Она выбежала в коридор и прислушалась. Комната Евы была пуста. Постучав в дверь Майкла, Клер услышала, как где-то вдалеке испуганно вскрикнула Ева.
— Что такое? — спросил Майкл.
— Что-то происходит, — ответила Клер. — Наверху, на чердаке. Можешь выйти?
Майкл, похоже, обрадовался этому известию не больше Шейна.
— Замечательно. Буду через секунду.
Послышались звуки приглушенного разговора, шелест ткани. Клер попыталась отогнать образ одевающегося Майкла — жутко сексуальный, по правде говоря, — потому что это был… ну, Майкл, да и не о том сейчас надо было думать.
Например, о том, кто там наверху, на чердаке.
Дверь распахнулась, и выскочила Ева, красная, растрепанная, застегивая пуговицы на рубашке.
— Это не то, что ты думаешь. Это просто… Ладно, плевать, это в точности то, что ты думаешь. И что теперь?
Что-то упало и покатилось по полу чердака. Ева подняла взгляд, как будто могла пронзить им потолок, и подскочила, когда Майкл, в расстегнутой рубашке, дотронулся до ее плеча и приложил палец к своим губам.
В комнату вошел Шейн, с колами в обеих руках, и бросил один Майклу.
— А мой где? — одними губами спросила Ева.
— У тебя своих полно, — так же беззвучно ответил Шейн.
Ева закатила глаза, кинулась в свою комнату и появилась оттуда с большим черным мешком, подвешенным на груди наискосок наподобие патронташа. Порывшись в нем, она достала кол со своими инициалами.
— Видите? Это с урока труда. Я недаром училась в школе.
Майкл нажал кнопку и бесшумно открыл потайную дверь. Наверху света не было, на лестнице — тьма-тьмущая.
Майкл, с общего согласия, шел первым — вампирские глаза и все такое. За ним Шейн, потом Ева. Клер замыкала шествие, стараясь не производить шума, хотя полностью это не получалось ни у кого, поскольку ступени скрипели под тяжестью четырех пар ног. Наверху Клер уткнулась в спину Евы и шепотом спросила:
— Что?
— Майкл почувствовал запах крови, — Ева сжала руку Клер, — Тсс!
Майкл включил свет. В маленькой комнате все выглядело как обычно; никаких признаков того, что кто-то побывал здесь после ухода Голдменов и Мирнина.
— Как можно подняться на чердак? — спросил Шейн.
Майкл нажал на потайной рычажок, и на другом конце комнаты с щелчком открылась вторая, едва заметная дверь. Мирнин показывал ее Клер, когда они выбирали наряды для участия в празднестве в честь Бишопа.
— Оставайтесь здесь, — сказал Майкл и шагнул в открывшийся дверной проем.
— Да, конечно, — ответил Шейн и тут же двинулся следом, но оглянулся и добавил: — Вы двое, оставайтесь здесь.
— Это несправедливо и вообще половая дискриминация! — возмутилась Ева. — Мужчины…
— Ты действительно хочешь идти первой?
— Конечно нет. Но я предпочитаю сама отказаться идти первой.
Они застыли в напряженном ожидании. Послышались шаги Шейна по полу чердака, но больше ничего, довольно долго.
Потом Шейн сказал:
— Господи, Майкл! Вон там.
Голос звучал напряженно, но не так, будто Шейн вот-вот ввяжется в рукопашную схватку.
Ева и Клер посмотрели друг на друга.
— А, наплевать!
И Ева последовала за парнями. Клер за ней, сжимая кол с серебряным кончиком и от всей души надеясь, что не придется его использовать.
Шейн сидел на корточках около нагромождения пыльных чемоданов, Майкл рядом с ним. Ева шумно втянула воздух при виде того, над чем они склонились, и попыталась удержать Клер.
Та, однако, остановилась, лишь увидев, кто лежит на полу. Фактически она с трудом узнала его. Если бы не седые волосы, завязанные в хвост, и кожаное пальто…
— Оливер… — прошептала Клер.
Ева с такой силой прикусила губу, что та побелела.
— Что с ним произошло?
— Серебро, — ответил Майкл. — Много. Разъедает кожу вампиров, точно кислота, но от этого ему не было бы так плохо. Если только… — Он оборвал себя, увидев, как дрогнули бледные веки, — Он еще жив.
— Вампира трудно убить. — Голос Оливера звучал едва слышно и закончился чем-то вроде всхлипа, — Иисусе… Больно.
Майкл посмотрел на Шейна.
— Давай отнесем его вниз. Клер, достань из холодильника кровь, там должно быть.
— Нет, — прохрипел Оливер и сел. Его белая рубашка намокла от крови, как будто под ней не осталось кожи, — Нет времени. Нападение на ратушу… сегодня ночью… Бишоп. Использует это как… отвлечение внимания… чтобы…Его глаза широко распахнулись и закатились под лоб.