Сломить силы Советов в борьбе под Ленинградом не удалось, несмотря на все их поражения. Не получилось этого и на других участках фронта. Непрерывные атаки в районе южнее Ленинграда и удары противника через Неву сковывали крупные немецкие силы. В результате переброски русскими подкреплений и военной техники через Ладожское озеро сопротивление советских войск под Ленинградом постоянно возрастало.
Чтобы полностью окружить Ленинград, немцам и финнам надо было вести операции в восточном направлении через реку Волхов. Соединение с финскими войсками на реке Свири стало совершенно необходимым. Но подвижных сил, которые требовались для быстрого проведения такой крупной операции, у немцев не было. Они были переданы группе армий «Центр» для участия в наступлении на Москву.
К тому же надо добавить, что наступил период осенних дождей, и болотистая, имевшая мало дорог местность стала почти непроходимой. Но самое главное заключалось в том, что немецкие войска, ведя непрерывные бои с конца июня и совершая многокилометровые марши, сильно устали, а техника нуждалась в ремонте или замене. Таким образом, наступление на Свирском направлении должно было проводиться при весьма неблагоприятных условиях.
26 сентября немецкое Верховное главнокомандование обратилось к финнам с просьбой начать на Свири демонстрацию наступления, чтобы тем самым привлечь к себе часть сил противника и тем облегчить положение немецких войск, сражавшихся восточнее реки Волхов. 9 ноября немцы вступили в город Тихвин, но под ударами русских войск принуждены были оставить его и отступить с большими потерями. Это отступление явилось началом первого сильного кризиса, охватившего всю немецкую Восточную армию. Как и на всем Восточном фронте, наступательные возможности северного крыла немецких войск иссякли. Мечты о скорой победе рассеялись как дым.
В свете решения главной задачи, стоявшей перед Восточной армией, фронт финнов на Карельском перешейке и на реке Свири в оперативном отношении отходил бы на задний план в том случае, если бы немцам не удалось возобновить своего наступления на Ленинград. Прямой угрозы для русских Карельский фронт сам по себе уже не представлял. Поэтому, после того как стало ясно, что война принимает затяжной характер, значение Мурманской железной дороги неизмеримо выросло. Правда, финны перерезали дорогу на юге, однако военные материалы, посылаемые России западными державами, непрерывным потоком шли из Мурманска по железной дороге через Беломорск на Вологду, усиливая русскую действующую армию. Появилась настоятельная необходимость направить против этой жизненно важной артерии русских все силы, имевшиеся у немцев и у финнов на Севере. Но для этого нужно было создать единое командование и подчинить ему все войска северного участка фронта. Наиболее подходящей кандидатурой для этого был, по всем данным, Маннергейм. Но осуществить эту идею не удалось. Отсутствие единого командования чувствовалось настолько остро, что компенсировать его не могла даже та исключительная слаженность в работе, которая существовала между финской ставкой и штабом немецких войск в Лапландии, реорганизованным в январе 1942 года в штаб 20-й горно-егерской армии под командованием генерал-полковника Дитля.
Русские, со своей стороны, тоже очень хорошо поняли возросшее значение Мурманской железной дороги. Весь Карельский фронт от Медвежьегорска до побережья Баренцева моря зимой 1941–1942 года стал объектом мощных ударов советских войск, сила которых значительно увеличилась с наступлением весны. В результате этих ударов на участке Кестеньга у финнов создалось очень критическое положение. Это положение удалось ликвидировать силами 163-й немецкой пехотной дивизии, которая специально была снята со Свирского направления и передана 20-й армии. Ни один из этих ударов не принес русским успеха: немцы совместно с финнами сумели остановить их наступление.
Весной 1942 года немецкие и финские войска были отделены друг от друга и получили новые участки фронта. 3-й корпус финнов, находившийся на южном участке 20-й армии, был сменен 18-м немецким горно-егерским корпусом. Действовавшую там же 3-ю финскую дивизию сменила переброшенная сюда из Германии 7-я горно-егерская дивизия, а 6-ю финскую дивизию, подчинявшуюся штабу 36-го армейского корпуса, — снятая со Свирского направления 163-я пехотная дивизия немцев. В результате этой перегруппировки войска 20-й армии стали распределяться по фронту следующим образом.
Боевые действия в Финляндии и Карелии в кампании 1941 г.
На участке Лоухи оборонялся 18-й горно-егерский корпус немцев, имевший в своем составе 7-ю горно-егерскую дивизию и эсэсовскую горно-егерскую дивизию «Север».
На участке Кандалакша действовал 36-й армейский корпус с входившими в него 163-й и 139-й пехотными дивизиями.
На участке Мурманск сосредоточился 19-й горно-егерский корпус в составе 2-й и 6-й горно-егерских дивизий. Кроме того, на побережье были развернуты 210-я пехотная дивизия (5 крепостных пехотных батальонов), 503-й полевой авиационный полк, штаб дивизионной группы «Петсамо», военно-морская база (в Киркенесе), имевшая 8 батарей береговой артиллерии, а также 139-й горно-егерский полк, оставшийся здесь после отвода частей 3-й горно-егерской дивизии.
Промежутки между участками, не занятые войсками, и в особенности промежуток между центральным и северным участками фронта, обнажавший единственную дорогу, которая шла в тылу параллельно линии фронта и выходила к Северному Ледовитому океану, внушали командованию серьезное опасение и требовали к себе постоянного внимания.
Летом 1942 года генерал-полковник Дитль решил возобновить наступление на участке Кандалакша. Его план (операция «Лаксфанг») был одобрен Верховным главнокомандованием. Однако, по мнению Дитля, операция должна была привести к успеху только при условии, что финны одновременно организуют наступление на город Беломорск, являвшийся ключевым опорным пунктом противника. Это наступление можно было осуществить только силами финнов. Фельдмаршал Маннергейм против этого не возражал, однако заявил, что подобное наступление будет успешным лишь при наличии в его распоряжении достаточно крупных сил (7 дивизий). Правильность мнения Маннергейма полностью подтверждалась опытом прошедшего года. Финский главнокомандующий утверждал также, что эти силы можно было бы получить лишь в случае, если бы немцы добились полной победы под Ленинградом.
Последнее, однако, было весьма проблематично. Больше того, иногда немцам казалось, что победа над Ленинградом уплывает от них все дальше и дальше.
Правда, уже началась переброска из Севастополя в район Ленинграда первых соединений 11-й армии, в составе которых были тяжелая артиллерия и артиллерия большой мощности. Но в августе 1942 года советские войска перешли в наступление против подходившего к самому Ладожскому озеру узкого выступа немецкого фронта. Удержать этот выступ и отбить противника, наносившего свои удары с востока и запада, удалось только путем использования сил, предназначавшихся для наступления на Ленинград. Расширить этот выступ и тем самым укрепить плацдарм для решающего штурма города немцы не смогли. Таким образом, создать необходимые предпосылки для осуществления немецко-финского плана захвата Мурманской железной дороги оказалось невозможно.
Неудачи немцев на Восточном фронте зимой 1942–1943 года символизируются одним лишь словом — «Сталинград». Но тяжелый удар постиг немцев не только там. 19 января после упорных трехдневных боев советские войска перерезали узкий выступ немецкого фронта у Ладожского озера. Кольцо блокады Ленинграда было прорвано с суши. Известие об этом глубоко потрясло финнов, а катастрофа под Сталинградом навсегда поколебала веру наших северных союзников в конечную победу Германии. Финны поняли, что причины этого поражения крылись в самом Гитлере и во всей созданной им системе и что здесь речь шла вовсе не о простой военной неудаче. Разгром немецкого корпуса «Африка» в Тунисе еще более усугубил сознание обреченности немцев.
В течение всего 1943 года на финском и лапландском участках фронта в отличие от полных трагизма событий, развернувшихся на остальном Восточном фронте, царило почти абсолютное спокойствие. Фронт на Крайнем Севере стал действительно второстепенным. И русские уделяли ему ровно столько внимания, сколько было нужно для его поддержания. Осенью 1943 года перед финскими и немецкими войсками, насчитывавшими около 550 тыс. человек и находившимися в превосходном состоянии, действовали силы русских, не превышавшие 270 тыс. человек.
Тот факт, что эта благоприятная обстановка не была использована, объясняется исключительно политическими причинами. Финское правительство, потерявшее уверенность в успехе и поэтому озабоченное судьбой своей страны, отказывалось от любых действий, которые могли еще больше обострить отношения Финляндии с США. Дело в том, что последние порвали дипломатические отношения с Финляндией не полностью, и финны видели в этом единственный путь к спасению, если в ходе войны положение Германии не улучшится. При подобных обстоятельствах новое немецко-финское наступление было связано для финнов с очень большим политическим риском.
Начало 1944 года принесло группе армий «Север» тяжелое поражение. Только благодаря мастерски осуществленному отходу за реку Нарву, где у немцев имелась сильная оборонительная линия, войскам 18-й армии удалось избежать окружения. Мысль о совместных действиях немцев и финнов по овладению Ленинградом была окончательно похоронена. Таким образом, и на этом фронте русские полностью захватили инициативу в свои руки.
Последующие месяцы 1944 года характеризовались дальнейшим обострением войны нервов, которую вели Советский Союз и другие союзные с ним державы против народа и правительства Финляндии. Угрозы и обещания сменяли друг друга. Из Швеции, исторически и этнически тесно связанной с Финляндией, в последнюю проникали по многочисленным официальным и неофициальным каналам различные советы и предложения по заключению сепаратного мира. Поездка финского политического деятеля Паасикиви в Стокгольм явилась первым сигналом того, что определенные круги Финляндии начали сдавать свои позиции. Ввиду чрезвычайно жестких условий, выдвинутых советской стороной во время секретных переговоров, мир заключен не был, однако контакт был установлен. Последовавшие за этим налеты советской авиации на города Финляндии, и прежде всего на Хельсинки, преследовали цель воздействовать на финнов не только при помощи пряника, но и кнута.
Вооруженные силы и народ Финляндии не были, однако, намерены прекращать борьбу. Тогда Советы прибегли к самому сильному средству нажима, каким они располагали в тех условиях.
9 июня 1944 года совершенно неожиданно крупные силы русских перешли в наступление на Карельском перешейке. В результате многочасового ураганного огня артиллерии и массированных ударов крупных соединений штурмовой авиации первая полоса обороны финнов была прорвана на всю глубину на узком участке фронта. В ходе тяжелых боев финны оказались отброшенными на вторую оборонительную полосу. Понимая безвыходность создавшегося положения, они решили, ведя сдерживающие бои и сохраняя целостность своего фронта, отойти на рубеж Выборг — Вуокса. К 21 июля отход закончился, но и здесь финны не почувствовали себя в безопасности: русские грозили прорвать и этот фронт. Потери финнов были огромны. Выборг — символ победы 1941 года — пришлось сдать.
Чтобы создать необходимые ему резервы, фельдмаршал Маннергейм решил оставить свои позиции в Восточной Карелии, между Ладожским и Онежским озерами и севернее их, и отойти на старые пограничные укрепления. Русские неотступно преследовали отступавшие финские войска. В этой тяжелой обстановке финская ставка еще раз обратилась к своему немецкому союзнику за помощью. Несмотря на тяжелое положение своих войск на Востоке и на Западе, немецкое Верховное главнокомандование охотно пошло навстречу просьбам финнов. Но предоставить в их распоряжение немцы могли лишь очень немногое. Кроме авиационных частей и военных кораблей, в Финляндию была направлена 122-я пехотная дивизия. Она была переброшена сюда из Таллина и введена в бой на Карельском перешейке. Уже в начале июля дивизия добилась значительных успехов в отражении русского наступления.
В июле на Финском фронте внезапно наступило затишье. Русские начали потихоньку снимать отсюда свои силы и перебрасывать их на другие участки фронта. Вскоре стала очевидной и причина этого затишья. В то самое время, когда Финляндия отчаянно сражалась за свое существование, была полностью разгромлена немецкая группа армий «Центр». В результате ее разгрома советским танковым соединениям открылась прямая дорога на Запад. Курляндия и Литва оказались совершенно беззащитными. Теперь у советского командования появилась новая большая оперативная цель — окружение немецких войск в Прибалтике, и положение Финляндии полностью зависело от того, насколько успешно оно будет проведено.
1 августа президент Финляндии Рюти, самый решительный сторонник финско-германского сотрудничества, подал в отставку. Три дня спустя финский сейм единогласно утвердил президентом республики фельдмаршала Маннергейма. В результате этого наметилась новая внешнеполитическая ориентация страны. Трезво оценивая обстановку и признавая безнадежность военно-политического положения Германии, Маннергейм сделал для Финляндии определенный вывод. «Финляндия, — говорил он, — не должна во всем следовать за Германией, она должна отделить свою судьбу от судьбы гитлеровского рейха». Интересно отметить, что Маннергейм отнюдь не скрывал своих намерений. 25 августа 1944 года посол Финляндии в Берлине получил указание заявить германскому правительству, что отныне Финляндия не считает себя связанной принятыми ею ранее обязательствами.
1 сентября от Советского Союза были получены новые условия перемирия. Они были несколько смягчены, но все же оставались довольно жесткими. Самым тяжелым пунктом этих условий было восстановление финско-русской границы 1940 года с некоторыми выгодными для СССР изменениями. На следующий день финский сейм высказался за принятие этих условий. Боевому содружеству немцев и финнов пришел конец. В своем письме Гитлеру Маннергейм изложил бедственное положение своей страны, заставившее его принять такое решение.
Согласно советским условиям, немецкие войска должны были покинуть территорию Финляндии до 15 сентября, в противном случае они должны были быть интернированы. В отношении малочисленных немецких соединений и учреждений, находившихся на юге, это требование, при учете помощи со стороны финнов, было вполне выполнимым. Но в отношении немецкой армии в Лапландии, насчитывавшей около 200 тыс. человек, оно было явно завышено. Конечно, ни одна из сторон не думала о том, что эта многочисленная отдохнувшая и имевшая высокий боевой дух армия, командование которой после внезапной смерти генерал-полковника Дитля весной 1944 года принял генерал-полковник фон Рендулич, сложит оружие без боя. Штаб 20-й армии уже давно провел подготовительные мероприятия на случай, если обстановка примет подобный характер. Правда, эти мероприятия основывались на несколько иных предпосылках. Там было отрекогносцировано и подготовлено большое количество тыловых позиций, улучшена сеть дорог, связывавшая фронт с государственной дорогой № 50, проходившей по побережью Норвегии и являвшейся основой всех тыловых коммуникаций немцев. Каждый из трех корпусов получил свою дорогу.
Планом командующего армией предусматривалось, что первым должен начать отход и выйти в район Рованиэми 18-й горно-егерский корпус, которому предстояло проделать самый большой путь. Для прикрытия отхода корпуса был использован армейский резерв — моторизованный пехотный полк Штетса. С этой целью полк был своевременно выдвинут далеко на юг. Ведя бои с наседавшими частями русских, корпусу удалось организованно отойти с хорошо оборудованных позиций, которые он занимал на выступе фронта в районе Софьянги. Южнее Рованиэми, где корпус занял новую оборону фронтом на юг, впервые произошло столкновение с финскими войсками. Но в результате переговоров и установления демаркационных линий эти стычки не приняли характера серьезных боевых действий.
К сожалению, отношения между бывшими «братьями по оружию» все более обострялись. Начало этому положила попытка, предпринятая немецкими военными кораблями, захватить расположенный в Финском заливе остров Сур-Сари. Хотя эти действия и были вызваны самой обстановкой, однако они показывали, что немцы поступили опрометчиво, не понимая, какую реакцию это может вызвать у финского народа. Еще больше ожесточили финнов известия о многочисленных разрушениях, совершенных отступавшими немецкими войсками. Финны считали их неоправданными, так как русские дали им обещание уважать финнов и щадить все то, что находится на их территории. Немцы были убеждены в обратном. Со стороны советского командования на финнов было оказано, по-видимому, сильное давление, в результате чего финны стали вести боевые действия против немцев более энергично.
Так, например, в полосе действий 18-го горно-егерского корпуса между немцами и финнами имели место сильные бои, принявшие особенно ожесточенный характер в районе Торнио, где 3-й финский корпус пытался поддержать свое наступление с юга высадкой морского десанта на открытом фланге немецких войск. Здесь разгорелись тяжелые бои, которые с обеих сторон велись с исключительным упорством. Они закончились тем, что 18-й горно-егерский корпус прорвался на север и, ведя непрерывные арьергардные бои, отошел через Муонио в Норвегию. Это была последняя и самая мрачная глава в истории немецко-финской дружбы.
Войскам 36-го армейского корпуса на участке Кандалакша также пришлось пережить серьезный кризис. Отступая из района Алакуртти на Саллу и Кемиярви, они натолкнулись на подвижные русские соединения, в числе которых была и бригада на северных оленях, которые, заходя своим правым флангом в обход немецких войск, продвинулись далеко на запад и перерезали немцам пути отхода. Корпусу пришлось с тяжелыми боями пробиваться на запад, пока он наконец не занял оборону на подготовленном заранее рубеже за озером Кемиярви.
Но, пожалуй, самая серьезная обстановка сложилась на фронте северной группировки немцев, то есть на участке 19-го горно-егерского корпуса. Несмотря на постоянные предупреждения со стороны всех командных инстанций, Верховное главнокомандование настаивало на том, что предстоящее крупное наступление советских войск следует встретить на старых оборонительных позициях по реке Западная Лица. Определяющим для принятия такого решения было, как это часто случалось с Гитлером, соображение военно-экономического порядка: никелевые рудники в районе Колосйоки должны непременно удерживаться немцами! При сложившейся тогда общей обстановке это требование было абсолютно невыполнимо. Когда 7 октября советские войска, имевшие огромное превосходство в силах, перешли в наступление, корпус был поставлен на край гибели. Сражавшаяся на правом фланге корпуса 2-я горно-егерская дивизия была почти полностью окружена и уничтожена. 6-я горно-егерская дивизия в результате высадки русскими своих морских десантов глубоко в тылу за ее левым флангом и ударов с юга также оказалась под угрозой окружения. Для спасения войск 19-го корпуса немцам пришлось бросить через Ивало на север часть сил 36-го армейского корпуса. 6-й горно-егерской дивизии удалось пробиться на запад. Но и после этого Гитлер не отказался от мысли продолжать борьбу на финской территории в районе восточнее Колосйоки. Только 18 октября был отдан наконец приказ об отходе всех немецких сил из Северной Финляндии.
В соответствии с этим приказом 21 октября немецкие войска, разрушив до основания все наиболее важные в военно-экономическом отношении сооружения, оставили Колосйоки. Несколькими днями позже они покинули и норвежский город и порт Киркенес и, наконец, 28 октября очистили полуостров Варангер. Они стремились как можно быстрее эвакуировать все наиболее ценные запасы, созданные ими здесь в большом количестве. Несмотря на помехи, чинимые авиацией противника, и на трудные климатические условия, кое-что удалось эвакуировать морем. Но это была лишь незначительная часть накопленных здесь запасов, поэтому большую часть их приходилось либо уничтожать, либо оставлять противнику, так как немецкое командование не предусмотрело на этот случай никаких серьезных мер. Постепенно под нажимом противника немецкие войска начали отход на запад. На пути отхода они разрушали полностью все сооружения и даже жилые дома, эвакуируя одновременно малочисленное местное население, что являлось суровой и ничем не оправданной мерой.
В конце января 1945 года немецкие войска заняли новые позиции в районе Люнгс-фьорда, прикрывавшие Нарвик. В руках немцев оставался также и небольшой участок территории Финляндии — так называемая «позиция Земмеринг» на «стыке трех стран» в самом северном уголке Финляндии. До момента отвода немецких войск с этой позиции, то есть до 25 апреля 1945 года, они продолжали вести бои с финнами.
С занятием обороны в районе Люнгс-фьорда пришел конец Лапландской армии немцев, а вместе с ней и конец боевым действиям немцев на Крайнем Севере. Незначительную часть армии удалось сразу же эвакуировать морем. Основная же масса войск, совершая длительные марши в пешем строю и по железным дорогам Норвегии, успела достичь Германии в разгар последних боев за Атлантический вал, за Рейн и за Берлин.
К лету 1940 года у Гитлера созрел план вооруженного нападения на Россию. Этот план находился в противоречии не только с его прежними взглядами, когда он, основываясь на опыте Первой мировой войны, считал борьбу на два фронта смертельной для Германии и потому поспешил заключить пакт с Советским Союзом накануне своего нападения на Польшу, но и в противоречии с мнениями большинства его ближайших помощников.
Начиная с лета 1940 года лица, занимавшие руководящие посты, и в частности главнокомандующий Военно-морскими силами Германии гросс-адмирал Редер, все чаще указывали Гитлеру в своих докладах, что в связи с невозможностью осуществить высадку десанта в Англии осень и зиму 1940–1941 года необходимо использовать для разгрома Англии на Средиземном море и для овладения Мальтой. С помощью итальянцев немцы могли плотно закрыть Гибралтарский пролив и Суэцкий канал для Доступа западных держав и тем самым проложить себе путь на Ближний и Средний Восток.
Осуществление этих планов, которые были вполне приемлемы при имеющихся у Германии силах, не только укрепило бы решающим образом позиции итальянской империи и тем самым все южные подступы к Германии, но и оказало бы определенное влияние на Балканы и Турцию, а при удачном исходе операций явилось бы для Англии сокрушительным ударом.
Но Гитлер отклонил все шедшие в этом направлении предложения. Он был буквально помешан на планах «Восточной кампании» и, находясь в плену идеи «параллельной войны», сильно переоценивал военные возможности Италии, очевидно, веря в то, что Муссолини удастся одному, без помощи со стороны Германии, успешно закончить войну в бассейне Средиземного моря, в этом «mare nostro» итальянцев.
Причины, побудившие Гитлера изменить свои взгляды относительно войны на два фронта и пойти на связанный с этим риск, размеры которого, кстати, невозможно было даже предугадать, были, по-видимому, обусловлены различными факторами политического, экономического, идеологического и военного характера.
Решительная политика, проводившаяся Россией в отношении Финляндии и всех прибалтийских государств после заключения русско-германского пакта, а также становившиеся все более очевидными планы русских на Балканах указывали на то, что Россия и впредь будет последовательно и целеустремленно использовать скованность сил Германии на Западе, чтобы захватить позиции, позволявшие ей в нужный для нее момент добиться от Германии решающих уступок. Это опасение, которое Гитлер испытывал уже в течение длительного времени, приняло форму открытого беспокойства вследствие той неясной позиции, которую занял Молотов во время своего визита в Берлин в ноябре 1940 года.
Гитлер также полагал, что отказ Англии от его предложений заключить мир вызван надеждой на то, что она сможет получить в лице России в решающий момент войны сильного союзника на континенте.
Что касается продовольственных и сырьевых запасов, то в случае затяжки войны на Западе Германия в значительной степени попадала в зависимость от доброжелательности России и от ее поставок.
Сознание того, что эта доброжелательность будет обходиться Германии недешево и что Россия всегда сможет в критический момент серьезно ограничить свободу действий немецкого руководства, было для Гитлера невыносимым. Он считал, что Германия только тогда будет в состоянии вести длительную войну с англосаксами, когда у нее будут иметься необходимые для этого база и средства.