Джону Генри на мгновение показалось, что спрятанная в его кармане банкнота излучает ослепительно-яркий свет.
Он решил, что подобная расточительность вполне оправдана, когда у него в кармане такая огромная сумма.
— Вы правы, граф, — произнес молодой клерк и пошел вслед за одетым в черный плащ иностранцем.
— Это в высшей степени возмутительно, — жаловался мистер Таббс, прислонившись к двери, отделявшей его от сгущавшегося темного тумана, наползавшего с Темзы. — Вы только послушайте! Он хочет повторить свою выходку! Я так и передам мистеру Ламбкину, когда он вернется. Какое право он имеет выдвигать подобные требования? — Он весь пылал от возмущения. — Ну, иностранцы никогда не знали правил приличия.
Джон Генри старательно изображал удивление по поводу отсутствия Рагоци, но вместе с тем он предвкушал смятение старшего клерка, когда в начале пятого появился простой посыльный, впрочем державшийся с большим достоинством, и доставил записку от графа, написанную изящным четким почерком на плотной кремовой бумаге.
Мистер Таббс!
К сожалению, я не могу появиться в вашей конторе раньше чем через час. Не могли бы вы попросить мистера Брод-рибба меня подождать? Я понимаю, что причиняю беспокойство и вам, и ему, но вынужден просить об одолжении. Я сожалею, однако обстоятельства не позволяют мне распорядиться своим временем.
Примите мою благодарность и извинения по поводу причиненных неудобств.
Ференц Рагоци, Граф Сен-Жермен.
(Печать и подпись)
Записка сопровождалась тремя шиллингами, которые мгновенно исчезли в кармане мистера Таббса.
— Я воспользуюсь этим временем, чтобы кое-что выучить, — сказал Джон Генри. — Мне все равно, где этим заниматься.
— Это весьма благородно с твоей стороны, — ответил мистер Таббс. — Но ведь тебе понятно, что в случае отсутствия мистера Рагоци тебе придется здесь переночевать. Я еще не могу доверить тебе ключ, и мне придется тебя запереть.
Его беспокойство было явно фальшивым, и они оба это знали.
— Ничего страшного, — ответил Джон Генри, спрятав лицо в тень. — Торопитесь, мистер Таббс, а то вы пропустите вечерний чай.
Мистер Таббс надвинул шляпу на лоб, поднял воротник пальто и неохотно вышел на улицу. Закрыв за собой дверь, он тщательно запер и подергал замок.
Джон Генри прислушался к удалявшимся шагам мистера Таббса. Затем он быстро допил остывший горький чай, стоявший на столе, и бережно вынул из нижнего ящика небольшую книжицу. При взгляде на заглавие он не мог сдержать улыбку: «Трагедия Ромео и Джульетты», Уильям Шекспир.
Сдвинув стулья, он соорудил в центре комнаты небольшой репетиционный зал и приступил к разучиванию роли Ромео.
Джон Генри с головой погрузился в свое занятие, и прозвучавшая фраза поразила его, словно удар грома, тем более что она соответствовала его мыслям.
— «Святой Франциск, какой переворот!» — произнес Рагоци.
Он уже стоял в конторе у самой двери, и черный плащ сливался с темнотой.
Джон Генри огляделся, словно в поисках публики.
— Я не слышал вашего стука.
Рагоци показал ему ключ.
— Ах да, конечно! — удрученно воскликнул Джон Генри. — Вы очень тихо вошли.
— Вы были слишком заняты, — заметил Рагоци, указав на книжку в руке клерка.
— Да, — вздохнул Джон Генри. — Теперь вам известен мой секрет. Полагаю, вы обо всем расскажете мистеру Таббсу.
— Зачем мне это надо? — Рагоци сбросил плащ; под ним оказался парадный вечерний костюм с алой шелковой перевязью через плечо и венгерским орденом Святого Стефана, искрящимся бриллиантами. — Какое отношение имеет Шекспир к вашей работе в конторе?
— Если они узнают, что я учусь на актера, меня вышвырнут вон, — с неожиданной для себя и для Рагоци откровенностью сказал Джон Генри.
— Почему? — Рагоци взял один из обитых черным сукном стульев, развернул его и уселся лицом к Джону Генри. — Почему они должны вас выгонять?
— Игра в театре не слишком… уважаемая профессия, — тихо ответил Джон Генри.
— Это занятие устраивало Шекспира, а он закончил свою жизнь баронетом, — с некоторым удивлением заметил Рагоци. — Впрочем, в эпоху Елизаветы люди были не столь щепетильны, как современные англичане.
— Большое значение имеет влиятельное покровительство, — вздохнул Джон Генри. — А клерк в торговой конторе вряд ли может надеяться на такого рода преимущества.
— Говорят, что и Шекспир начинал с лавки мясника в Уорикшире. — Рагоци покачал головой. — Он самостоятельно добился успеха, и вы тоже могли бы попытаться. Чем бы вы хотели заняться, мистер Бродрибб? — спросил Рагоци, устраиваясь поудобнее. — Отвечайте без опаски. Я сохраню ваш секрет.
— Закончить начатое дело сегодня вечером, если это возможно, — тотчас ответил Джон Генри.
— Нет, — возразил Рагоци. — Чем бы вы хотели заняться в театре?
Джон Генри взглянул на Рагоци в полной уверенности, что ответ очевиден.
— Стать актером, конечно. Играть в пьесах Шекспира перед благожелательной публикой. И ставить другие достойные пьесы.
Его мечта простирались намного дальше, но Джон Генри не решался их озвучить из опасения сглазить.
— И это все? — настойчиво спросил Рагоци.
— Нет, — признался Джон Генри.
— Не могли бы вы поделиться со мной своими заветными устремлениями?
Его голос звучал довольно равнодушно, но граф поощрил юношу взглядом, и это развеяло последние сомнения Джона Генри.
— Только никому не рассказывайте, — взволнованно попросил он Рагоци.