Мы хоть и посмеялись его шутке, но не очень-то и весело. Ведь пора было браться за вещи посерьёзнее. Скоро должен прийти комбат Тарасов... Вот он-то и подкинет всем нам конкретные боевые задачи.
А пока нас не озадачили новыми боями да ночными сражениями, мы занялись вполне обыденными мирными делами. Сначала был полностью заменён караул у потенциально взрывоопасного Урала. Когда пудановские бойцы, то есть бывший разводящий со сменённым часовым скрылись из вида, капитан Батолин стал лично руководить работами по повышению сохранности боеприпасов. Задний тент был опущен и наглухо задраен. Затем по нижней кромке брезента пропустили стальной телефонный провод, который опоясал весь кузов. Этот кабель ,конечно же, можно было перекусить плоскогубцами или штык-ножом, но всё-таки данная мера предосторожности не являлась излишней. Во всяком случае она затрудняла действия новых злоумышленников. Пока они будут возиться с крепкой стальной проволокой, часовой услышит шум и поднимет тревогу.
Перед уходом с выносного поста капитан Батолин строго-настрого проинструктировал всех трёх часовых и разводящего о том, что подходить к охраняемому грузовику имеют право только офицеры. Им же разрешается вскрывать задний тент, чтобы взять или положить какое-нибудь имущество. Наконец-то подробный инструктаж был закончен. Возле Урала остался один часовой, а мы всем своим табором направились в палатку.
До полудня все три группы занимались самым излюбленным армейским времяпрепровождением, то есть наведением образцово-показательного порядка. Внутри палатки были выровнены все кровати. Свежие Лужи на "полу" вновь засыпали. Откуда-то появились железные обогревательные приборы, то есть вторая печка и трубы. Последних было столько, что их хватило на обе наши буржуйки, в которых сразу же разожгли огонь. Правда, у нас отсутствовали металлические листы с дыркой для трубы. Эти стальные прямоугольники вставлялись в специально предназначенные проёмы в крыше палатки. Но их не было и поэтому трубы вывели наружу просто так. Из-за этого часть нагретого воздуха уходила в атмосферу через свободные проёмы вокруг трубы... Зато обратно, то есть снаружи и во-внутрь, залетали крупинки снега и капли дождя.
Перед входом в палатку были брошены куски ДСП, которые и образовали какое-то подобие дорожек.
-Уж лучше так... -произнёс кто-то из бойцов денисовской группы. - Чем по грязи-то шлёпать.
Это было действительно так. Ведь вчера днём и сегодня утром тут имелось чуть ли не по колено грязи. Но теперь всё выглядело более-менее облагорожено.
Я уже зашёл в палатку, когда мне в спину послышался чей-то крик.
-Эй, кто там зашёл? Ноги надо вытирать!
Перед входом в палатку была расстелена какая-то тряпка, об которую и следовало вытирать подошвы. Однако мои ботинки выглядели довольно-таки чисто. Вернее, на них абсолютно не было грязи. Ведь я её счистил ещё там, когда мы преодолевали решётчатый забор. Но всё-таки в этом окрике было что-то неуважительное, если не сказать хуже... Да и голос показался мне слишком уж незнакомым и подчёркнуто грубым.
поэтому я вышел из палатки, чтобы выяснить в чём же дело. А справа от входа на стуле сидел рослый боец из пудановской группы. Рядом с ним на сдвинутых столах лежал автомат АКМС. Неподалёку копошилось несколько других солдат. И судя по всему мне в спину орал именно этот рэкс спецназа, вольготно так развалившийся на своём качающемся стуле. Скорей всего ему было поручено находиться у входа в палатку и следить за тем, чтобы все входящие вытирали ноги.
Увидал меня и этот воин.
-А-а... Это вы... -осклабился он. -Ну... Ладно. Идите.
Вполне естественно, что мне всё это не понравилось! Как слишком уж пренебрежительное обращение какого-то бойца к старшему по званию... Так и его теперешний тон... А тем более нагловатая ухмылка... Да и его поза, которую он даже не подумал сменить... Ведь как порядочному мужчине крайне непозволительно разговаривать с женщиной в сидячем положении и с явной неучтивостью. Так и рядовому срочной службы очень даже непростительно сидеть в присутствии офицера... Да ещё и разговаривая с командиром и начальником в столь неподобающем тоне.
-Солдат! Ко мне! - приказал я.
-Не-а! - ответил рослый разведчик, продолжая сидеть.
Это являлось уже не нахальством, а самой настоящей наглостью. На которую следовало отреагировать немедленно. А поскольку наше общее пребывание в рядах Министерства Обороны совершенно не предполагает почти что никаких карательных мер перевоспитания, то есть ни дневных допросов с пристрастием, ни ночных расстрелов до самого рассвета... То мне пришлось прибегнуть к тем формально-занудливым положениям общевоинскихуставов. То есть к обязательным требованиям! Хоть и по мелочам, но эта тягомотина с принятием строевой стойки, да с приведением формы одежды в полнейшее соответствие с уставами, а также образцово-показательный подход-отход в количестве десятка раз... Всё это прочищает солдатские мозги если не хуже публичной казни через подвешивание... То во всяком случае адекватно и соразмерно совершённому проступку.
Я полностью вышел из палатки обратно и строго посмотрел на этого правонарушителя.
-Товарищ солдат! -произнёс я сурово и кратко. -Ко мне!
Однако охамевший боец продолжал как ни в чём ни бывало сидеть на своём колченогом стуле... Но все свои крепкие зубы он всё же продемонстрировал, причём, в широченной ухмылке. Да ещё и глядя на меня чересчур дерзко и слишком уж вызывающе.
-Не... Товарищ лейтенант! Не пойду! Вы меня бить будете!
От столь гнусного поклёпа на мою наискромнейшую персону... В общем, я несколько удивился, но свою командирскую настырность в достижении только что отданного приказа мне следовало проявить гораздо энергичнее. Именно поэтому я повторил свою команду ещё более решительным тоном.
-Товарищ солдат! Я сказал, ко мне!
-Не-а... -отвечал опухший от своего самодурства разведчик-спецназовец, продолжая смотреть на меня спрежним выражением нахальства, хамства и наглости вместе взятых. -Не пойду! Я вас боюсь! Вы меня бить будете!
Тут я не стал его переубеждать, а попросту пошёл к оборзевшему бойцу. Он не стал дожидаться моего приближения и быстренько вскочил со стула. Однако я уже был на подходе и бежать ему оказалось некуда... Военный нарушитель оглянулся назад, но там был тупик. Слева находился забор из колючей проволоки, справа- нежилая палатка с наглухо замурованным входом-выходом. А спереди...
А спереди уже подошёл товарищ лейтенант Зарипов, который взялся правой рукой за нечищеную бляху и плавно подтянул нахала поближе к себе.
-Ты что, солдат?- спросил товарищ командир, то есть я. -Приказаний не понимаешь? Сколько раз тебе повторять? А-а?
Обуревший от полнейшей когда-то безнаказанности пудановский боец стоял передо мной и продолжал широко улыбаться.И никакого раскаивания в его глазах не проявлялось. Даже в малейшей степени...
-Я тебя спрашиваю! - произнёс я и легонько ткнул его в натянутую на лоб шапочку. -Чего молчишь?
Это даже и не удар-то был, а всего лишь толчок внутренней частью, вернее, нижними подушечками ладони в то самое место, где должна была располагаться маленькая красная звёздочка. Если бы на его голове сейчас находилась обычная солдатская шапка-ушанка. Но вместо военно-головного убора там имелась чёрная лыжная шапочка . Обычная такая вязанная шапка. И может быть именно поэтому... А может из-за чего-то другого... Как бы то ни было, но мой несильный толчок-хлопок моментально преобразовался в мощнейший психо-эмоциональный импульс... Причём, со всеми вытекающими последствиями... О которых я даже и не предполагал...
Сначала испарилась нахальная улыбочка. А потом!
-Товарищ лейтенант! - вскричал солдат со внезапно вскипевшим бешенством. -Чего вы меня бьёте? Что вы тут руки распускаете?!
Я, конечно же, поразился столь резким перепадам солдатского настроения, который буквально секунду назад улыбался наглой и пренебрежительной улыбкой тире ухмылкой... А тут впал в самое настоящее неистовство!
-Вы зачем меня бьёте? - обуревший боец уже орал во всю глотку. -Я вам тут что?..
Он внезапно отскочил в сторону и стремительно схватил лежавший на столе автомат АКМС. За доли секунды боец передёрнул затвор, одним щелчком дослав патрон в ствол... И спустя ещё одно мгновение яростно вопящий солдат оказался передо мной... Тогда как заряженный автомат был между нами... Причём, в его руках и в вертикальном положении! И АКМСовский пламяотражатель чуть ли не касался того места, где мой подбородок переходил в шею. Во всяком случае именно так мне показалось...
Да-а... Ситуация сложилась самая что ни на есть неординарная! Передо мной находился психически невменяемый солдат, дико орущий про то, что ему сейчас "всё по-фигу"... Что он прямо здесь может прострелить мне голову... Что если это не произойдёт прямо сейчас, то он обязательно сделает это чуть-чуть попозже... Что в любом случае мне уже обеспечена его пуля, да в мою спину... Хоть на этом грёбанном аэродроме Северный, хоть в Моздоке, хоть при выдвижении на засаду или куда-то ещё...
Всё это время я стоял на своём месте, не говоря ни слова и не совершая никаких действий. Мой подбородок вместе с шеей очень уж явственно ощущали близость автоматного ствола... И не было никаких сомнений в том, что один из пальцев этого взбешённого бойца сейчас находится именно на спусковом курке...
Однако я спокойно и внимательно смотрел в глаза распсиховавшегося солдата... Вернее, в беловато-жёлтые белки... потому что сами зрачки закатились куда-то глубоко вверх... Боковым же своим зрением я уловил то, что в уголках его орущего рта сейчас находится жёлтая клочковатая пена... То есть кое-какие признаки психического расстройства уже были налицо... Точнее говоря, на его лице!
"И здесь пена!"-промелькнуло в моём мозгу.
Однако времени на раздумья у меня не имелось абсолютно. Потому что надо было действовать прямо сиюсекундно. Причём, очень спокойно и чрезвычайно хладнокровно!.. Чтобы этот психопатдаже и не понял в чём дело.
Я продолжал смотреть в закатившиеся вверх глазки. Тогда как моя левая рука незаметно взялась за автоматный ствол и плавненько потянула его в сторону. Одновременно с этим моя правая ладонь мягко надавила сначала на фиксатор и далее на магазин... Который глухо упал наземь. И теперь оставалось последнее действие... Правая ладонь наощупь ухватилась за скобу затвора и энергично дёрнула его вниз. И вылетевший из канала ствола патрон состуком упал на дорожку...
А я всё смотрел и смотрел ему прямо в глаза... После стука отлетевшего патрона моя левая рука резко потянула ещё дальше... Правая же ладонь сильно дёрнула автоматный приклад против часовой стрелки... Боец всё ещё пытался сопротивляться, то есть удержать свой собственный АКМС... Но автомат, повинуясь моему стремительному манёвру, перекрутился между нами вокруг оси, сделав один полный оборот. Само собой разумеется, что вывернутые солдатские ладони разжались самым непроизвольным образом... после чего я взялся за ремень и быстро забросил уже безопасный ствол себе за спину...
А внезапно замолчавший солдат уже смотрел прямо на меня и ничегошеньки не понимал... Ведь только что он являлся полноправным хозяином положения, имея в руках заряженный автомат и фактически держа на мушке своего обидчика... Что придавало ему дополнительные силы и новые эмоции... И вдруг... Боевой его автомат куда-то исчез... А только что полностью подконтрольный ему товарищ лейтенант опять держит его за солдатский ремень...
Но мне сейчас было вовсе не до всяких гуманоидных рассуждений или различных психоаналитических заметок... Распсиховавшегося, вернее, разбушевавшегося бойца следовало немедленно обездвижить... Чтобы он оказался в таком состоянии и положении в пространстве, чтобы у него не имелось ни одной возможности выкинуть очередной свой фортель. Ну, хотя бы схватиться за гранату...