Они оказывают воздействие на его формирование; они развивают его характер и способности, заставляют его вести борьбу за свое существование с силами природы и с себе подобными.
Успех или неудача в этой борьбе между народами зависят от географических условий; одной нации эти условия предоставляют возможность роста, на другую накладывают определенные ограничения, третьей дают возможность иметь «народ», но не иметь «пространства», четвертой обеспечивают «пространство», однако без «народа». Отсюда и возникает взаимодействие между странами, определяющееся их коренными и зачастую параллельными устремлениями. Человек пытается найти решение возникающих проблем путем войны или мира, при помощи политических союзов или же при посредстве экономической и военной борьбы. Однако перед нациями всегда остаются задачи, выполнение которых возложено на них самой природой, наделившей каждую нацию определенным географическим положением и присущими ей характерными чертами.
Если нация перенапрягает или недоиспользует естественные возможности, это грозит ей поражением или прозябанием в числе второразрядных народов. И так случается до тех пор, пока данный народ не сумеет правильно понять действующие законы природы.
Наука и техника позволили человеку более полно использовать моря и даже начать завоевание воздуха, однако они не изменили основных законов природы, определяющих общий характер существования человечества.
Взаимоотношения между нациями стали теснее, следовательно, и причин для возникновения конфликтов стало больше; время стало короче, а Земля — меньше, поэтому и события стали развиваться быстрее и глубже и шире захватывать земной шар. Человек получил возможность в кратчайшие сроки вызывать катастрофы для населения всего мира. Уничтожающие последствия таких катастроф станут еще более беспредельными, если человек не захочет понять, что одним из естественных законов природы является взаимная помощь всех живых существ друг другу!
Первая мировая война нашей эпохи лишь наметила общее направление будущего развития: она ускорила приход новой эры с развитым воздухоплаванием и разрушительными военно-воздушными силами!
В 1939 году Германия вторично позабыла, что ее географическое положение — положение страны, повернутой спиной к мировым океанам, — диктует ей роль моста между великими державами Запада и гигантским Российско-азиатским континентом. Судьба сделала Германию своеобразным хранителем Европы и всего Западного мира и барьером против распространения коммунистического панславизма. Выполнение подобных задач настоятельно требовало от Германии использования только оборонительных методов!
Однако Германия предпочла применить наступательные методы; они были для нее более понятными в свете узкоевропейской политики и соответствующих ей способов ведения войны предыдущих столетий, тем более что применение подобных методов в свое время обеспечило создание Германской империи. Германия восстала, в сущности, одновременно как против Западного мира, так и против Российско-азиатского континента. Ей казалось, что исторические традиции и стремительный напор многочисленного народонаселения не оставляют места для какого-либо иного решения проблемы. Германия нарушила тем самым законы природы, которые сами же немцы облекли в научную форму «геополитики», но заставляли эти законы говорить наступательным языком вместо оборонительного!
В результате получилась война с несколькими противниками сразу — на суше, на море и в воздухе.
Одерживая «победы» в наземных сражениях, недостаточно разбираясь в обстановке грандиозной коалиционной войны, руководство немецкой авиации, только-только начинавшей становиться на ноги, взяло на себя задачу добиться быстрейшего решения всей тотальной войны!
Между тем в задачи немцев входило использование своих ВВС и наземной армии лишь в нескольких решительных битвах, искусно добиваясь при этом локализации военных действий и предотвращения развертывания мировой войны.
К весне 1939 года воздушная обстановка складывалась для немцев таким образом, что в случае развертывания войны против Германии всеми ее потенциальными противниками эти последние располагали бы авиацией общей численностью примерно 8800 самолетов (из них 5200 бомбардировщиков и 3600 истребителей). Сама же Германия располагала на 2 сентября 1939 года 1200 бомбардировщиками и 400 бомбардировщиками ближнего боя, 770 истребителями и 410 истребителями-бомбардировщиками, то есть в общей сложности имела 2800 боевых самолетов.
«Большие войны» почти всегда были коалиционными войнами. Еще за некоторое время до начала войны можно с достаточной точностью предугадать, какие союзы сложатся в ходе ее.
При известных условиях полностью оправдывает себя стратегия разгрома противников по отдельности. Германия в 1939 году рассчитывала обеспечить за собой этим путем важные и даже решающие преимущества в рамках надвигавшейся «большой войны». Однако подобная теория чаще всего не оправдывает себя, если воевать приходится с коалицией, располагающей мощными силами и средствами и возможностью использовать в начале войны стратегическое отступление. Для победы над подобной коалицией держава, опирающаяся только на свои внутренние возможности, должна быть способной бросить на чашу весов неисчислимые силы всех видов. Такой вариант случается весьма редко! Во всяком случае, к Германии он не относится!
В условиях современных войн ВВС держав, действующих по так называемым внешним операционным линиям, располагают еще в большей степени, чем наземные войска, возможностью связывать силы своего противника, наносить по нему сокрушительные удары и в то же время уклоняться от решительного удара с его стороны. Сражающаяся в окружении держава может преодолеть эту изматывающую стратегию только в том случае, если она располагает многократно превосходящими силами авиации. Война на два (и более) фронта изматывает авиационные части еще больше, чем наземные войска, которые имеют возможность получить некоторый отдых, хотя бы во время транспортировки по железным дорогам. Необходимой предпосылкой успеха сражающейся в окружении державы является также наличие мощной, хорошо обеспеченной и защищенной аэродромной сети во внутренних районах страны. Как показал опыт Второй мировой войны, такая база в Германии создана не была!
Нам могут возразить, что немецкое руководство строило, мол, свои расчеты на том, чтобы громить своих менее сильных противников поодиночке и этим путем привести всю коалицию к развалу. Для такого варианта численность немецких ВВС в 1939 году могла считаться достаточной.
Как же обстояло дело с этим вопросом?
Поскольку немецкое Верховное главнокомандование исходило в своих стратегических планах из недостаточной общей численности Вооруженных сил на случай развертывания «большой войны», то и авиационным соединениям приходилось рассчитывать при выполнении своих тактических задач на весьма ограниченное количество самолетов. При наличии такого крупного недостатка любая стратегия рискует превратиться в самообман, который в конечном счете сводится к тому, что, одерживая тактические победы, Вооруженные силы страны медленно, но верно подвергаются стратегическому изматыванию, переходящему затем в полное истощение сил.
Для обеспечения успеха большое значение имеет не только общее количество имеющихся у ВВС самолетов и не только штатная или плановая численность, — гораздо большую роль играет умение высшего авиационного командования так организовать боевое использование своих сил, чтобы неизбежная разница между общим количеством самолетов и фактической численностью боеспособных самолетов удерживалась на минимальном уровне!
Опыт Первой мировой войны и практика учебно-боевой подготовки авиационных частей накануне Второй мировой войны убедительно показывали, что даже при проведении больших тактических учений в условиях мирного времени, не говоря уже об условиях войны, число боеспособных самолетов в авиационных частях быстро уменьшалось. В среднем можно считать, что эта норма была порядка 60–70 %. Перед началом летно-тактических учений мирного времени, точно так же как и перед началом всей войны и ее отдельных наиболее важных операций, должна иметься возможность повысить процент боеспособных самолетов в частях и тем самым общую боеспособность авиационных частей. Тогда первые удары приобретают наибольшую силу. При этом необходимо считаться с тем, что в ходе войны поддерживать боеспособность авиационных частей на высоком уровне чрезвычайно трудно.
Это легко понять в свете неизбежных на войне задержек со снабжением, увеличения протяженности коммуникаций и воздействия противника.
Все эти факты могли оказать парализующее влияние как на немецкую стратегию, так и на постановку и выполнение отдельных конкретных задач. Боевые возможности авиации должны были неизбежно снижаться по мере удлинения ее коммуникаций, расширения фронтов и распыления соединений.
Приведенные выше соображения не привели, однако, немецкое руководство к отказу от идеи «рискованного наступательного удара». Наоборот, они значительно ускорили нанесение этого удара, вызвав стремление использовать имевшееся превосходство для проведения «ограниченной» войны.
В ходе войны получилось, что расширение выпуска авиационной продукции и другие материально-организационные мероприятия не смогли обеспечить своевременной компенсации потерь, приводивших к снижению боеспособности авиационных частей; они не смогли дать в руки этих частей того превосходства в силах, которое было необходимо для успешного выполнения стратегических задач.
До войны и, как это ни странно, в ходе ее — вплоть до 1942 года — немецкие ВВС строились с расчетом на использование их в непродолжительной войне. Это особенно ярко выявилось в войне с Россией, а также во время военных действий в Африке. Расход сил и средств становился все большим, а превышение выпуска самолетов над потерями — все меньшим. Наращивания сил не получилось!
Мероприятия по увеличению выпуска авиационной продукции, которые начали проводиться только в 1943–1944 годах, были слишком запоздалыми, чтобы коренным образом изменить обстановку. К указанному периоду времени противник, используя потенциальные возможности всего мира, настолько обогнал Германию, что ликвидировать это отставание стало уже невозможно!
Стратегические планы немцев не содержали в себе никаких неосуществимых задач. Однако политические концепции верховного руководства Германии заставили очень многие страны перейти в стан ее врагов; при ведении войны на истощение эти враги располагали исключительными преимуществами как в смысле географического положения, так и в отношении потенциальных возможностей. Перед лицом таких преимуществ отлично оснащенные немецкие Вооруженные силы оказались в конечном счете беспомощными, ибо военный потенциал Германии был ограничен и, разумеется, не мог равняться с потенциалом противостоящей ей коалиции.
«Счастливая стратегия» войны на суше вначале, казалось, была вполне успешной для немцев. Однако затем, под влиянием изматывающей стратегии вражеской коалиции, боевая мощь Вооруженных сил Германии, и в частности ее ВВС, пала точно так же, как падает бык на арене под ударами своих многочисленных противников.
После того как войну не удалось локализовать разгромом Польши, Верховное главнокомандование немецких Вооруженных сил и Главное командование ВВС повели «большое наступление» в Западной Европе, имея, однако, в своем распоряжении явно недостаточные для этого силы. В 1940 году поставленные задачи еще удалось выполнить; радиус действия немецких бомбардировщиков хотя и в обрез, но все же позволял прикрыть весь район боевых операций. Если бы англичане продолжили свое сопротивление у берегов Ла-Манша, а французы — в Южной Франции и Северной Африке, то недостаточность сферы воздействия немецкой бомбардировочной авиации выяснилась бы сразу же и с полной очевидностью. Вскоре эта ограниченность действительно обнаружилась, но тем не менее руководители немецкой авиации упорно не желали признать этот факт! Отдельные крупные достижения небольших авиационных подразделений не могли, конечно, возместить недостаточность радиуса действий основной массы немецких самолетов, и это стало ахиллесовой пятой ВВС Германии.
Наступательные операции немецких Вооруженных сил с 1940 года — почти незаметно для руководства Германии — постепенно превращались в межконтинентальную войну на истощение. Немецкие ВВС начали неизменно терпеть одно поражение за другим во время своих действий над Англией и в Атлантике.
Война на истощение принимала все более и более широкий размах. Немецкие Военно-воздушные силы — важнейшее средство ведения тотальной войны над странами и континентами — оказались в этих условиях недостаточными в количественном отношении и не могли соответствовать предъявлявшимся к ним требованиям. Речь шла при этом не только о качестве и силах немецкой авиации — дело было в духовном и материальном потенциале всего германского государства в целом.
В данной книге перед глазами читателя развертывается картина событий Второй мировой войны, величайшей войны, когда-либо происходившей на земном шаре. Место, которое эта война занимает в истории, определяется прежде всего огромными размерами театров военных действий, большой интенсивностью борьбы, захватывавшей подчас и гражданское население, небывалым ростом вооруженных сил, использованием над полем боя мощной авиации, эффективностью нового вооружения, многообразием новых родов войск, наличием огромного количества технических вспомогательных средств, а также — не в последнюю очередь — тем духом, которым были проникнуты войска обеих воюющих сторон.
Политические и психологические причины минувшей войны лежат в Версальском мирном договоре. Из хаоса Первой мировой войны этот, с позволения сказать, «договор» не создал в Европе никакого настоящего нового порядка. Он не принес людям подлинного мира. Это случилось потому, что Версальский договор был насквозь проникнут идеей военной силы и неограниченным военным, политическим и экономическим эгоизмом победителей. Он отказывал побежденному в признании его национального достоинства, наносил оскорбление его чувству чести, лишал его всех наиболее важных жизненных основ и вселял в него убеждение, что создавшееся положение не может быть долговечным.
Версальский договор создал в Центральной Европе вакуум силы, окруженный со всех сторон крупными государствами, обладавшими мощными вооруженными силами и не желавшими выполнять данное миру обещание о производстве разоружения.
Вполне справедливо замечание Якоба Буркхардта в его книге «Взгляд на всемирную историю», в которой он, между прочим, пишет, что «важнейшие материальные и духовные сокровища нации могут расти лишь в обеспеченном силой бытии». Только сила защищает духовную, политическую и экономическую жизнь нации от несправедливости, алчности и зависти других народов. В стране, лишенной силы, свобода умирает. Это очень хорошо испытала на себе Германия после Первой мировой войны.
Сознание собственного бессилия рождает в некоторых людях чувство тяжелого пессимизма, который лишает их жизнь и труд всякого смысла; оно же рождает стремление к силе, свойственное человеческой природе, и чем большее бессилие испытывает человек, тем больше он стремится к силе, особенно если речь идет о восстановлении утраченной силы. Это стремление бывает исключительно огромным тогда, когда в силе народ видит путь к свободе. На наш взгляд, именно этим и объясняются многие политические и психологические причины, приведшие народы ко Второй мировой войне.
Вторая мировая война была для Германии войной на два фронта. В сентябре 1939 года на Западе возник первый фронт. Он продолжал существовать вплоть до самого конца войны, так как Гитлер сделал крупную стратегическую ошибку, отказавшись от планов вторжения в Англию, и так как позже немецкое политическое руководство не сумело воспрепятствовать вступлению в войну Соединенных Штатов Америки. Чтобы добиться этого, немцам пришлось бы, конечно, отказаться от некоторых своих принципов и ограничить свои политические и военные цели. Боевые действия на первом фронте принимали активный характер дважды: в первый раз — во время Западной кампании в 1940 году и во второй раз — после высадки западных союзников в Северной Франции в 1944 году. Однако и в период «затишья» первый фронт продолжал существовать, постоянно оказывая влияние на политическое и военное руководство Германии.
С началом войны против России возник второй фронт — Восточный. Роковая недооценка немцами военного потенциала Советского Союза и несвоевременная мобилизация всех сил заставили их вести на этом театре гигантские сражения без всякой перспективы на достижение решающего успеха. Количество занятых здесь сил (люди и техника) было недостаточным. С начала 1943 года первый фронт стал оказывать определенное влияние на войну в России и даже в значительной мере определять решения немецкого командования, касающиеся проведения там тех или иных операций.
С точки зрения ведения войны на суше первый фронт оставался в продолжение почти всей войны «фронтом в потенции», а в отношении ведения войны на море — основным театром подводной войны. Что касается воздушной войны, то он являлся базой немецкой авиации в борьбе против Англии и ее коммуникаций, а также полосой обеспечения территории Германии от воздушных налетов. Наконец, первый фронт имел решающее значение для увеличения экономического потенциала Германии.
Немецкое руководство имело весьма ограниченные возможности для захвата инициативы и удержания ее за собой; это относится не только к Восточному фронту, где немцы вообще были исключительно стеснены в выборе средств борьбы, но и к Западному. После операции против Норвегии, которая территориально относилась к действиям в рамках Западного фронта и имела целью не допустить охвата Германии с Севера, а также прикрыть Балтийское море, инициатива действий и здесь почти целиком перешла в руки противника. Единственным местом, где немцы еще могли хотя бы частично захватить инициативу, была Северная Африка. Кампания, начатая здесь, должна была укрепить позиции Италии и одновременно явиться большим ударом для Англии.
О боевых действиях на Крайнем Севере можно сказать, что, являясь продолжением Норвежской операции, они имели целью захват русских портов Заполярья. В дальнейшем после неудачных попыток немцев достигнуть своих целей фронт, образовавшийся здесь, стал выполнять функцию предполья для правого фланга Западного фронта. Действия немцев на Крайнем Севере нельзя рассматривать в отрыве от всей войны на Востоке, так же как нельзя рассматривать Балканскую операцию в отрыве от всей войны. Вследствие того, что с осени 1943 года в непосредственной близости от Балкан англо-американцы начали проведение крупной операции, некоторое время казалось, что фронт на Балканах является единственным среди всех фронтов, который, подобно двуликому Янусу, должен был смотреть и на Восток и на Запад. Но так как страны Балканского полуострова, за исключением Греции, являлись областью интересов России, то они оставались повернутыми больше на Восток, чем на Запад. Отказавшись от высадки на Балканах, западные союзники тем самым упустили весьма многообещающие возможности ведения операций и благоприятные условия для достижения значительных по своим последствиям военно-политических успехов.
Даже высадка западных союзников в Италии не привела к образованию здесь самостоятельного фронта.
Итальянский театр военных действий был составной частью первого фронта и имел значение лишь в рамках этого фронта. Вне связи с ним этот театр войны был лишен всего, благодаря чему он имел бы решающее значение.
Когда в июле 1944 года первый фронт вступил в свою вторую критическую стадию, немецкое командование не имело уже достаточного количества средств для ведения борьбы, так как оно израсходовало слишком много сил на втором фронте, израсходовало напрасно, не добившись даже того, что было вполне достижимо.