Но они ее устроили.
Оркестр на высокой ноте кончил играть, и музыканты облегченно расслабились, предвкушая антракт. Когда даже громкие аплодисменты не вызвали новых звуков, танцоры вернулись к своим столикам, и в обоих помещениях зажглось мягкое освещение.
До сих пор под жужжание разговоров в дымной влажной атмосфере питейного заведения Полина Вобан и ее муж говорили так тихо, что их было практически не слышно даже за соседним столиком.
Теперь все изменилось. Миссис Вобан с решительным видом наклонилась вперед. Хотя ее слов все так же было не разобрать, должно быть, она не стеснялась в выражениях. Даже отсюда Джефф мог чувствовать то потрясение, которое испытывал ее муж, когда его разносили на куски. Он поднялся и теперь, покачиваясь, высился над столиком багроволицей опасной башней. Его хриплый голос рвал в клочья клубы табачного дыма.
— Даже не пытайся наезжать на родственников моей матери! Тэд Питерс был мой дядя и лучший крайний нападающий в Тьюлане!
Женщина, которая продолжала сидеть спиной к посетителям, тоже вскочила.
— Нападающий? — завопила она. — Да все вы, все до одного нападающие! Начиная с твоего спившегося дедушки и кончая тобой, пьяницей, — все вы такие нападающие, что хуже и не придумаешь!
Гости за соседними столиками, изо всех сил стараясь делать вид, что ничего не видят и не слышат, сидели как парализованные. Билли Вобан не обращал на них никакого внимания.
— С меня хватит! — взревел он. — Захлопни свою паршивую пасть, слышишь? А то я перекину тебя через колено и надеру тебе задницу, как ты того заслуживаешь!
— Тебе этого хочется, да? — завизжала его жена. — Каждый раз, как напьешься, сходишь с ума, и иначе не бывает — то хочешь ударить меня, то наложить на меня свои грязные лапы. Но тебе это не под силу! О нет! Только не в чьем-то присутствии! Ты не осмелишься, или тебя запрут в психбольницу, откуда ты сбежал!
Ее муж не ответил. Казалось, он был не в состоянии произнести хоть слово. Слегка вытянув левую руку и отведя назад правую, он начал огибать стол, приближаясь к женщине. Несколько официантов в черных жилетах с белыми пластронами направились в их сторону.
— Я бы не спешил, сэр, — тихо посоветовал первый из них. — Честное слово, будь я на вашем месте, то не стал бы и пытаться иметь дело с этой леди. Потому что, вы же знаете, если вы решитесь, нам придется остановить вас.
Но пьяный и грузный Билли Вобан рванулся со стремительностью леопарда. Схватив за спинку стоящий за ним стул, он, крутанув, вскинул его в воздух, чем перепугал всех присутствующих.
Этот взрыв ярости потряс всех — как и то, что последовало потом.
На самом пике злобы он вдруг решительно переменился. Колесо, казалось, совершило полный оборот. Ярость отхлынула. Опустив стул, он сел на него. По обе стороны от Вобана стояло по официанту, готовых повиснуть у него на руках, но он поставил локти на стол и опустил голову на руки.
После паузы, в течение которой можно было бы сосчитать до десяти, Билли Вобан, словно приходя в себя от забытья, выпрямился.
— Итак! — сказал он совершенно иным голосом. — Никак я снова выступил? Ну, с'делал из с'бя п'лного идиота… или п'чти. — Когда он поднялся, видно было, что он испытывает глубокое раскаяние и сожаление. — Пол'лна, м' драгая, я из… я виняюсь за все! Еще я звиняюсь перед всей пуб… перед всеми этими достойными леди и джентльменами. Ну деревенщина я, обижал достойных людей. Полли, м' дор'гая, пора д'мой.
Было совершенно ясно, что женщина тут же смягчилась. Вытащив толстую пачку банкнотов, Вобан бросил на стол несколько купюр. Протянул руку жене, которая приняла ее. Не очень крепко держась на ногах, но, как ни смешно, не теряя забавного достоинства, он провел ее через другой зал к выходу.
Официанты, которые, держась чуть поодаль, провожали скандалиста до холла, разошлись по своим делам. Легкий гул разговоров по поводу этого происшествия постепенно затих.
— Джефф, — сказала Пенни, — еще не поздно: только что минуло одиннадцать. Ты в самом деле хочешь остаться здесь и дождаться фирменного блюда?
— Мне все так же запрещено то, что я так хочу получить?
— Тебе вообще ничего не запрещено. Может, я еще задумаюсь над этим так основательно, как ты этого хочешь. Но сейчас, здесь не время и не место. Затащить тебя сюда было полным идиотством!
— Это правда, мы так ничего и не узнали о предполагаемом приятеле Серены. Если хочешь уйти…
— Прошу тебя!
Джефф попросил счет и с удивлением убедился, что его сумма находится в разумных пределах. Оркестр начал готовиться к очередному номеру музыкальной программы, когда они вышли из-за стола. Марсель, сожалея о столь раннем уходе, проводил их до парадных дверей и в соответствии с традициями Юга многословно и настоятельно пригласил их вновь посетить заведение.
Закрывшаяся дверь вернула их все в тот же выложенный кирпичом проход. Ветер по-прежнему посвистывал меж коньков крыш, хотя донизу его порывы не долетали. Пенни замешкалась у дверей. Несмотря на почти полную темноту, она открыла сумочку, чтобы проверить, на месте ли ключи от машины.
— Джефф, тебе не кажется, что кто-то продолжает наблюдать за нами?
— Нет, это ощущение теперь исчезло. — Сделав пару шагов в сторону, он вдохновенно обратился к пророчице: — Разреши мне напомнить тебе, Пенни, что детективов из нас не получилось. Мы выяснили лишь, что некий Уильям Вобан из «Данфорт и K°», племянник покойного Тэда Питерса, взбеленился, но успел прийти в себя прежде, чем наломал дров. Его действия очень быстро могли бы превратиться в безобразный инцидент. Суть всего этого вечера в том, что ничего не случилось. Словом, все мирно и спокойно, настолько спокойно, что…
Он не успел закончить предложение. Какой-то тяжелый и достаточно большой предмет, со свистом прорезав воздух, рухнул между ними, расколов одну из плиток тротуара. Оба они инстинктивно отшатнулись, и Джефф услышал, что у Пенни перехватило дыхание.
Нащупав в кармане коробок спичек, он чиркнул одной и опустил ее к земле.
Большой цветочный горшок с бледно-желтыми весенними нарциссами, который сейчас лежал в осколках красноватой керамики, бурой земли и желтых цветочных лепестков, мог расколоть любой череп, который встретился бы ему внизу. Джефф выпрямился. И прежде чем спичка потухла, он увидел испуганное лицо Пенни.
— Это предназначалось для тебя или для меня? — вскричала она. — Но почему, о Господи, почему?
Субботнее утро было туманным, Джефф кончил завтрак и в течение ближайшего часа не ожидал никаких дополнительных неприятностей.
Он пришел к выводу — и достаточно твердому, — что инцидент с цветочным горшком у «Туфельки Синдереллы» можно считать всего лишь несчастным случаем, и любой бы согласился с этой оценкой. Почти сразу же после падения этого груза он с такой яростью нажал кнопку звонка, что Марсель тут же примчался. Но хотя он выразил сочувствие, чувствовалось, у него были более серьезные заботы. Кто-то, как сказал метрдотель, вечно неосторожно распоряжается цветочными горшками — они у него балансируют на самом краю покатой крыши. Кроме того, обратили ли они внимание на сильный ветер?
Официант, которого послали наверх все выяснить, не уточняя, какой вид садовой культуры едва не принес несчастье, по возвращении сообщил об отсутствии цветочного горшка с нарциссами, добавив, что он лично переставил остальные горшки в более надежное место.
Намекнув, что лучше бы таким событиям не повторяться, поскольку ни одному толковому хозяину не нужна подобная реклама, Джефф увел Пенни.
Ему показалось, что он успокоил ее. Но на обратном пути она, погруженная в свои мысли, ехала медленно и как-то неуверенно. За полночь, когда она высадили его у Делис-Холл, весь дом был погружен в темноту, если не считать слабого мерцания в витражном окне над парадной дверью.
Дождавшись отъезда Пенни, Джефф обошел дом с восточной стороны, направляясь к современному кирпичному гаражу на задах участка. Толкнув его двустворчатые двери, он нашел выключатель, и в центре потолка вспыхнула висячая лампочка. В гараже, предназначенном для четырех машин, в данный момент было всего две: темно-синий лимузин «паккард» и серый туристский автомобиль «мармон». «Штутц» по-прежнему отсутствовал. По сути, его все это мало интересовало; он чисто случайно коснулся капота «мармона» и неожиданно для себя обнаружил, что он еще теплый.
Джефф вернулся в дом, где его встретил сонный Катон.
— Не лучше ли вам пойти спать, Катон?
— Думаю, что так и сделаю, сэр. Мистер Дэйв уже ушел. У мисс Серены есть свой ключ. Спокойной ночи, мистер Джефф. Рад, что вы вернулись!
В эту ночь вернувшийся странник спал крепким сном. Какие бы тени ни бродили по дому, они его не беспокоили. Он проснулся, когда уже минуло десять утра, и лишь к половине одиннадцатого оделся и спустился вниз, где нашел Дэйва, сидящего над остатками завтрака в большой трапезной с почерневшими стропилами; несколько оконных фрамуг были открыты, давая доступ влажному теплому воздуху.
— Как дела, старина? Что-то мне плохо спалось, — сказал Дэйв, хотя вид его свидетельствовал об обратном. — Где-то около половины первого слышал, как Катон впустил тебя. Серена явилась лишь к половине второго.
— Насколько я понимаю, она еще не вставала?