— Ну, хорошо, — вздохнул Мил, отступаясь, — но зачем же казнь? В городе болтают, будто вы дадите роккону сожрать человека.
— Рокконы человечину не едят — только дичь и домашнюю птицу. У нашего, представьте, и нож имеется: он им разделывает кроликов и кур. Целыми не ест, культурный… Отец повелел, чтобы именно роккон казнил злодея.
— Ваше высочество! Полторы тысячи невинных уже прошли через это… и еще будет тысяч шесть-семь. Для чего?!
— Не знаю, — потупился Властимир. — Так велел отец.
Разволновавшись, он налил себе вина, глотнул. Отставил серебряный кубок:
— Лекарь мне запрещает вино. — Плеснув в другой кубок из отдельного кувшинчика, принц сделал неохотный глоток. — Вам я этого не предлагаю, извините.
Густой запах напитка показался смутно знакомым. Впрочем, сейчас Мила занимало другое. Он попросил:
— Расскажите мне о злодеянии.
— Зачем?
— Я попытаюсь понять, что произошло и кто виновен.
Принц улыбнулся — снисходительно, мягко, словно разговаривал с несмышленышем.
— Господин Дружен, виновного и тогда отыскать не смогли. Неужели вы полагаете, что теперь…
— Полагаю, — прервал Мил и даже не извинился. — Мой отец был судьей. Он был наделен даром видеть суть вещей и понимать, что справедливо, а что — нет. А у меня дар дознавателя. Я вижу, кто и в чем виноват. И могу по памяти других людей восстановить картину происшедшего.
— Докажите. В чем провинились двое стражей там, за дверью?
— Четверо, — поправил Мил.
— Их двое. — Принц нахмурился.
— Позовите капитана, который меня привел. Спросите у него.
Властимир тронул рычажок, вделанный в край столешницы; за дверью звякнул колокольчик. Офицер мгновенно явился.
— Капитан Погребец, сколько стражей у двери?
— Двое, ваше высочество.
— А сколько лучников держат меня на прицеле и шпионят за принцем? — осведомился Мил.
Капитан метнул тревожный взгляд на стену, за которой под драпировками таились солдаты. Отверстия в стене были прикрыты зеркалами, прозрачными с обратной стороны.
— Сколько их? — с нажимом спросил Властимир.
— Тоже двое, ваше высочество, — пробормотал обескураженный офицер.
Принц встал.
— Кто распорядился?
— Начальник дворцовой стражи, ваше высо…
— Убрать! — обрубил принц. Капитан вышел.
Властимир опустился в кресло, тяжело дыша, как после бега. Уголок рта дергался.
— Шпионить вздумали! А я-то полагал, будто нас не подслушивают.
Он поднял свой кубок с напитком. Внезапно Мил вспомнил, в какой связи он чуял этот крепкий дух: когда отец отдал его в ученики знахарю. Мил много у кого перебывал в учениках — у кузнеца, каменщика, плотника, печника; повсюду он мгновенно схватывал основы мастерства, и отец отсылал его к следующему умельцу.
— Не пейте!
— Что такое? — принц удивленно поднял бровь.
— Ваше высочество, простите, если невзначай обижу. Человеку некрепкого здоровья «отвар воздержания» пагубен.
Властимир залился краской. Поставил кубок. С достоинством проговорил:
— Вы заблуждаетесь. Этот бесценный отвар поддерживает мужскую силу, и его надо принимать каждый день. Мне нужен наследник…
— Не видать вам наследника, если хлебать что ни попадя! — вскричал Мил в запале. — Ваш лекарь — бессовестный враль. Или, скорее, наймит соседнего королевства, которое враждебно вашей фамилии. Хотите знать, каким сбором вас потчуют? Две части сонного корня, три части слабинки и целых пять частей повисухи. А повисуху дают солдатам, когда желают оградить захваченный город от их непотребных забав.
Властимир побледнел. Пальцы сжались в кулак.
— Ты… ты не лжешь?
— На кой ляд мне лгать тебе?
Принц откинулся на спинку кресла.
— Еще ни один подданный не говорил мне «ты».
— Я чужак и не твой подданный. К тому же никакой принц до сих пор мне не «тыкал».
Властимир вдруг захохотал, причем так заразительно, что Мил тоже не выдержал и рассмеялся. Затем принц спросил: