— Здесь зажимается резец!
— А это шпиндель! А вот это суппорт…
Андрей, солидно наморщив лоб, собирался было сообщить, Что он работал на станке, но не успел. Дима, словно стесняясь, сказал:
— У нас в школьной мастерской я болты точил. А вот резьбу на станке еще не могу нарезать.
После второго урока мастер распорядился, чтобы рабочие места были убраны, а заготовки с написанными мелом фамилиями сданы ему.
Шагая от мастерской к школе, Андрей ощущал приятное удовлетворение: хотя Дима и умеет вытачивать болты, но сегодня Андрей опередил его — закончил все четыре поверхности молотка и даже на конус немного спилил.
Митяй, идя за приятелем следом, говорил:
— И я бы закончил, да, понимаешь, такой напильник попался — скользит, как селедка.
Андрей понимающе подмигнул ему:
— Эту сказочку другим рассказывай!
Митяй не стал возражать. Морщась и вздыхая, сказал:
— Верно. Тиски, напильник — это не для меня… Слушай, — вдруг заговорщическим тоном сказал он, — а не сходить ли нам вон к тому соседу, в гости, за яблочками? — Митяй кивнул в сторону гаража, где за высоким забором зеленели густые кроны яблонь и даже издали были видны аппетитные краснобокие яблоки.
— Можно, — без особой охоты согласился Андрей.
— Эх, — продолжал Митяй, — хорош ранетик! Точно как у нас в саду, в селе.
— Ты разве из села?
Глядя перед собой, Митяй задумался и ответил не сразу:
— Жил когда-то… У нас дома сад был. Яблони, груши, три вишни… Я хоть и малой был, а кусты смородины обкапывал и яблоньки весной белил…
Андрея поразило в лице Митяя необычное выражение грусти, почти тоски, но уже в следующую секунду желтые, рысьи глаза его опять озорно сверкнули, и не то с насмешкой, не то со злобой он сказал:
— Рожу, что ли, кому набить?
Не понимая, какая муха вдруг укусила Митяя, Андрей удивился:
— Ты чего это?
— Да нет, правда. Ну, скажи, что делать? Мыть полы, зубрить английский, пилить эти дурацкие молотки? Да зачем они мне нужны, эти молотки!
Андрей пощупал красную, горевшую от напильника кожу на своей ладони и почему-то неожиданно для себя разозлился:
— Ты просто кисель! Раскис!
Такие же стоны и жалобы Андрей через пять минут услышал и от Сонечки Маркиной. Повернув хорошенькое личико к соседке, она проговорила, хмуря белый лобик:
— Ну для чего, скажи, пожалуйста, я должна учиться шить? Быть портнихой? Не собираюсь!
Поглаживая пальцем белый глянец парты, Андрей насмешливо спросил:
— Наверно, в артистки метишь?
Сонечка так и засияла:
— Король! Ты — пророк! Правильно, мечтаю стать киноактрисой. Представляешь, тысячи людей смотрят на тебя и не дышат…
— Умерли? — испуганно спросил Митяй.
Сонечка не удостоила его взглядом.
— И не дышат от восторга, — продолжала она. — А я вся в голубом, на шее — жемчуг. Ах!
— Ну, давай, давай, — одобрил Митяй. — Только нос не больно задирай. О друзьях помни. В случае чего бесплатный билетик устроишь.
Не все коту масленица — подошла очередь дежурить и Андрею. В пятницу, после завтрака, он, Митяй и Кравчук, назначенные дежурными по коридору, собрались возле окна и начали совещаться. Нет, они не совещались о том, как быстрее убрать коридор. Их занимало другое: а есть ли вообще необходимость делать уборку? Митяй, поглядев с тоской в конец длинного коридора, поморщился:
— Собственно, мы ж не работать сюда пришли, а воспитываться.
Иван Кравчук, стоя с засунутыми в карманы руками, лениво шевельнул выпиравшими под курткой лопатками и безнадежно сказал:
— Ну, допустим, уберем. А через час опять набросают.
Андрей чувствовал себя более ответственным за уборку. Только что в столовой Маргарита Ефимовна вежливо и, будто конфузясь, напомнила ему о дежурстве. Именно ему напомнила.
— Хоть бумажки, что ли, собрать? — нерешительное проговорил Андрей. — Вон огрызок яблока валяется.
Митяй оживился:
— Это другое дело! Против этого кто возражает! Эй, мошкара! — крикнул он трем малышам из первого «Б», бегавшим друг за дружкой. — Раз пришли дежурить, то нечего задаром подметки рвать! Видите — бумажки, огрызки! А ну, пулей! Все собрать!
Малыши с удовольствием понеслись выполнять поручение. А все-таки неплохо, что в помощь им дали первоклашек, хоть есть, кому приказывать.
В конце коридора показалась Маргарита Ефимовна. Высокая, угловатая, она шла не быстро и не очень решительно. То, что Кравчук стоял, засунув руки в карманы, Шашаев что-то, смеясь, рассказывал, а Королев, сидевший на подоконнике, не поднялся, когда она подошла, смутило воспитательницу.