Сэйсаку опять предстояло лететь в Нью-Йорк. Хозяева «Исикавадзима-Харима» торопили его. В начале будущего года их детище должно быть спущено на воду. Специалисты из «Ньюпорт-Ньюс шипбилдинг энд драй док» уже закончили свою часть работы. Последний визит в научно-исследовательский центр кораблестроения имени Д. Тейлора — и все, остальное японские инженеры и рабочие сделают сами. На этом объекте «Исикавадзима-Харима» собрала лучшие кадры, непременным условием было умение держать язык за зубами. Режим секретности обеспечивала большая группа людей, и, судя по всему, успешно. Да и сам Сэйсаку научился помалкивать.
Короткий доклад второго исследовательского отдела встревожил адмирала Тэрада. Он взял принесенную ему миниатюрную магнитную кассету и вставил в магнитофон, надел наушники. Это была запись разговоров Кадзуо Яманэ в штабе военно-морских «сил самообороны». Прослушав всю пленку, пригласил к себе капитана второго ранга Катаока.
Капитан второго ранга Катаока был ниже среднего роста, по удивительно пропорционально сложен. Работников штаба военно-морского флота удивляла его способность ходить совершенно бесшумно, он незаметно проскальзывал мимо вечно озабоченных офицеров, которые считали, что Катаока неделями отсутствует, и удивлялись, увидев его в столовой. Те, кто с ним сталкивался, часто испытывали неприятное чувство: Катаока никогда не смотрел в глаза собеседнику.
— Отправляйтесь в Ацуги, капитан второго ранга, — приказал Тэрада и углубился в бумаги, разложенные на столе. Он не услышал ни малейшего шороха, даже не скрипнула дверь, словно Катаока исчез, растворившись в воздухе.
Поговорив с кем-то по телефону, сержант, отвечавший на базе Ацуги за связь с общественностью, сделал вид, что улыбается:
— К сожалению, Яманэ-сан, экипаж вертолета, с которым вы хотели поговорить, выполняет тренировочное задание. Его нет на базе. Чем еще мы вам можем быть полезны?
Сержант военно-воздушных «сил самообороны» совершенно не желал быть полезным подозрительному посетителю.
Кадзуо Яманэ не оставалось ничего другого, как поблагодарить сержанта за любезность и уйти.
— Вас проводят, — предупредительно сказал сержант.
Рослый солдат первого разряда «сил самообороны» ожидал Кадзуо. Под почетным эскортом Яманэ прошел к выходу с территории базы Ацуги. Что же теперь предпринять?
Инспектор Акидзуки качал головой:
— Я никогда не соглашусь с таким утверждением, и будь вы трижды адвокатом, вам не убедить меня.
— Да я и стараться не стану вас убеждать! — рассвирепел Эдогава. — Вы ко мне пришли, а не я к вам.
Оба замолчали. Акидзуки первым сделал шаг к примирению:
— Согласитесь, все это очень похоже на то, что пишет «Акахата».
— Из-за того что факты приведены органом коммунистической партии, они кажутся вам менее убедительными? — прищурился Эдогава.
— Представить себе, что наша армия получит химическое и ядерное оружие... Согласитесь, это немыслимо. «Силы самообороны» находятся под неусыпным гражданским контролем, а народ не примирится с японской атомной бомбой. Разве мы уже забыли Хиросиму и Нагасаки?
— Не забыли, — согласился Эдогава. — Но разве японцы, в сущности, не привыкли к тому, что атомное оружие десятилетиями находится у них под боком? Американцы всегда хранили его на нашей территории. И никогда особенно не старались это скрыть. Было несколько случаев, когда американские самолеты с ядерным грузом терпели аварию над японской территорией — это ужасало страну, но с каждым разом возмущение было все слабее. Наши военные тоже приложили руку к излечению страны от «атомной аллергии». Сколько раз начальник департамента вооружений управления национальной обороны заявлял в парламенте, что Япония может обладать всеми видами оружия массового уничтожения для использования его в целях обороны. Он сказал, что не мешало бы иметь атомные боеголовки для ракет «Ника-Геркулес» и ядерные боеприпасы для гаубиц «сил самообороны». А история с начальником штаба сухопутных «сил самообороны» Хирооми Курису, который назвал подчиненную ему армию «бумажным тигром» и потребовал перевооружения! Ему, если вы помните, пришлось уйти в отставку в результате последовавшего скандала. Он сделал это с легким сердцем, потому что сыграл свою роль — посеял сомнения в сердцах многих японцев, которые задумались: а не совершают ли они ошибку, выступая против мощной армии?
Я помню Курису по войне, — неожиданно добавил Эдогава. — Он закончил Токийский университет в 1943 году и пошел на флот. К моменту капитуляции он уже был капитаном, обогнав нас с Нирадзаки. Он принадлежит к влиятельной группе «ястребов», которая методично подавляет антивоенные тенденции в нашем обществе. И, судя по результатам опросов общественного мнения, которые печатаются в газетах, они преуспевают. Многие начинают считать, что три неядерных принципа надо пересмотреть.
— Вот вы же сами говорите, что пока речь идет об обработке общественного мнения, — заметил инспектор Акидзуки. — Следующий шаг они решатся сделать не скоро.
— Нирадзаки тоже так считал, — сказал Эдогава, — пока к нему не пришел один человек...
К депутату Нирадзаки часто обращались люди с самыми неожиданными просьбами. Иногда среди ночи появлялись совсем уж странные личности — преступники, бежавшие из тюрем. Если они считали, что их осудили ни за что, то любыми способами пытались проникнуть к Нирадзаки, который слыл человеком справедливым.
— Привратница позвонила жене Нирадзаки и сказала, что какой-то человек, с виду вполне приличный, просит разрешения побеседовать с господином депутатом, — рассказывал Эдогава. — Нирадзаки принял его. На следующее утро он приехал ко мне. «Я не спал ни минуты. Читал все, что нашлось у меня в домашней библиотеке о подводных лодках. Похоже, что мой вчерашний посетитель не соврал». Когда были созданы «силы самообороны», — продолжал Эдогава, — о подводных лодках, разумеется, речи не было. Однако в 1955 году американцы подарили им одну из своих лодок, а вскоре началось строительство первой японской субмарины. Общественности пояснили, что она будет служить мишенью для тренировок противолодочных кораблей. Потом про эти отговорки забыли и построили целый флот дизель-электрических лодок. Совсем недавно военно-морские «силы самообороны» получили первую ракетную подлодку. Последняя серия, типа «Удзусио» и «Такасио», имеет корпус в виде «слезы», как его называют американцы. Такой корпус годится и для атомных лодок. Человек, который пришел к Нирадзаки, зная его репутацию противника армии, работал в компании «Исикавадзима-Харима» и утверждал, что на ее верфи строится атомная подводная лодка-ракетоносец по секретному заказу военно-морских «сил самообороны».
Премьер-министр вернулся из Соединенных Штатов. Глава правительства был вполне удовлетворен визитом. Они с президентом называли друг друга по имени, и никому из предшественников нынешнего японского руководителя хозяин Белого дома не уделял столько внимания. Гостям был представлен доклад о предварительных результатах расследования столкновения американской подводной лодки «Эндрю Макферсон» с японским рыболовным судном «Никко-мару».
Кадзуо Яманэ услышал изложение текста доклада по радио. Он сидел в маленьком кафе совсем рядом с базой Ацуги. Кафе работало до часу ночи, но популярностью, похоже, не пользовалось. Во всяком случае, в этот вечерний час Яманэ был там единственным посетителем. Даже хозяин покинул свое место за стойкой, где обычно возвышался в окружении кофеварки, миксеров и шейкеров, и устроился в задней комнате, служившей одновременно и складом, смотреть телевизор.
Яманэ ел печенье, завернутое в сухие водоросли, и слушал радио, одним глазом косясь в окно. На базе явно что-то происходило: зажигались и гасли прожектора, бегали люди с карманными фонариками, раздавались звуки команд на японском и английском языках.
«В 9.00 по токийскому времени американская подводная лодка «Эндрю Макферсон» с баллистическими ракетами совершала плавание в подводном положении, участвуя в учениях по противолодочной обороне. В воздухе находился патрульный самолет Р-3С «Орион», получивший задание обнаружить подводную лодку и по возможности достаточно точно определить ее расположение, чтобы имитировать атаку. Зная, что она, возможно, является объектом такого поиска, лодка продолжала плавание, стараясь не обнаружить себя.
В районе, где находилась «Эндрю Макферсон», была низкая облачность и шел дождь. В 10.26 лодка поднялась до перископной глубины, чтобы уточнить координаты. Гидролокатор «Эндрю Макферсон», работавший исправно, не получил информации, необходимой для того, чтобы обратить внимание команды на приближение к надводному судну. В этот момент подводная лодка подняла перископ. Условия для визуальных наблюдений были плохими — дождь и высокие волны ухудшали видимость при наблюдении через перископ. Хотя дважды был произведен круговой обзор горизонта, подводная лодка не заметила «Никко-мару». После этого перископ был опущен».
На базе тревога усиливалась. Раздавались непонятные свистки, взревела сирена. Яманэ даже подошел к окну, но было уже так темно, что он ничего не мог разглядеть. Внезапно у стеклянных дверей кафе появился какой-то человек в форме. Двери автоматически раздвинулись, и человек вошел. Это был лейтенант «сил самообороны», судя по знакам различия, — летчик морской авиации. Он невыгодно отличался от аккуратных и даже щеголеватых офицеров, которых приходилось встречать Яманэ. Форма на нем была мятая, в масляных пятнах, ботинки не чищены. Они встретились взглядами. Во взоре офицера Яманэ прочитал страх. Летчик неуверенно покрутился и, чтобы не вызвать подозрений, шагнул к автомату с сигаретами, полез в карман за мелочью. За окном раздались шаги. Летчик вздрогнул.
— Спрячьтесь за стойку, — сказал Яманэ.
Летчик последовал его совету.
В кафе вошли три солдата «сил самообороны» в касках и офицер с нарукавной повязкой «военная полиция».
— Ваши документы, — потребовал офицер у Яманэ.
Тот и бровью не повел:
— С какой стати я должен вам предъявлять документы? Я не служу в армии, — холодно сказал Кадзуо.
Наткнувшись на неожиданный отпор, полицейский козырнул, предъявил свое удостоверение. Тогда Яманэ вытащил из бумажника визитную карточку.
— Все ясно, благодарю вас, — полицейский козырнул повторно. — Вы не видели здесь человека в военной форме, но без фуражки?
— Нет, — покачал головой Яманэ. — А что случилось?
— Ищем одного сумасшедшего, — ответил полицейский уже с порога. — Его должны были отправить в больницу, а он взял и сбежал, да еще в военную форму переоделся.
Когда патруль исчез, Яманэ облокотился о стойку.
— Полицейские ушли, — негромко сказал он. — Если вы объясните, кто вы такой и почему вас ищет полиция, я, может быть, попытаюсь вам помочь.
«На подводной лодке не знали, что самолет Р-3С обнаружил ее. Вахтенный офицер приказал немного всплыть, вновь поднял перископ и заметил самолет.
В этот момент «Эндрю Макферсон» получила с гидролокатора информацию о «Никко-мару». Эта информация была передана на центральный пост подводной лодки, но вахтенный офицер не услышал ее или не подтвердил получение. На данном этапе расследования неясно, можно ли было избежать столкновения, если бы в ответ на информацию с гидролокатора немедленно были приняты меры.
Сразу же после столкновения командир «Эндрю Макферсон» руководствовался несколькими соображениями. Он был, разумеется, обеспокоен безопасностью судна, с которым столкнулась лодка, но еще более его беспокоила безопасность собственного корабля, потому что «Эндрю Макферсон» — подводная лодка с баллистическими ракетами. Лодка сразу же после столкновения поднялась на поверхность, но командир вновь опустил ее на перископную глубину, как только ему сообщили, что его корабль не получил существенных повреждений. Он это сделал по той причине, что при неблагоприятной погоде подводная лодка находится в большей безопасности в погруженном состоянии. При выходе на поверхность и в процессе погружения он наблюдал «Никко-мару» через перископ».