек сын его, что будет суженым у Настеньки!»
А у старших дочерей своё желание было, решили они отвадить ночного гостя, чтобы Настю ранее их замуж не сосватали. Как стало время на вечер, Настенькины сёстры вынули ножи из черенков, а ножи воткнули в раму окна и вкруг него, а кроме ножей, воткнули ещё туда острые иголки, да стрелы калёные. Настенька в то время за коровами в хлеву убирала и ничего не видела.
И вот, как стемнело, летит Ясный Сокол к Настенькину окну. Долетел он до окна, ударился об острые ножи да об иглы и стрелы, бился-бился, всю грудь изранил, а Настенька уморилась за день в трудах, задремала она, ожидаючи своего Ясна Сокола, и не слышала, как бился её Сокол в окно.
Тогда Ясный Сокол сказал громко:
— Прощай, моя красная девица! Коли нужен я тебе, ты найдёшь меня, хоть и очень далеко я буду! А прежде того, идучи ко мне за тридевять земель, в тринадесятый чертог, ты семь пар железных сапог износишь, семь хлебов железных изглодаешь.
И услышала Настенька сквозь дремоту слова Ясна Сокола, а встать, пробудиться не могла. А утром пробудилась она, загоревало её сердце. Посмотрела она в окно, а в окне кровь Ясна Сокола на солнце сохнет. Заплакала тогда Настенька. Отворила она окно и припала лицом к месту, где была кровь Ясна Сокола из чертога Финиста. Слёзы смыли кровь Сокола, а сама Настенька словно умылась кровью суженого и стала ещё краше.
Пошла Настенька к отцу и сказала ему:
— Не брани меня, батюшка, отпусти меня в путь-дорогу неблизкую, да за тридевять дальних далей. Даждьбог даст, жива буду — свидимся, а ежели помру — на роду, знать, мне было написано.
Жалко было отцу отпускать неведомо куда любимую младшую дочь. А неволить её, чтоб при скуфе лесном она жила, нельзя, Сварог не велит. Знал отец: любящее сердце девицы сильнее власти отца и матери, оно подвластно только Ладе и Макоши. Простился он с любимой дочерью, благословил её в путь-дорогу дальнюю и отпустил под покровительство светлых богов.