— Таможенные рогатки не помогут, — покачал головой Росовски, — они предусмотрели такую возможность. Вступают в долю с американскими производителями автомобилей, строят у нас заводы. Автомобиль сделан на американской земле руками американских рабочих, заплатят за него тоже не иенами, а долларами, но денежки-то окажутся в японских карманах.
Аллен не ответил. Он больше не обращал внимания на собеседника. Росовски обругал себя и дал себе слово обходиться предельно короткими ответами.
Водитель то и дело притормаживал, чтобы просунуть в окошко деньги, участки дороги принадлежали разным компаниям, и каждая взимала плату за проезд.
— Приличная сумма набегает, — пробормотал Аллен. Пятизначная цифра на счетчике такси с непривычки произвела впечатление. — Дорога жизнь в Японии?
— Дешевле, чем в Штатах. — Росовски сумел удержаться в пределах минимально необходимой информации.
Наконец они были в городе. Росовски прожил здесь много лет и ревниво следил за гостем: понравился ему Токио или нет?
— Как все-таки этот город характерен для японцев! — Аллен снял очки и стал тереть глаза. — Для их постоянного стремления соединить несоединимое, взять наше, но и сохранить свое. Чисто американский конструктивизм и азиатская пестрота. Но во всем должно быть прежде всего внутреннее единство, изначальная логика вещей. А здесь нет логики, сплошная эклектика, разнородные элементы не могут слиться воедино. Бетон и стекло на месте в Лос-Анджелесе, а азиатская пестрота, экзотика… Да здесь ее почти не осталось. Вы бывали в Гонконге?
Прежде чем Росовски успел ответить, Аллен заключил многозначительно:
— Восток — это Восток, Запад — это Запад, и вместе им не сойтись.
Росовски с удивлением посмотрел на него. У японистов эта цитата была не в моде. Но и Аллену следовало бы, во-первых, цитировать Киплинга точно, во-вторых, понимать, что поэт вовсе не стремился противопоставить Запад и Восток. Достаточно внимательно дочитать стихотворение до конца, чтобы убедиться в этом.
Росовски не понравилось, что Аллен, впервые приехав в Токио и не успев как следует оглядеться, заявил, что не в восторге от города. Такая безапелляционность, по мнению Росовски, не свидетельствовала о большом уме.
Росовски вообще не мог понять, как можно рисковать браться за японские дела, не зная языка. Таких неучей теперь в дальневосточном отделе управления хоть пруд пруди. Они, видимо, вслед за одним иезуитом, приехавшим в Японию в 1549 году, считают, что этот сложный язык дьявольские козни.
«Впрочем, — подумал Росовски, — даже примитивное знание языка, которое дает разведшкола, — лишь первая ступенька в постижении Японии. Но большинство так и не вступило на вторую. Заучи хоть словарь целиком, все равно ничего не поймешь, если не научишься думать, как японец, шиворот-навыворот, — усмехнулся Росовски. — Американцы же не только не научились думать, как японцы, но ошибочно решили, что японцы думают так же, как они. Американцы придают большое значение словам, японцы считают более важным то, что остается невысказанным. Употребление слов — своего рода ритуал, который не всегда можно воспринимать буквально. Достаточно один раз сходить в театр Кабуки или Но, чтобы понять: важнейшее средство коммуникации у японцев не слова, а жесты, выражение лица. Вся беда в высокомерии жителей Запада, — продолжал рассуждать Росовски, — к тому же они обманываются внешней американизацией Японии. Видят токийские небоскребы, компьютеры, суперэкспресс «Синкансэн» и полагают, что японцы вместе с технологией усвоили и западный образ мышления. Ничто не может быть более далеким от истины. И дело не в примитивном противопоставлении Запада и Востока. Японцы просто другие».
Пока он рассчитывался с шофером, появился носильщик в форменной красной куртке с тележкой, на которой покатил багаж Аллена.
Несколько минут ушло на формальности, затем Аллен получил ключ от номера.
— Полчаса вам хватит? — спросил Росовски.
— Конечно.
— Я буду вас ждать здесь. Если не возражаете, пообедаем вместе.
Аллен кивнул и двинулся к лифту.
Через сорок минут Аллен в твидовом пиджаке и в рубашке без галстука появился внизу. Очень худой, с черной, без единого седого волоска, шевелюрой, он выглядел моложе своих сорока пяти лет. Росовски, которому в этом году минуло пятьдесят три, подумал, что никогда не рискнул бы опоздать на десять минут и сделать вид, будто не заметил этого.
— Мы можем пообедать, не выходя из гостиницы. На выбор — китайская, французская и японская кухня. Я бы…
— Разумеется, японская. Китайскую еду я знаю лучше гостиничных поваров. Французская кухня, как ее здесь представляют, ничем не отличается от стандартной американской.
— Прошу.
Аллен двинулся вперед. Росовски на секунду задержался у выставленных в вестибюле произведений кондитеров отеля. Торт в форме Эйфелевой башни в самом деле заслуживал внимания. «Японцы так часто вспоминают об Эйфелевой башне, — подумал Росовски, — чтобы иметь возможность лишний раз сообщить, что Токийская телевизионная башня выше на несколько метров».
— Пожалуйста, направо.
Наблюдая за Алленом, который не мог оторваться от жаренных в масле креветок, — здесь неплохо готовили тэмпура, — Росовски пытался понять этого человека, которому придется подчиняться. Вчера его пригласил к себе резидент, бодрый и подтянутый, как всегда после бани с массажем удовольствие, которое резидент позволял себе не чаще двух раз в неделю.
— Джек, вам придется поехать в Нарита встречать нашего гостя Эдварда Аллена. Он приезжает сюда с поручением особой важности. Он японского не знает, в Токио первый раз. Естественно, ему нужна помощь.
— Каков характер задания?
— Аллен сам скажет все, что необходимо… — Резидент произнес это с каменным выражением лица.
Росовски не понял, то ли резидент просто не знал, о чем идет речь, то ли не хотел снисходить до дел, которые казались ему незначительными.
— Здесь довольно мило. — Аллен обвел глазами комнату. Они сидели за подковообразным столом, в центре была небольшая жаровня, и повар жарил нарезанную кусочками рыбу, овощи, грибы и раскладывал по тарелкам. Японская кухня проста, но вкусна.
Росовски определенно не нравилась его манера безапелляционно судить обо всем. Когда Росовски при выходе из ресторана заплатил за обоих, Аллен приятно улыбнулся.
— Вы, вероятно, устали? — начал Росовски. — Все-таки такой длительный перелет…
— Да, я пойду спать, — сказал Аллен. — Заезжайте за мной завтра в восемь. Поедем в посольство. Спокойной ночи.
Он повернулся и пошел к лифту.
Выезжая со стоянки, Росовски вздохнул. За тридцать лет работы в Центральном разведывательном управлении США он перевидал разных начальников. В молодости он относился спокойнее к странностям своих шефов, с возрастом стал более раздражительным. Аллен вызывал в нем только отрицательные эмоции. Росовски и сам не мог понять причину внезапной неприязни.
Самолет австралийской авиакомпании приближался к Токио. Пассажиры надели пиджаки, собрали ручную кладь — портфели, сумки, свертки.
Стюардесса склонилась над креслом в самом хвосте салона:
— Не нужна ли вам помощь в заполнении таможенной декларации?
Молодой человек, по виду японец, покачал головой. Стюардесса нашла, что для азиата у него приятное, хотя и не слишком выразительное лицо.
Она прошла дальше. Рейс был неудачный: у одного пассажира случился сердечный приступ, некоторое время пилот даже обсуждал с землей вопрос о вынужденной посадке. Пожилой женщине стало плохо на взлете, у маленького мальчика разболелись зубы, и он плакал. Этот молодой человек с приятным лицом сидел спокойно, изредка посматривая в иллюминатор. Стюардесса решила, что он служащий какой-нибудь торговой фирмы и в Австралии был в командировке.
Проводив взглядом стюардессу с длинными белокурыми волосами, он вытащил паспорт и, сверяясь с ним, заполнил декларацию. Судя по паспорту, он был гражданином Сингапура. Мысль лететь из Канберры принадлежала его шефу. Въездная виза была выдана японским посольством в Канберре. «Срок пребывания десять дней… Может быть использована в течение месяца со времени выдачи». Дата… Печать… Подпись.
Самолет прилетел поздно ночью. В гигантском аэропорту было очень тихо. Туристы гоготали на весь зал.
Он приметил, с какой неприязнью посмотрел на австралийских туристов иммиграционный инспектор, прикрепляя к его паспорту въездную карточку. Таможенник у стойки с надписью «Для иностранцев» не заинтересовался им, бросив равнодушный взгляд на его аккуратный чемоданчик.