содержания заграничных армий и для тайной покупки иноземных
товаров. Хотите ли уронить цену серебра? Не выменивайте его для
армий, уймите запрещенную торговлю, которая вся производится на
звонкую монету; дайте нам более разменных денег, — или вы хотите
невозможного. Теперь дороговизна благородных металлов убыточна не
для народа, а для казны и богатых людей, имеющих нужду в
иноземных товарах, коих цена возвышается по цене серебра. У нас
ходит оно только в столицах, в городах пограничных, в приморских,
— внутри России не видят и не спрашивают его, в противность
сказанному в Манифесте, что единственная российская банковая
монета есть рубль серебряный. Нет, серебро у нас — товар, а не
деньги?
Для внешней законной торговли также не требуется металлов.
Англичанину нет нужды, какие ходят у нас деньги, — медные ли,
золотые или бумажные; если он за лоскуток бумаги получает у нас
вещь, за которую сходно ему дать свою вещь, ценою в гинею, то
английская гинея будет равняться в курсе с российской бумажкой,
ибо торговля государств основана в самом деле на мене вещей. Не
существенная, но торговая цена монет определяет курс. Напр[имер],
наш рубль уменьшился бы в количестве своего металла, но, если за
него дают в России столько же вещей, как и прежде, то сия убавка
в существенной цене рубля не имеет влияния на курс, буде нет иной
причины к упадку оного. Но если деньги нам нужнее в чужих землях,
нежели иностранцам — российские, если более выпускаем, нежели
впускаем товаров, то курс наш упадет. Сии причины изъясняют,
каким образом рубль мог обратиться в 18 су или 8 штиверов! Кроме
уменьшения цены бумажек внутри государства и несоразмерности 86
ввоза с вывозом товаров, страх, чтобы первые еще более не
унизились, заставил многих купцов иностранных, имевших у нас
денежные капиталы, переводить оные в Англию или в другие места.
Правительство наше крайне заботится о лучшем курсе, но хочет
невозможного. Пока не восстановится свободная морская торговля,
дотоле не будет равновесия в привозе и выпуске товаров, не будет
иностранцам нужды в русских деньгах для закупки большого
количества наших произведений. Новым Манифестом о тарифе мы
позволяем все вывозить, а многое для ввоза запрещаем; но много ли
кораблей найдем для первого? Здесь видим новую неудобность.
Позволяют, например, выпуск шерсти, т.е. сводят иностранных
купцов с нашими, — бой весьма неравный: иностранцу выгодно дать
за пуд ее 2 червонца, как и прежде: тогда червонец стоил 3½, а
теперь он стоит 12 р., — следственно, и мы, имея в шерсти
необходимую надобность для делания сукон, будем давать за пуд 25
р. — гораздо более, нежели втрое, в сравнении с прежнею ценою, и
почти вдвое, в сравнении с нынешнею! Теперь спрашиваем: намерено