— Нет. Программа остановится. Эмуляция прекратится.
— Боже мой! И миллионы людей, столь же реальных, как я…
Лоринда вскочила и вытянула руки к грязному небу.
— Неужели, — воскликнула она, — неужели Гея знает, что жизнь здесь никогда не изменилась бы к лучшему?!
— Нет, — ответил голос в их сознании. — Несомненно, потенциал дальнейшего прогресса существует. Однако вы забываете о том, что возможности Геи велики, но не безграничны. Чем больше внимания она уделяет подробностям и длительности какой-либо одной истории, тем меньше его остается на другие. Вероятность того, что дальнейшее развитие данной последовательности приведет к возникновению подлинно новой формы общества, слишком мала,
Лоринда медленно кивнула:
— Я понимаю.
— А я — нет, — отрезал Кристиан. — Вижу только, что Гея бесчеловечна.
Лоринда покачала головой и положила ладонь поверх его руки:
— Нет. Она сверхчеловечна. Ведь первые искусственные интеллекты создали мы. — Помолчала немного и добавила: — Гея не жестока. Жестока подчас Вселенная, а она создана не Геей. Гея ищет чего-то лучшего, чем способна дать слепая случайность.
— Может быть. — Кристиан посмотрел на Зою. — Слушай, с бедняжкой надо что-то делать. Наплевать, что мы изменим историю. Все равно она скоро кончится.
Лоринда сглотнула, вытерла глаза и сказала в никуда:
— Дай ей прожить последний год спокойно. Пожалуйста!
У двери появилось несколько предметов.
— Это продукты, вино и чистая вода, — произнес неслышный голос. — Посоветуйте ей, когда стемнеет, вернуться в город, найти нескольких друзей и привести их сюда. Прячась в этих руинах, небольшая группа может продержаться до тех пор, пока захватчики не двинутся дальше.
— Большего Зоя не стоит? — горько спросил Кристиан.
— Хотите продолжить исследование?
— Нет, черт возьми!
— Я тоже не хочу, — сказала Лоринда. — Когда мы сделаем для несчастной девушки все, что сможем, перенеси нас домой.
В Англии царил мир. Пухлые белые облака громоздились друг на друга; лучи солнца подкрашивали их голубым. Слева от дорожки распустились на золотеющем к жатве поле алые маки. Справа тянулось зеленое пастбище. Под раскидистым дубом дремали коровы. Мужчина и женщина ехали верхом бок о бок. Копыта лошадей мягко стучали о землю, поскрипывала кожаная сбруя, сладкий запах конского пота мешался с едким ароматом трав. Свиристел дрозд.
— Нет, вряд ли Гея станет заново запускать остановленную программу, — говорила Лоринда. — Но это не хуже, чем смерть, а смерть редко бывает столь безболезненна.
— Но масштабы! — возразил Кристиан. Потом вздохнул: — Наверное, Странник скажет, что я сентиментальный слюнтяй. А я, воссоединившись с ним, соглашусь.
И верно. Ведь, возвратившись, ему предстояло снова влиться в гораздо больший разум, чем его собственный, а тому, в свою очередь, — в еще больший.
— Без Геи эти бессчетные поколения людей вовсе не существовали бы, — сказала Лоринда. — Все худшее, что с ними приключилось, они сами на себя навлекли. Будь хоть кто-нибудь из них способен отыскать дорогу к лучшему, она продолжила бы эксперимент.
— М-м. Я все вспоминаю утопистов, что массово убивали людей, пытали или бросали в концлагеря, если их поведение не соответствовало нужным установкам.
— Нет-нет, здесь все не так! Разве вы не видите? Она дает им свободу быть самими собой и развиваться.
— А на мой взгляд, просто меняет параметры и условия, пока результат ее не удовлетворит. — Кристиан нахмурился. — Но, согласен, трудно поверить, будто это происходит лишь потому, что ей… скучно и одиноко. С ней ведь готов общаться весь галактический мозг. Может, нам просто не хватает ума понять, в чем дело. А Страннику или даже напрямую Альфе Гея все объяснит.
Правда, на беседу со звездами уйдут по меньшей мере десятки лет.
— Но вы все равно желаете продолжать? — спросила Лоринда.
— Я же сказал — желаю. Я для этого предназначен. А ты?
— Я тоже. Не хочу ее… подводить, что ли.
— Не знаю, куда теперь отправиться. Наверное, неразумно будет, чтобы за нас решали амулеты.
— Но они могут нам помочь, дать совет. — Лоринда сделала глубокий вдох. — Только… Пожалуйста, можно, чтобы теперь мы побывали в каком-нибудь месте поспокойнее? Тот ужас…
Он потянулся к ней и взял за руку:
— Я в точности об этом и думал. У тебя есть предложения?
Она кивнула:
— Йоркский собор. Когда я… была жива, он пребывал в прискорбном состоянии. Но я видела картинки. Представьте — одна из самых милых церквей на свете, построенная в одном из самых милых старых городков.
— Замечательная идея. Только копаться в архиве я больше не хочу. Выберем полную эмуляцию. Сначала, конечно, надо будет навести справки, но в качестве экспромта я бы предложил времена короля Эдуарда. На континенте их называли belle epoque.
— Великолепно! — воскликнула Лоринда. Она уже воспряла духом.
Переход.
Они оказались близ западной стены собора, в южном нефе.
Верующих было немного, они теснились поближе к алтарю. В полумраке, царившем под сводами, в переплясе цветных витражей их прибытия никто не заметил. Стоял июнь, вторник, утро. Солнце заливало пресвитерий, и яркие пятна играли на ризе священника — розовое, золото, лазурь… Запах ладана сплетался со звонким хоралом.
— Латынь! — чуть не крикнул Кристиан. — В Англии, в тысяча девятисотом году?! — Он окинул себя и Лорин-ду взглядом: на нем был плащ (шляпа висела на спинке передней скамьи), на ней — кружевная блузка, юбка до щиколоток и капор с оборками. — И одежда не такая, как надо.
— Тс-с, — шепнула она. — Погодите. Нас же предупреждали, что это будет не такой тысяча девятисотый год, как у нас. Наверное, другой версии Йоркского собора у Геи не нашлось.