Может быть — приходили они к выводу, — дело в том, что на свете много таких тюрем и дороже обошлось бы привести их в порядок, чем просто оставить все как есть. А если обитателей тюрем выпустили бы на волю, то они заполнили бы весь свободный мир, и тогда там надо было бы запихнуть их в тюрьмы, и снова началась бы тюремная жизнь, только уже у них. Дешевле и проще оставить тюрьмы там, где они и есть.
Но, возможно, было бы еще дешевле, если бы все тюрьмы вместе с заключенными взять да и разбомбить? Конечно, это было бы дешевле, да только, приводили свои аргументы милые стареющие журналистки, свободный мир так поступить не сможет. А что он сможет, так это снабдить закоренелых преступников всеми земными благами. Например, оружием. В свободном мире надеются, что заключенные однажды вдруг восстанут, вырвутся на волю и нападут на свободный мир, размахивая атомной бомбой и ручными гранатами, и тогда наконец появится casus belli.
И не беда, если бандюги во внутритюремных разборках перебьют друг друга. В плохих тюрьмах уже давно освобожденные зэки так и делают.
До сих пор, говорили некоторые, жить в тюрьме было состоянием, а сейчас, видите ли, это уже стало моральным поступком.
Много чего говорили.
Очень строго следили за свободой слова — во всяком случае, свободный мир нервно реагировал на цензуру в тюремной стенгазете. Директор был вынужден снова и снова вывешивать запрещенные им статьи, где критиковали его деятельность. Свободный мир, несмотря на это, не переставал заверять директора в своей поддержке. Среди заключенных росла тревога и даже истерия. Многие говорили им, что их рабство лучше, чем свобода снаружи. Потом им сказали, что они все-таки были в тюрьме не свободными, а заключенными и свобода настала только сейчас.
Но выпустить их не хотели.
Скептически настроенное меньшинство подсчитало, что те, кто снаружи, они ведь тоже родились, чтобы прожить в этой стране и в эту эпоху всего-то каких-нибудь шестьдесят-семьдесят лет!
Большинство же почистили ружейные стволы, смазали затворы и, стараясь сдерживать растущую злобу, затаились, чтобы, когда придет время, вырваться на волю и начать палить по всем без разбора, особенно, конечно, по свободным, чтобы они могли потом сказать, перед тем как их разбомбят: ну вот, видите, что мы вам говорили!