На то, чтобы связаться с коммутатором МВД и поговорить с полковником Глазко, у Сергея Витальевича ушло два дня, видимо любопытство мужика разобрало и решил все таки выяснить. Потом пришел под вечер ко мне, поговорили - на балконе, причем оба отнеслись в такой мере предосторожности с пониманием. Полковник Глазко ручался за меня головой, что никакой я не васильковый, а самый что ни на есть свой, от плоти и крови и дело со мной иметь можно. И даже нужно. Тогда я изложил просьбу - передать кое-то на словах высокопоставленному офицеру Царандоя. На следующий день мне передали согласие на встречу...
На базар я пошел пешком - вышел заранее, и пошел через весь город. Общественного транспорта в Кабуле было мало, а любое такси могло быть подставным. В укромном месте, за какой-то стеной прямо на советскую одежду быстро натянул афганскую - благо ее размерность это позволяла. Афганцы носят мешковатую, бесформенную одежду. На улицах пару раз проверился - ничего не заметил, хотя мог и ошибиться. Центр, народа полно, все шумят, толкаются тротуар от дороги ничего не отделяет, машины как попало едут...
Точкой встречи была лавка торговца - хазарейца по имени Тавун, торговца часами и посудой. Была у него и бытовая техника - как же без нее. Керосиновые лампы - для освещения жилищ, тут же и керосин к ней продается. Какая то ребристая доска - на ней стирают одежду в реке Кабул, отчего та становится еще грязнее. Еще какой-то аппарат, на вид самодельный, наполовину из деревянных деталей, наполовину из металлических. Суть и смысл этого аппарата я так и не понял.
Тавуна я нашел довольно быстро - у него над лавкой, сделанной, похоже, из досок снарядных ящиков, была самодельная надпись "Тавун" на русском. На русском вывески на базаре уже были - базар легко перестраивается, легко приспосабливается. У кого есть деньги - тот и прав...
Конечно же сразу к лавке я не подошел - равнодушно мазнул взглядом по лавке, медленно прошел мимо. Еще одна предосторожность - если за мной хвост то агент, пришедший на встречу его увидит и сумеет уйти. Лучше сорвать встречу, потерять канал связи - все это можно восстановить - нежели потерять самого агента. Агента уже не восстановишь...
Прошел дальше, купил небольшую лепешку с подливой, съел ее прямо там, руками, макая в подливу и откусывая по кусочку. Огляделся. Купил зелени - якобы для своего стола, сунул в небольшую сумку, пошел на второй круг...
На втором круге на меня обратили внимание - подскочил бача, как и все чумазый, рваный, шумный, схватился за руку, затараторил. На его лице выделялись черные, блестящие, хитрые глаза монголоидного разреза - хазарейцы все монголоиды, ходят легенды, что это потомки воинов Чингисхана, прошедшего через эти земли. Нехотя, почти не отбиваясь, я дал себя подвести к лавке - это была лавка Тавуна...
Тавун - среднего роста, худой, с темным морщинистым лицом, поднялся со своего места...
- Уважаемому господину потребно что-то...
У поляков что ли учился?
- Мне нужен ковер - наобум сказал я - хороший
Ковров среди товара не было.
Тавун улыбнулся, показав желтые зубы...
- Есть хороший ковер. Но он находится в лавке. Если уважаемому господину будет потребно пройти и посмотреть...
- Давайте, посмотрим...
Стоило только шагнуть с шумной, пропахшей пряностями улицы - и мне в бок уперся ствол.
- Рафик! Шурави! - сказал я, потому что это было первое что надо сказать в таких случаях. Похищать тогда еще не похищали и за советскими целенаправленно не охотились - наоборот, все стороны хотели привлечь на свою сторону советских во внутриафганском противостоянии.
В ответ меня обшарили и забрали пистолет. Затем подтолкнули стволом - как я понял, предлагают идти вперед. Делать нечего - пошел, продираясь среди тюков с товаром, которыми была заложена вся лавка. Можно было бы конечно... ну да ладно. И без этого хреново...
Дорога, петляющая среди тюков с товаром, вывела нас в убогую, с глинобитными стенами, освещенную керосинкой комнату. Невысокий человек в чем-то напоминающем грязный свитер, сторожко вскинулся, подхватил лежащий на коленях АКС.
- Рафик! Шурави! - громко повторил я, потому что как общаться с не понимающим русский афганцем не представлял.
Человек опустил автомат, произнес несколько слов на своем языке, гортанном и непонятном. Ствол, упиравшийся в меня, исчез.
- Здравствуй, рафик Сергей!
Полковник Хашим изменился и сильно. Нет, он и раньше одевался не слишком то ... модно и не как советский человек. И не как офицер, даже афганский офицер. Он не походил на полковника в том виде, в каком его принято было представлять. Скорее его можно было принять за помощника торговца, дуканщика, что таскают товары. Это было скорее хорошо учитывая чем занимался полковник Хашим.
- Здравствуйте, рафик Хашим. Как говорится у нас у русских - гора с горой не сойдутся, а два человека обязательно свидятся.
- У советских много поговорок, намного больше чем у нас, афганцев.
- Это потому, что нас, советских, больше. Вот и поговорок у нас больше.
Полковник Хашим утвердительно кивнул головой
- Ты присядь, рафик Сергей. Вон там... есть где присесть. Извини, что в таком месте и с такими мерами предосторожности.
- Они нужны? - поинтересовался я
- Еще как... Помните, рафик Сергей, как в нас тогда на склоне стреляли? Тогда, когда мы выехали на машинах...
- Помню. Это были бандиты, ведь так?
- Может и бандиты. А может быть и не бандиты. Сейчас иногда свои - опаснее бандитов.
- Почему?
Полковник не ответил.
- Как поживает рафик Вячеслав?
Рафика Вячеслава, то есть Вячеслава Александровича Глазко, полковника и старшего опера Московского уголовного розыска я не видел уже очень давно. Слышал про него - но не видел. ЧС недавних пор я стал чужим в собственной стране, человеком вынужденным жить под псевдонимом, а полулегальном положении. Насчет того, знает ли про меня КГБ я не питал иллюзий - знает. Не может не знать -но ничего не делает. Отчасти потому, что изъять меня означает поссориться и с ГРУ и с МВД, чего пока невозможно себе позволить. Отчасти потому что я им видимо не очень и нужен. Пока.
- У Вячеслава Александровича все в порядке - сказал я - он работает в Москве, борется с преступностью.
- Если бы у нас было несколько так как рафик Вячеслав - нам было бы проще. У меня в управлении люди - вчера или в армии служили или вообще студентами были.
- А как же старые кадры национальной полиции?
- Старые кадры. Кто сбежал. Кого расстреляли. Здесь много чего произошло...
Меня послал генерал Горин. Послал как передаточное звено, как живой почтовый ящик. Но у меня всегда был... зуд какой-то. Хотелось всегда знать больше. Роль живого почтового ящика меня никак не устраивала...
- Что же произошло, рафик Хашим?
И полковнику Хашиму, как и любому другому нормальному человеку хотелось просто... выговориться, поделиться бедой, излить ее, выплеснуть копящуюся в душе отраву...
- Много чего здесь происходит, рафик. Ты извини, что я так... мы здесь вместе были, вместе революцию делали, а теперь... друг друга убиваем. У нас не как у вас, у нас человека не должность обозначает. Вот, например, мой заместитель - аминист. Он у Амина учился**. Он пуштун, а я - таджик*** наполовину. Он управление возглавляет, не я - я только должность занимаю. А Амин не социалист, нет. Он страшный человек.