Со времени первых записей некоторых образцов курдского фольклора прошло более 150 лет. За это время курдоведение как самостоятельная наука шагнуло далеко вперед. Однако русские переводы курдского фольклора, в том числе и народной прозы, к сожалению, еще немногочисленны.
В 1959 г. издательство «Художественная литература» впервые выпустило в свет массовым тиражом небольшой сборник сказок в переводе И. Фаризова и М. Руденко, который стал «первой попыткой литературного перевода курдских народных сказок»37. В основу этой книги были положены материалы сборника «Курдский фольклор» (1936 г.), публикации в курдском журнале «Хавар» («Призыв»), издававшемся в Дамаске, и некоторые собственные записи М. Б. Руденко, сделанные со слов курдского сказители. Всего в сборнике было помещено 39 произведении.
Через 11 лет в серии «Сказки и мифы народов Востока» увидели свет новью записи народных сказок (всего 62 единицы)38. Сделаны они М. Б. Руденко во время ее кратковременных поездок по курдским районам Закавказья и Туркмении. Тексты распределены по трем основный разделам: сказки о животных, бытовые сказки и анекдоты, волшебные сказки.
В 1974 г. издательство «Айастап» выпустило сборник собранных мною и Джалиле Джалилом курдских народных сказок, в который вошли десять волшебных и бытовых сказок, записанных в 1972 г.39.
Как видно, подавляющее большинство курдских фольклорных текстов увидело свет в Ереване. Это не случайно. Лишь в Советском Союзе созданы условии для всестороннего изучения истории культуры народа, часть которого нашла свое возрождение только в советской Армении.
В 1976 г. Издательство Курдской академии в Багдаде на диалекта курманджи выпустило «Сборник текстов курдского фольклора»40, подготовленный К. К. Курдоевым. Все материалы этого тома были записаны собирателем в 1935―1950 гг. от курдов, проживавших в Армянской и Азербайджанской ССР. В дальнейшем эти материалы были переведены на арабскую графику сотрудниками Курдской академии Шукуром Мустафой и Ануаром Кадыром41. Кроме небольшого количества пословиц, поговорок, загадок и одного варианта героического эпоса «Дымдым» в нем были десять сказок, снабженных необходимой научной документацией.
Как в самом Курдистане, так и за его пределами в собирании и издании курдского фольклора большую роль сыграла периодическая печать. Прогрессивные издатели хорошо понимали значение устного творчества в развитии духовной культуры народа. На страницах газет и журналов они постоянно уделяли значительное внимание фольклору. Особенно следует отметить роль создателя курдского латинского алфавита (в дальнейшей названного его именем), ученого и политического деятеля Джаладета Али Бадырхана и его брата Камурана Али Бадырхана, которые в 30―40-х годах издавали в Дамаске журналы «Хавар» («Призыв») и «Ропахи» («Просвещение»). Братьям удалось сплотить вокруг издаваемых ими журналов активно работающий авторский коллектив из представителей передовой интеллигенции.
Фольклорные материалы, увидевшие свет на страницах этих журналов, поступали в редакцию из разных районов Сирийского Курдистана на диалекте курманджи. С журналом «Хавар» сотрудничал французский востоковед Роже Леско (он печатал свои работы под псевдонимом Тауспарез). В 1940 г. он издал первый том текстов курдского фольклора на языке оригинала с переводом на французский язык. Книга была выпущена в Дамаске в серии «Восточные тексты»42. Ее составили пять сказок, 308 пословиц и поговорок, 51 загадка, записанные от курдов Сирийского Курдистана; публикацию сопровождают подробные комментарии и примечания к текстам. На страницах журналов «Хавар» и «Ропахи» было опубликовано также много басен, записанных курдским поэтом и писателем Османом Сабри, Хараколом Азизаном и другими собирателями фольклора.
В последние годы некоторые зарубежные лингвисты уделяют особое внимание курдскому прозаическому фольклору как наиболее интересному материалу для изучения диалектов. Как правило, к подобным работам в качестве иллюстративною материала прилагаются записанные авторами тексты43.
Говоря о собирании и издании за рубежом курдского фольклора вообще и прозы в частности, с горечью приходится констатировать, что до сегодняшнего дня основная его часть издается не там, где возникает само произведение. Лишь в редких случаях курдским ученым и собирателям устного народного творчества удавалось использовать благоприятную политическую ситуацию в своей стране (Иран, Ирак, Сирия) и выпустить в свет отдельные небольшие фольклорные сборники; тем самым были спасены жемчужины народной мудрости. В этом деле особая заслуга принадлежит Пирамерду, Ала ад-Дину Суджадину, Исмаилу Хаки Шауссу, Шейх Мухаммеду Халу, Мулла Кериму. Иззадину Мустафе Расулу, Мухаммаду Тофику Урди, Махмуду Замдару, Омару Шахалла и др.
Как видим, наука сегодня располагает записями фольклора, представляющими основные диалекты курдского языка. Существующие записи ― незначительная часть того огромного материала, который бытует во многих вариантах в разных говорах курдского языка.
В основе данной публикации лежат тексты, записанные составителями сборника за последние 30 лет. Представленные здесь материалы отражают часть сказочного репертуара курдов Советского Союза, в основном выходцев из Турецкого Курдистана, а также курдов Сирии.
Первые записи были сделаны в 1954 г, в Талинском районе Армянской ССР со слов старого крестьянина села Гялто Джидие Теджо и колхозницы того же села Гула́ Худо, прекрасной сказительницы, хорошо знавшей курдскую народную прозу.
В дальнейшем наши полевые записи производились в разных районах. Армении ― Эчмиадзинском, Арташатском, Октемберянском, Апаранском, Масисском и в ряде других, где имеется значительное курдское население. Некоторые произведения записаны в Грузинской ССР. Со второй половины 50-х годов во время наших полевых работ при фиксации курдского фольклора мы стали использовать звукозаписывающую аппаратуру.
Самые последние тексты записаны Джалиле Джалилом в мае ― июле 1982 г. в Сирии. Исследователю за это время удалось обследовать большую территорию ― от города Африна, расположенного в центре горного массива Джебель-Акрад («Курдские горы») на северо-западе страны, до города Камышлу, вблизи границы с Ираком и Турцией44. Если Джебель-Акрад с давних пор отличается этнографическим и диалектальным единством населения, то пограничная зона (носящая название Джезир) без учета историко-географических и национально-этнографических особенностей края разделена между разными государствами. Но до последних лет Джезир остается средоточием тесных общественных и экономических связей соседствующих курдских районов трех государств. Естественно поэтому, что и фольклорные произведение бытующие в этой пограничной зоне, в равной мере считают своими курды, живущие и в Турции, и в Ираке, и в Сирии.
Сказители из сирийских деревень Ханасарре и Мазра-Бота, а также из городов Камышлу, Алеппо (Халеб), Дерык в основном неграмотны или полуграмотны. Некоторые анекдоты и притчи рассказаны представителями местной интеллигенции.
Мы производили записи также от курдских студентов из Сирийского и Иракского Курдистана, обучающихся в вузах Советского Союза. Немало текстов записано от армян-репатриантов из Сирийского Курдистана, не только владеющих курдским языком, но и хорошо знающих патриархальный быт, обычаи и духовную культуру курдов.
Наиболее подходящим временем для собирания фольклорного материала была зима, самая «сказочная» пора. Сельское население, свободное от половых работ, по вечерам собиралось в чьем-нибудь доме, в большой комнате ― гостиной, чтобы послушать увлекательные волшебные сказки, легенды, остроумные анекдоты и притчи. Здесь же устраивались состязании между певцами ― дангбежами. В отличие от других жанров устной словесности, сказки, особенно волшебные, в курдском быту, как правило, рассказывались лишь вечерами. Ни один из сказочников не соглашался днем рассказывать волшебную сказку. Не поддавались мольбам своих внуков и правнуков бабушки и прабабушки. По представлению сказочников, нарушение этого правила считалось величайшим грехом.
В прошлом в каждой деревне существовали свои профессиональные сказочники и дангбежи, которые по вечерам пели и рассказывали односельчанам всевозможные были и небылицы. Курдский писатель и выдающийся дангбеж Ахмеде Мирази вспоминал: «Нашим45 сказочником был Хамзое Алабылке, а дангбежем ― Бакыре Наби»46. Подобные вечера были своеобразной школой для молодых сказителей и дангбежей, на них передавались основные традиции сказительства, формировался фольклорный репертуар.
Сказители старшего поколения свидетельствуют, что их деды и прадеды слушали и сами рассказывали нескончаемые, длившиеся по нескольку часов, а порой и дней повествования. Нам в детстве также посчастливилось услышать чарующие сказки 90-летней сказочницы Хама́ Давреш, уроженки Карсской области (Турция)47.
Искусство сказителя передавалось от поколения к поколению. О подобных мастерах живого слова говорил А. А. Ромаскевич, когда писал о персидских сказителях: «Сказочник ― весь движение и жизнь: он громко кричит, временами речь его переходит в пение, он страстно жестикулируют, то медленно и тихо ступает, то быстро движется, поворачиваясь в равные стороны и изгибаясь всем телом, подражая движениям и действиям сказочных персонажей. Сидящие напряженно слушают и иногда, при патетических возгласах рассказчика, за которыми следует пауза, громким хором вторят ему»48. Подобные мини-театральные представления мастеров устного слова всегда оказывали большое воздействие на слушателей. Высокое исполнительское мастерство способствовало тому, что люди верили в рассказываемое чудо.
За годы собирательской работы нам посчастливилось познакомиться со многими мастерами устного рассказа, исполнителями фольклорных произведений.
Редкостно одаренной исполнительницей было Гула́ Худо (1913―1980). Сама она училась искусству рассказывать сказки у своего отца. Сказки, записанные от нее, отличаются совершенством сюжета и отточенностью стиля.
Замечательным исполнителем является Ордие Коте (род. в 1913 г.). Речь его афористична, он любит крылатые слова, пословицы и поговорки. Много песен и сказок Ордие выучил у известных певцов Еноке Сафари и Джамшиде Хамза: «Они всегда присутствовали на вечерниках, пели, радовали людей, у них я и научился рассказывать сказки».
Талантливым рассказчиком был Осее Шабаб (1905―1970). Он как бы отключался от всего мирского и красивым голосом, торжественно и серьезно чеканными фразами вел рассказ.
Много сказок было записано от Фарамазе Аздо (род. в 1890 г,), который очень любил, когда к нему приходили домой слушать его сказки. Жена его вспомнила, что однажды он три зимних месяца каждый день рассказывал сказки и ни разу не повторился.
Знатоком курдских народных преданий был Хамзое Бадо (1880―1972). «Мой отец, ― вспоминал Хамзое Бадо, ― учил ценить хлеб и мирную жизнь». Сам Хамзое Бадо очень любил детей и, даже когда рассказывал для записи, обращался только к детской аудитории. Чувствовалось, что в этой семье сказки передавались из поколения в поколение.
Богатством и своеобразием отличался репертуар Черкесе Ашира (1904―1984). Многие односельчане говорили о том, что он очень хорошо знает курдский фольклор. Черкесе Ашир любил рассказывать сказки в кругу домашних. Его дети и внуки получили образование, и он радовался этому. В своем же репертуаре он сохранял многие положительные черты патриархальных духовных традиций. Сказкам, записанным от него, присущи языковое совершенство и самобытность.
Традиция высокого исполнительского искусства продолжает Хамое Хамид, который родился в 1936 г. в высокогорном селе, где еще сохранились черты патриархального быта. Хамое Хамид ― прекрасный исполнитель лирических песен, знает много поэм, легенд, сказаний и исполняет их с большим импровизаторским искусством.
Много интересных новеллистических сказок и нравоучительных и занимательных историй рассказали студенты, обучавшиеся в Москве и Ереване (Сидо Арслан, 25 лет, Тафуре Мсто, 19 лет, и др.).
Сказки, которые рассказывались долго, называли чирок, или по-персидски хекаят, что означает «повесть», «рассказ». А сказки небольшого объема назывались чиванок, т. е. «малютка».
При записи фольклорного материала в разных районах случалось встречаться с текстами, сюжеты которых нам были уже знакомы и даже записаны. Но мы всегда с большим вниманием относились к новым вариантам фольклорных произведений.
Каждый сказитель по-своему исполнял свое любимое произведение, дополнял или своеобразно интерпретировал новый текст. В исполнительской манере сказителя проявлялся его характер, мироощущение, каждому был присущ особый стиль повествования и арсенал художественных образов. Каждый исполнитель становился как бы выразителем духовной культуры своих соплеменников, односельчан, сверстников, определенных социальный групп.
Предоставив сказителям свободу импровизации, мы фиксировали сказки, легенды и песни, содержащие много нового и интересного с точки зрения как искусства рассказа, так и поэтики народной прозы.
В книге представлены следующие жанры народной прозы: волшебные сказки, легенды, бытовые сказки, басни и сказки о животных, притчи, забавные и нравоучительные рассказы и анекдоты.
Сборник открывается волшебными сказками ― они вводят читателя в своеобразный и удивительный мир отважных героев, необычайных красавиц, чудесных превращений. Критерием для отнесения сказки к волшебным послужил не признак волшебности и чудесности, а структурные признаки, особый синтаксис, «который устанавливается научно совершенно точно. Единство композиции для так называемой волшебной сказки есть признак устойчивый, исторически закономерный и существенный»49.
Как видно на примере курдских волшебных сказок, это «единство структуры соответствует единству всей поэтики волшебной сказки и единству выраженного в ней мира идей, эмоций, образов героев и языковых средств»50.
Основная тема волшебных сказок ― борьба героя против злых сил и его непременная победа. В курдских волшебных сказках действуют два типа положительных героев. Одни борются со злом ради народа или падишаха. Сам же падишах ― всего лишь более богатый и уважаемый человек, чем другие, а город ― это большая деревня, только с высокими домами. Соответственно отражена в сказках и структура общества: падишах с его окружением и челядью, с одной стороны, и народ, крестьяне и городской люд ― с другой.
Герои первого типа не индивидуальности с присущими только им чертами характера, а всего лишь носители поступков в деяний. Таков Мирза Махмуд, один из любимых героев народной курдской прозы. Он сражается с дэвами и побеждает их (№ 1), воюет с многочисленным войском ради красавицы Гулизар, дочери падишаха (№ 14), обуздывает чудесного коня (№ 13) и т. д. С готовностью служат отцу и братьям и другие положительные герои: Усуб (№ 3 и вариант); Баксамат (№ 6) и т. д. Они уничтожают кровожадных драконов, хитростью и храбростью одолевают сразу сорок разбойников, разоблачают козни злых старух-колдуний. Но бывает, что из-за чрезмерной уверенности в своих силах герой не прислушивается к предостережениям жены иди невесты (№ 3, вариант, № 4) и попадает в беду.
Героями второго типа являются выходцы из народа ― землепашцы.(№ 16, 17, 22) и скотоводы (№ 11, вариант к № 16), рыбаки (№ 26) и пастуха (№ 88). Различные обстоятельства заставляют их идти в город, где они вступают в разные отношения с падишахом и его приближенными. В этих сказках появляются горожане ― преимущественно купцы и ремесленники. Преодолевая препятствия на пути к достижению цели, положительный герой борется со злом ради торжества добра и справедливости.
В сказках всегда торжествует справедливость, поэтому счастье в ней посылается как награда за добрый поступок и отнимается в наказание за дурной.
Олицетворением злого начала в курдских сказках, как и в скалках других народов, являются или фантастические чудовища ― дэвы, драконы ― или жестокие падишахи, препятствующие соединению героя и героини. Злому падишаху обычно помогает старуха-ведьма, обладающая способностью перевоплощаться. А положительным героям покровительствует и оказывает посильные услуги добрая бедная старушка (см. № 3, 14, 75 и т. д.) — При этом в курдских волшебных сказках активны и силы добра, и силы зла.
Как непременные атрибуты в волшебной сказке используются чудесные вещи и талисманы ― это шапка (аналогична шапке-невидимке русских сказок), обладающая свойством делать человека невидимым, скатерть (идентичная русской скатерти-самобранке), молитвенный коврик (служит ковром-самолетом), волшебный светильник (или лампа), способствующий обогащению герои (№ 15, 21), три конских волоска (№ 1, 3, 11, 12, 14) в усики муравья, плетка или кнут (№ 28), с помощью которых происходит превращение людей в животных или наоборот и т. д.
В волшебных сказках много деталей, передающих быт средневекового Курдистана, его патриархальность, сохраняются описания старинных обычаев и обрядов или упоминания о них.