— Межбанковский кредит не затрагивает платежных систем, — гнула свое Ирина. — Кроме того, он вообще имеет другую природу…
— Так уж и другую? — не унимался Алесей Матвеевич.
— Я прошу прощения, — позволил себе вмешаться Максим. — Но ведь тогда вот что получается…
Георгий, оторвав пристальный взгляд от тридцатилетнего топ-менеджера, перестал следить за ходом беседы. Все, что ему надо было понять, он уже понял. Разговор тек своей чередой. Вскоре были съедены закуски и супы, затем горячее, и троица его собеседников собралась заказывать чай и кофе, Ирина даже игриво высказалась в том смысле, что сегодня она может позволить себе десерт. Георгий засобирался.
— Я прошу меня простить, друзья, — сказал он, поднимаясь. — Тяжелый вторник…
— Это бывает, — неопределенно сказал Алексей Матвеевич.
— Я хотела обсудить с вами дело «Ксеона», — подняла на него глаза Ирина.
— Звоните, — отозвался Георгий. — Я всегда рад.
— Георгий, — подал голос Максим. — Что все-таки вы думаете по этому поводу? Ну… Каково ваше мнение по обсуждавшейся теме?
— Я думаю, — глядя прямо в глаза Максиму, ответил Георгий, — что это очень перспективная тема.
— А перспектива… — начала и замялась Ирина.
— Краткосрочная, — ответил Георгий и наконец оторвал свой взгляд от Максима. — Всего доброго, друзья. Следующий ланч с меня.
— Пока, — поднял руку Алексей Матвеевич.
— Счастливо, — улыбнулась Ирина.
Максим заставил себя улыбнуться и кивнул на прощание. Георгий вышел из ресторана и, отойдя от него несколько десятков шагов, достал мобильник и набрал текст SMS. Он готов был уже отправить сообщение, но в последний момент передумал. Он посмотрел на часы, стер набранный текст и пошел дальше по улице. Он постепенно успокоился и к тому моменту, когда толкнул входную дверь кондитерской, в которой часто пил кофе со знакомыми, на его лице снова было безмятежное выражение. Он взмахом руки подозвал менеджера зала, и тот, поздоровавшись, проводил его к угловому столику на троих у окна. Георгий пришел первым. Было только четверть четвертого. Ему предстояло просидеть за столиком в одиночестве десять–пятнадцать минут. Он заказал кофе американо и яблочный пирог с шариком мороженого, слегка поморщился от запаха табачного дыма и стал ждать. Допив кофе, он снова достал свой мобильник и снова, поразмыслив, убрал его в карман.
— Спокойно, родной, не суетись, — тихо сказал он сам себе вслух.
— Простите? — над ним склонился официант.
— А? Нет, ничего… Хотя… Знаете, я пожалуй закажу зеленый чай. «Жемчужина дракона» у вас есть?
— Конечно.
— Тогда заварите мне чайничек.
— Сей момент, — официант удалился.
Его знакомые появились даже чуть раньше ожидаемого времени. Небольшого роста чернявый мужчина лет сорока пяти, с аккуратной короткой бородкой, слегка тронутой сединой, одетый в черные заношенные джинсы и песочного цвета пиджак поверх черного свитера, увидев Георгия, развел радостно руки в стороны так, что даже задел своего спутника, молодого элегантного человека в сером костюме, смотрящего на мир сквозь прямоугольные линзы дорогих и стильных очков.
— Вот и наш молодой политологический гений! — воскликнул бородач. — Давно нас ждете?
— Недавно, Аванес, недавно, — вставая и протягивая руку, ответил Георгий.
— Сейчас, конечно же, вы начнете свой обычный дискурс, — не снижая громкости, продолжил человек по имени Аванес. — Вы скажете, что вы не политолог и вовсе не гений…
— Последний тезис сомнителен, — улыбнулся обладатель серого костюма, подавая Георгию руку.
— Перестаньте, Артём, — махнул левой рукой Георгий, правой отвечая на рукопожатие.
— Однако, — усаживаясь за стол, засмеялся Аванес, — вы хотя бы не отрицаете того, что вы молоды.
— Ну, это быстро проходит, — парировал Георгий.
— А вот это трюизм, — поднял вверх палец Аванес, — и, я бы даже сказал, что довод ваш демагогический, поскольку… О, да вы зеленый чай пьете, друг мой! Вот, дорогой Артем, что значит человек новой формации! Ничего вредного!
— Боюсь вас разочаровать, — сказал Георгий. — Я только что высадил чашку кофе, — он перевел взгляд на Артема. — Причем американского.
— Ну, кофе-то не американский, — махнул сразу обеими руками Артем. — Это название такое, а сам кофе вполне себе эспрессо, разбавленный кипятком.
Официант принес меню, раскрывать которое все дружно отказались. Аванес заказал мокко, а Артем капучино. Подумав, Аванес прибавил к заказу омлет. Георгий попросил минеральной воды с газом. После пятиминутного обсуждения сравнительной характеристики мокко и капучино, бородача наконец вынесло на главную, по его мнению, тему:
— А ведь знаете, друг мой, мы с Артемом вышли сегодня пораньше. Да, именно пораньше. Но мы заспорили по дороге, часто, знаете ли, останавливались, руками эдак размахивали… М-да… А знаете, о чем был спор?
— Догадываюсь, — слегка улыбнулся Георгий.
— Вы в некотором смысле правы, Гера, — закивал головой Артем. — Вам ведь известны наши позиции, так что… Но на сей раз речь шла о вещах, которые, думаю, покажутся свежими, даже вам.
— Вот как? — Георгий приподнял брови.
— Ха! — воскликнул Аванес. — Вот видели циника, а?! Гениальный циник — это, в некотором роде, опасность, не находите?
— Я еще и опасен? — широко заулыбался Георгий.
— Конечно опасны! — подтвердил Аванес. — Этим-то вы и интересны!
И он заржал над собственной шуткой, поддержанный коротким смешком Артема. Аванес же смеялся до слез, как будто ему только что рассказали лучший анекдот в его жизни.
— Так о чем шла речь? — спросил Георгий, когда хохот прекратился.
— О модерне, друг мой, — ответил Аванес. — Именно о модерне. И знаете что? Артем с присущей ему безапелляционностью заявил, что и здесь, понимаете ли, у России нашлось собственное лицо и собственный путь. Вот вы спросите этого милого патриота, что такое, по его мнению, русский модерн. Ну, спросите!
— Советский союз, я думаю, — предположил Георгий.