Когда первая волна радости и неуемных восторгов схлынула, мои сестрички тоже набросились на Лицинию с поцелуями и объятьями и сразу же с заговорщицким видом утащили её от меня подальше. Лаура и Нефертити немедленно бросились к моим сестрам, чтобы снять всю необходимую информацию и я на какое-то время остался стоять один, весь помятый, облитый с ног до головы шампанским, обслюнявленный, но чертовски довольный своей диверсионной деятельностью во вражеском стане.
Наскоро приведя себя в порядок, я подошел к краю платформы и сел на плиты зеленого гранита спиной к своим друзьям, но право же вовсе не потому, что все они мне, внезапно, разонравились. Просто мне было интересно посмотреть на реакцию темных ангелов. Реакция же этих ребят, мне, честно говоря, понравилась. Они даже перестали стрелять по куполу и стали посматривать на меня с интересом и без прежнего презрения. Их восторженные крики стали постепенно затихать, а когда прямо напротив меня в воздухе завис здоровенный ангел с волосами цвета полированного серебра, то и вовсе замолчали.
Видя то, как ангел сложил руки около рта, собираясь мне прокричать что-то, я заставил магический купол придвинуться к краю платформы почти вплотную. Снимать магическую защиту было еще слишком рано, ведь я сделал только самый первый шаг к взаимопониманию, а впереди была долгая, кропотливая и трудоемкая работа, которая сулила множество хлопот и сложностей не только мне, но всей моей команде. Ангел с серебряными волосами и такими же крыльями, сверкающими в ярком свете, подлетел ко мне поближе, замер в воздухе, лихо подбоченясь, и, с веселой ухмылкой, поинтересовался:
- Эй, парень, зачем ты умыкнул у нас Лицинию? Тебе что, своих двух красоток мало или ты не успел вкусить от любви ангельских красоток в Алмазном замке, в который ты вновь вернул молодость и всю радость соития?
Говорить всей правды я не собирался даже Лицинии, ну, хотя бы на первых порах, и, уж, тем более, я не собирался признаваться в собственном коварстве этому громадному парню с серебряными крыльями и прической. Рядом с этим Голиафом ангельского племени, немного поодаль, выстроились рядами еще несколько десятков парней и девушек, которые можно было смело отнести по их внешнему виду к крылатому спецназу. Поэтому я, отвечая на вопросы, поставленные мне хотя и дружелюбно, но очень конкретно, выдвинул перед ними следующую, весьма поэтичную и абсолютно правдивую версию, которая должна была немного разрядить обстановку:
- Не знаю, дружище, захочешь ты поверить или нет, но все получилось как-то само собой, спонтанно. Поверь мне на слово, что когда я принял вид самого обыкновенного ангела с Терраглориса и вылетел на ночную разведку, то просто хотел посмотреть на вас поближе, послушать о чем вы треплетесь между собой, ну, и все такое. Поначалу у меня даже и в мыслях не было насильно похищать кого-либо, но когда я, облетая ваш атолл по кругу, увидел Лицинию, сидящую в одиночестве на балюстраде, когда все её друзья веселились, меня, словно молнией, поразила её красота. Это было такое ощущение, словно кто-то подошел ко мне сзади и к-к-как даст по башке дубовой доской! Не знаю, веришь ли ты в любовь с первого взгляда или нет, но это была именно она, клянусь Богом! Если бы не мой верный друг, ворон-гаруда Конрад, который изображал мои черные крылья, и я летел бы с помощью магии, то точно бы свалился к ногам Лицинии, как опрокинутый комод, ну, а так я еще смог спуститься и даже заговорить с этой божественной девушкой. Вот и все, что я могу тебе сказать. Остальное уже касается только меня и Лицинии, дружище, и, как ты сам понимаешь, рассказывать тебе о том, чем мы с ней занимались всю эту долгую ночь, извини и подвинься, я не стану, хоть ты убей меня. Вот такие дела, друг мой. Увы, но любовь такая мощная штука, что против нее не попрешь.
Мой визави хотя и был вполне удовлетворен моим ответом, что было заметно по его эмоциям, легко читавшимся на красивом и благородном лице, одними только этими вопросами не удовлетворился. Более того, удивленно вскинув брови, он задал мне, вопрос весьма странного свойства:
- Но почему ты выбрал именно Лицинию, человек из Зазеркалья? Разве на нашем, как ты говоришь, атолле, не нашлось ангелицы более достойной любви такого великого мага, как ты? Не понимаю, что ты мог найти в этом худосочном заморыше? Право же, мы рассматривали такую возможность и были удивлены твоим странным выбором, а потому сразу отвергли эту мысль, как абсурдную. Мы даже подумали, что ты, увидев, как наш вертопрах Асмодей соблазнил одну из ваших крохотных девушек, пользуясь магией похитил нашу самую скромную, безответную и безобидную девушку, чтобы потребовать от нас немедленно вернуть твою спутницу. Мы немедленно отыскали Асмодея и потребовали от него, чтобы он вернул Розалинду тебе, правда эта маленькая, разъяренная бестия, вышвырнула из их замка, построенного в море в нескольких десятках лиг отсюда, семерых здоровенных ангелов, которые были не меньше самого Асмодея, а он и вовсе послал всех нас к Создателю. И если я еще могу понять Асмодея, который, наконец, нашел девушку под стать своему нраву, то как мне понять тебя, великий маг из Зазеркалья?
Мне было чертовски приятно услышать такие слова, сказанные о моей маленькой, бойкой сестренке Розалинде, но я немного растерялся, не зная, что мне ответить по поводу Лицинии. Ко мне на помощь с важным видом соизволил прийти Конрад, который, как всегда, околачивался неподалеку. Правда, на этот раз он несколько забылся и принял мое плечо за плечо другого Михалыча, но уже совершенно неуязвимого, ангела Михаила-младшего, на котором он частенько сиживал.
Хотя я и был сыном Великого Маниту и обладал теперь воистину могучим телом, когти ворона-гаруда, пронзив тонкую ткань моей рубахи, пропороли мне плечо до костей. Взвыв от боли благим матом, я повалился на бок, чтобы этот индюк со стальными когтями поскорее от меня отцепился. Кровотечение остановилось в считанные секунды, глубокие раны на разорванном в клочья плече затянулись прямо на глазах, а восстановить прежний вид своей окровавленной и разорванной рубашки, мне и вовсе было плевым делом, но все это произвело большое впечатление на ангела с серебряными крылами.
Конрад, ожидая от меня нагоняя, прытко отскочил в сторону, но видя, что я не собираюсь наезжать на него, отрывисто каркнул, затем громко захохотал и, наконец, высказал моему собеседнику все, о что о нем думает:
- Велиал Сереброкрылый! Ты все такой же болван, каким был и раньше. Мне помнится я был еще юным, желтоклювым вороненком, а ты уже был таким дурнем, что и во всем Парадизе не сыскать! Ты знаешь хоть то, кто такая Лициния? Более прекрасной ангелицы еще не рождалось во всех Вселенных, в которых только обитают ангелы. Да, у тебя, похоже, глаза находятся на заднице и они открываются только тогда, когда ты спускаешь свои портки, чтобы опростать свое бездонное чрево. О, ты-то хорошо знаешь, каким зрением обладаем мы, вороны-гаруда. Еще за пять лиг до острова с высоты в три с лишним лиги я увидел эту прекраснейшую из ангелиц и хитроумным маневром подтащил своего повелителя, великого мага из Зазеркалья мастера Михалыча, чтобы он увидел Лицинию хотя бы одним глазком. Ну, а дальше пошло-поехало. Много в своей долгой жизни я слышал любовных признаний, услышал несколько пылких объяснений в любви даже из уст самого Создателя, но то, как разговаривал с Лицинией мой повелитель, стоило бы записать на бумаге! Так что ты трижды болван, Велиал, раз задаешь самому себе такие вопросы и я счастлив, что мой повелитель забрал эту божественную красавицу из вашего куриного племени навсегда. Жаль, конечно, что теперь она уже не подруга моего повелителя, по истечении этих пяти суток она стала его родной сестрой, но зато у них была самая длинная ночь любви, в которой и мне, старому Конраду, посчастливилось принять участие пусть и в качестве ангельских крыльев.
Старина Конни был готов продолжать свои излияния, но я показал ему кулак и он быстро захлопнул свой клюв. Зато его объяснения настроили архангела Велиала на несколько иной лад и даже заставили задуматься. От этого дошлого парня не ускользнуло и то, что всего несколько минут назад Конни превратил мое плечо в кровавую рану. С выражением полного недоумения на лице, он спросил меня:
- Мастер Михалыч, мне рассказывали, что ты собрал воедино все имена Смерти, сделал магические обереги и что все вы неуязвимы. Однако то, что я только что видел своими глазами, явно говорит, что ты уязвим для когтей ворона-гаруда, если, конечно, это не хитрый магический трюк. Но как же тогда мы можем считать тебя посланцем Создателя, который прибыл к нам, чтобы принести благую весть?
Вот так, одним единственным ловким движением Конни начисто лишил меня возможности блефовать, да, еще сопроводил это дикой болью в плече. Архангел Велиал пристально смотрел на меня своими синими, флюоресцирующими, как у Пола Муад-Диба, глазами и ждал ответа. Потирая уже зажившее плечо, я грустно улыбнулся ему в ответ и сказал с тихой горечью в голосе:
- Эх, дорогой мой архангел Велиал, хотел бы я знать наверняка, а не догадываться, какого рожна требуется от меня нашему Создателю. Тогда бы у меня был четкий и отлично выверенный план и мне не пришлось бы действовать полагаясь больше на интуицию и свои чувства. Да, я собрал воедино все имена Смерти, даже такие, о которых ты и не догадываешься. Да, я изготовил обереги, которые сделали моих верных друзей неуязвимыми, но сам я не только уязвим, но и смертен. Правда, я теперь являюсь воплощенным сыном Великого Маниту и у меня есть вся сила моего великого и мудрого отца, ну, и кое какие его умения. Кроме того я весьма преуспел в магии ангелов и магов и даже Кольцо Творения полностью подвластно моей воле, а потому мне удалось освободить вашего друга и предводителя Люцифера от кары, наложенной на него Создателем. Теперь его душа, наверное, слилась с Богом, если, конечно, Создатель не забрал его в свои золотые чертоги, которые стоят на вершине горы Обитель Бога, чему я совершенно бы не удивился. В общем, ребята, я довольно крепкий орешек и вряд ли буду вам по зубам, но я прибыл в Темный Парадиз вовсе не за тем, чтобы устраивать здесь какие-либо потасовки. Поэтому прошу не ставить мне в вину то, что я убил несколько ваших боевых друинов. Мне пришлось спасать жизни моих собратьев и я лишь прошу простить меня за их смерть, которую они приняли в бою. В мою задачу входит только одно, разобраться во всем и сделать так, чтобы все остались при своем интересе. Так сказать, раздать семи сестрам по серьгам, и чем скорее мы начнем спокойный и заинтересованный разговор, тем скорее все встанет на свои места и тем скорее я забуду про все эти магические дела и вернусь, наконец, в Зазеркалье.
Архангел Велиал выслушал мои слова не то чтобы с совершенно безразличным видом, но все же несколько отстранено и вид у него был такой, словно он решает в уме иную, куда более сложную задачу, чем вникает в общий смысл моих заявлений. Для начала долгой дипломатической борьбы и этого было вполне достаточно и потому я умолк. Конрад молча стоял подле меня, за моей спиной, метрах в пятнадцати, стояли на зеленой траве мои братья, Уриэль и Добрыня, остальные же мои спутники сидели за столиками на большой террасе, увитой темно-зеленым плющом и цветами, но и им было в этот момент не до фруктов и вин, стоящих перед ними.
Каждый из них был готов в любую минуту прийти ко мне на помощь с добрым советом или дополнительным веским аргументом, но мне в этот момент нужно было нечто иное. Повернувшись к Уриэлю, я сделал рукой понятный одному ему знак и уже через минуту мой ангел-телохранитель и самый верный друг и младший брат сидел на гранитных плитах рядом со мной, протягивая мне самую обыкновенную бутылку баварского пива, которую можно было выдуть несколькими глотками и уже не ждать более того момента, когда напиток появится в ней вновь, и пачку сигарет.
Закурив сигарету и сделав пару жадных затяжек, я тут же заставил подняться со дна залива и встать над темными водами залива несколько рядов удобных сидений для ангелов, стоящими перед круглыми столиками, приглашая их тем самым к долгому разговору. Архангел Велиал сел на свое место и властно хлопнул рукой по столику. Ангельский спецназ дружно, словно по команде, занял места в партере, а несколько молоденьких ангелиц тут же принесли им прохладительные напитки нашего разлива, так же без малейших признаков магии в самих сосудах, кроме той, которая заставляла коробки с бутылками и упаковки с банками быть неистощимыми. Уриэль радостно заулыбался, но, по-моему, напрасно. Со стороны архангела Велиала это был всего лишь жест уважения и мне не следовало рассчитывать на сколько-нибудь долгий разговор.
Несколько минут мы просто сидели друг против друга и пили пиво, внимательно глядя в глаза в глаза. Меня эта игра в гляделки ничуть не раздражала и не утомляла, а для архангела Велиала она была прекрасной возможностью оценить то, что же это за хрен с горы объявился в его краях.
Мне с первых же минут стало ясно, что все дела здесь решаются коллегиально и вскоре все, что увидит на нашем острове Велиал и его банда, будет тщательно проанализировано, а пока что я сидел, пил пиво, курил и помалкивал, ожидая дальнейшей реакции одного из патриархов ангелов Темного Парадиза. И я таки дождался того момента, когда архангел Велиал, допив пиво, налитое для него в высокий бокал тонкого стекла, немного наклонился вперед и веселым, чуть насмешливым голосом, спросил меня:
- Мастер Михалыч, почему я не вижу здесь твоей возлюбленной сестры, а заодно и моей племянницы, Лицинии? Этот болтливый черный сводник Конрад так жестоко раскритиковал меня за всю мою политику по физической подготовке нашего ангельского воинства, что мне и, правда, стало немного стыдно. Может быть я и в самом деле уже забыл, что такое истинная красота и совершенство? Ну, так докажите же мне это, наконец, и покажите мне малышку Лицинию, а то я так и не успел её увидеть сегодня.
На террасе, оккупированной моими спутниками, сотворилось небольшое замешательство и столпотворение, однако, очень скоро в нашу сторону направилась весьма красочная процессия. Впереди всех важно шествовали братья Виевичи, которые несли на своих широченных плечах большой хрустальный трон, на котором гордо восседала прекрасная Лициния. Моя маленькая ангельская сестренка была по прежнему, одета в свою золотистую, легкую тунику, которую я сотворил для неё из половинки монеты в пятьдесят франков и дюжины лепестков магнолии.
Над головой Лицинии в сопровождении необычайно молчаливого эскорта воронов-гаруда, летели её белоснежные крылья, а по обе стороны от трона легко парили в воздухе Гелиора и Ниэль в своих нарядах прекрасных персидских принцесс из сераля. Справа и слева от Виевичей шествовали все остальные мои сестрички. По мере приближения этой процессии в воздухе запахло гиацинтами и цветами магнолии, послышалась какая-то чудная мелодия, которую исполняли невидимые мне арфистки, да, и вообще все выглядело очень благостно, величаво и торжественно.
Мы, трое родных братьев Лицинии, быстро вскочили на ноги и, уничтожив пустые бутылки, принялись суетливо оправлять на себе рубашки. Из всех нас только Добрыня, одетый в белые джинсы и белую же рубашку, выглядел более или менее пристойно, а ангел-панк Уриэль-младший, так тот вообще был одет в яркие, пестрые бермуды, синюю майку, которая была ему на три размера больше, и был к тому же босой, без крыльев, да, еще и с красной, пиратской банданой на голове. В общем черт знает что, а не ангел. Бежать переодеваться было уже поздно и потому мы просто встали и приняли более или менее почтительные позы.
Наконец, братья Виевичи опустили хрустальный трон на гранитные плиты, которыми был облицован периметр нашего острова и встали позади него. Тотчас к Гелиоре и Ниэль присоединились еще три ангела, Узиил, Фламарион и Михаил-младший, одетые, как венецианские дожи и с огромными золотыми трубами в руках, горящими в ярком свете переносных софитов, которые направили на нас чернорабочие сцены, Роже, Антиной и Жорж. Ангелы поднесли свои золотые трубы к губам и затрубили так, словно они хотели взорвать мой магический купол изнутри.
Впрочем, вся эта ангельская какофония никак не повлияла на Лицинию. Она встала с трона с той грацией, которой могла бы позавидовать сама Афина, и которая так безотказно сводит мужчин с ума. Судя по тому, как, вдруг, вытянулась физиономия Велиала, он никак не ожидал того, что его племянница, на которую он, вряд ли когда-либо обращал внимание, окажется столь очаровательной и красивой девушкой, способной в считанные секунды влюбить в себя любого мужчину, будь то ангел, маг, магическое существо или человек.
Буквально пожирая Лицинию глазами, Велиал слетел со своего насеста и пришел в себя только тогда, когда уперся лбом в магическую защиту, которая мягко отодвинула его на несколько метров назад. Ему оставалось только парить в воздухе и наблюдать за тем, как на спину Лицинии слетели её белоснежные крылья и как золотоволоса, крылатая девушка медленно, плавно и величаво воспарила вверх.
Поднявшись над нашими головами и сделав несколько плавных кругов, Лициния так же плавно приземлилась неподалеку от нас. Архангел Узиил приземлился подле неё уже без своей громогласной трубы и, взяв девушку за руку, сделал несколько шагов навстречу Велиалу и громко сказал:
- Вот твоя племянница, мастер Велиал! Скажи мне, разве она не чудо? Разве это не самая прекрасная крылатая девушка, когда либо рожденная среди ангелов Парадиза?
На Велиала было жалко смотреть. Как и на всю его крылатую банду, состоящую из рослых атлетов обоего пола. Вместе с этим произошло и еще одно событие. Ангелицы Терраглориса, которые по большей части выглядели так, словно они только что вышли из стен какого-то престижного фитнесс-клуба, недовольно загудели, но это недовольство по большей мере,относилось не к моей очаровательной сестре Лицинии, а уже к самому архангелу Велиалу, который, похоже, был один ответственен за физподготовку крылатого воинства Терраглориса и так изуродовал тела прекрасных крылатых дев изнурительными тренировками.
В этот момент уже не могло идти и речи о том, чтобы продолжить разговор не только с Велиалом, но и вообще с кем-либо из темных ангелов. Лициния вопрошающе взглянула на меня, ей чертовски хотелось сейчас полететь к своим подругам, но я ни в малейшей степени не хотел такого продолжения и потому отрицательно покрутил головой, после чего она, с милой и непосредственной улыбкой сказала своему дяде:
- Мастер Велиал, прости меня, но теперь я уже не принадлежу Терраглорису и не могу вернуться с тобой на его скалистые берега. Моим подругам, которые, возможно, захотят еще раз увидеть меня, придется дожидаться того дня, когда я прилечу на Терраглорис со своими новообретенными братьями и сестрами, ведь я теперь не только дочь Астарота и Луарсавии, но и дочь Великого Маниту.
Архангел Велиал, наконец, дал волю своим чувствам и взревел, словно лев, у которого гиены утащили из под носа убиенную им антилопу:
- Да, что это за Великий Маниту такой и почему мне тут все время говорят о каких-то его сыновьях и дочерях?
Лициния, которая уже полностью уверовала в силу своей, просто таки убойной, красоты, немедленно продемонстрировала своему грозному дядюшке что такое дочь Великого Маниту. Она распростерла над собой свои сверкающие, белоснежные крылья и, гордо вскинув свой носик и чуть улыбаясь своими пухлыми, очаровательными губками, сбросила со своего светлого, золотисто-кремового тела тунику.
Слава Богу, что я уже успел привить своим сестрам хоть малую толику девичьей стыдливости и на Лицинии в этот момент оказались надеты крохотные, белые кружевные трусики пусть и не совсем такие, какие я хотел бы видеть на своей сестре в этот момент, но все таки. Нет, я не ханжа и меня совершенно не волнует то, что Лаура, Нефертити, Гелиора и Ниэль, временами расхаживают передо мной и моими спутниками в чем мать родила. Более того, мне совершенно не в лом было заниматься любовью на виду тысяч ангелов и своих друзей, но я был категорически против того, чтобы выставлять своих собственных сестер на всеобщее обозрение, вот тут уж фигу им всем с маслом! Ну, а то, что моя сестричка сама решила показать свое прекрасное обнаженное тело, было вне пределов моей юрисдикции. Тут уже я точно ничего не мог поделать.
Лициния стояла перед примолкшими ангелами Терраглориса, подобная пламени яркой свечи, стоящей подле беломраморной пирамиды ангельских крыльев, сложенных этой очаровательной плутовкой, аккуратным, белоснежным домиком. Звезда Великого Маниту была едва-едва заметна на её очаровательном животике, подобном драгоценной жемчужине. Указывая на свой пупок изящным пальчиком, Лициния звонко выкрикнула:
- Мастер Велиал, ты обладаешь зрением ничем не худшим, чем у воронов-гаруда, и тебе видны пять моих родинок, которые ты не найдешь на теле ни одного ангела в Терраглорисе, кроме моего любимого брата, златовласого ангела Уриэля-младшего. Сейчас они мирно спят и разбудить их могут только страстные поцелуи настоящих мужчин, о которых идет слава, как о великих любовниках, таких, как мои братья! Мое сердце завоевал не ангел, а самый обыкновенный человек из Зазеркалья, которого мои подруги вряд ли назовут красавцем, но он пленил меня своим обаянием, своими нежными словами и своей великой страстью. Я полюбила его так сильно, что сорвала с его тела все пять родинок. Теперь, когда я стала родной дочерью Великого Маниту и братом этого человека, он для меня умер, как любовник, и наши родинки никогда не дадут нам даже приблизиться друг к другу, а не то что слиться в страстных объятьях. Но, как сестра, любящая своего брата всем сердцем, я не могу покинуть его, мастер Велиал.
Моя сестричка, решившая на зло или на радость всему Темному Парадизу устроить стриптиз, стояла перед тысячной стаей ангелов и с ней происходило что-то непонятное. Хотя нет, понять смысл этого явления было не так уж и трудно, ведь её пожирали страстными взглядами сотни ангелов, которым, вероятно, уже стали несколько надоедать их рослые, атлетически сложенные и мускулистые, сильные подруги. От их пылких взглядов Звезда Великого Маниту на теле Лицинии стала быстро разгораться.
Нежно палевые родинки, чуть заметные на золотистом теле моей сестры Лицинии, стали розоветь у всех на глазах, а розовые соски её очаровательных грудей стали набухать и твердеть, как от страстных поцелуев. В тот момент, когда я уже собрался было сорвать с Узиила его пышные одежды и укрыть ими свою сестричку от нескромных, обжигающе страстных взглядов ангелов, во главе которых стоял этот старый греховодник Велиал, которого буквально трясло от желания, остальные мои сестрички, так же вышли вперед.
В этот день, некоторым из ангелов Терраглориса посчастливилось увидеть сразу всех дочерей Великого Маниту, за исключением маленькой беглянки Розалинды. Причем обнаженными. Сначала Айрис, а потом и все остальные мои сестры, по очереди становились рядом с Лицинией и сбрасывали с себя свои не такие уж закрытые и скромные одежды. На всех моих сестрах горела Звезда Великого Маниту. Более того, даже у меня на пузе начала твориться такая же чертовщина.
Кажется, это почувствовали Лаура и Нефертити. Мои любимые подошли ко мне и своими нежными руками сняли с меня рубашку, чтобы мастер Велиал убедился в том, что Лициния не обманывает его в том, что она действительно моя сестра. Добрыне и Уриэлю пришлось снять свои рубашки самим, но и на их мускулистых животах была видна одна и та же картина, - пять родинок горели ярким, алым цветом.
Ури не поленился даже подойти к Лицинии и демонстративно попытаться обнять её, но это привело лишь к тому, что из родинок вылетели пурпурные молнии и их буквально отбросило друг от друга. Демонстрацию целомудрия наших отношений я счел сигналом к тому, чтобы на этой патетической ноте закончить весь этот спектакль, пока мои сестры не распалились настолько, что не прорвали наши хилые заслоны и не набросились на ангелов Терраглориса, испепеляющих их своими пылкими и призывными взглядами.