правителей государственных. Румянцев, Суворов стали на ряду с
знаменитейшими полководцами в мире. Князь Вяземский заслужил имя
достойного министра благоразумною государственною экономиею,
хранением порядка и целости. Упрекнем ли Екатерину излишним
воинским славолюбием? Ее победы утвердили внешнюю безопасность
государства. Пусть иноземцы осуждают раздел Польши: мы взяли
свое. Правилом монархини было не мешаться в войны, чуждые и
бесполезные для России, но питать дух ратный в империи, рожденной
победами.
Слабый Петр III, желая угодить дворянству, дал ему свободу
служить или не служить. Умная Екатерина, не отменив сего закона,
отвратила его вредные для государства следствия: любовь к Святой
Руси, охлажденную в нас переменами Великого Петра, монархиня
хотела заменить гражданским честолюбием; для того соединила с
чинами новые прелести или выгоды, вымышляя знаки отличий, и
старалась поддерживать их цену достоинством людей, украшаемых
оными. Крест Св. Георгия не рождал, однако ж усиливал храбрость.
Многие служили, чтобы не лишиться места и голоса в Дворянских
собраниях; многие, несмотря на успехи роскоши, любили чины и
ленты гораздо более корысти. Сим утвердилась нужная зависимость 43
дворянства от трона.
Но согласимся, что блестящее царствование Екатерины
представляет взору наблюдателя и некоторые пятна. Нравы более
развратились в палатах и хижинах — там от примеров Двора
любострастного, здесь от выгодного для казны умножения питейных
домов. Пример Анны и Елизаветы извиняет ли Екатерину? Богатства
государственные принадлежат ли тому, кто имеет единственно лицо
красивое? Слабость тайная есть только слабость; явная — порок,
ибо соблазняет других. Самое достоинство государя не терпит,
когда он нарушает устав благонравия: как люди ни развратны, но
внутренне не могут уважать развратных. Требуется ли
доказательств, что искреннее почтение к добродетелям монарха
утверждает власть его? Горестно, но должно признаться, что, хваля
усердно Екатерину за превосходные качества души, невольно
воспоминаем ее слабости и краснеем за человечество. Заметим еще,
что правосудие не цвело в сие время; вельможа, чувствуя
несправедливость свою в тяжбе с дворянином, переносил дело в
Кабинет; там засыпало оно и не пробуждалось. В самых
государственных учреждениях Екатерины видим более блеска, нежели
основательности: избиралось не лучшее по состоянию вещей, но
красивейшее по формам. Таково было новое учреждение губерний,
изящное на бумаге, но худо примененное к обстоятельствам России.
Солон говорил: «Мои законы несовершенные, но лучшие для афинян».
Екатерина хотела умозрительного совершенства в законах, не думая